Введение в языковедение

ОСНОВНАЯ ЛИТЕРАТУРА К МАТЕРИАЛУ, ИЗЛОЖЕННОМУ В ГЛАВЕ I (ВВЕДЕНИЕ)

Маркс К. Немецкая идеология //Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2–е изд. Т. 3.

Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды. М.: Учпедгиз. Т. 1, 1956; Т. 2, 1957.

Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Изд. АН СССР. Т. 1,2, 1963.

Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Русский пер. М., 1933. [Новое издание см. в кн.: Де Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977].

Сепир Э. Язык / Русский пер. М., 1934. [Новое издание см. в кн.: Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.]

Вандриес Ж. Язык / Русский пер. М., 1935.

Пауль Г. Принципы истории языка / Русский пер. М., 1958.

Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику / Русский пер. М., 1959.

Новое в лингвистике. М.: Вып. I. 1961; Вып. II. 1962; Вып. III. 1963; Вып. IV. 1965.

Основные направления структурализма. М.: Наука, 1964.

Смирницкий А. И. Объективность существования языка. Изд. МГУ, 1954.

О соотношении синхронного анализа и исторического изучения языка. М.: Изд. АН СССР, 1961.

Ахманова О. С., Мельчук И. А., Падучева Е. В., Фрумкина Р.М. О точных методах исследования языка. М.: Изд. АН СССР, 1961. [Общее языкознание. Формы существования, функции, история языка. М., 1970].

ГЛАВА II ЛЕКСИКОЛОГИЯ

§ 7. Слово как предмет лексигологии

Лексикология– термин, составленный из двух греческих элементов: lexis (лексис) и logos (логос), и то и другое значили в древнегреческом языке «слово»; таким образом, лексикология – это «слово о слове», или наука о словах.

Слово – наиболее конкретная единица языка. Язык как орудие общения – это прежде всего «словесное орудие», это «язык слов».

Конечно, нет слов вне грамматического строя языка и без «природной материи», т. е. без звукового оформления, так же как нет «голой» грамматики и «голых» звуков вне слов, но и в грамматике, и в фонетике мы рассматриваем именно грамматические формы и звуковой состав слов.

Поэтому–то язык – это, прежде всего, не язык форм или язык звуков, а язык слов. Развитие языка ребенка – это появление, развитие и расширение запаса слов; изучение иностранного языка начинается с усвоения известного круга слов. Звуковые свойства слова, звуковые изменения слова следует, естественно, рассматривать в фонетике; грамматическое строение слова, грамматические изменения слов – в грамматике.

Однако дать точное определение слова очень трудно. Многие лингвисты готовы были отказаться от этого понятия.

Так, Ф. де Соссюр писал: «Понятие слова несовместимо с нашим представлением о конкретной единице языка… Не в слове следует искать конкретную единицу языка» [ 80 ] . Его ученик, Ш. Балли, еще решительнее высказывался против слова: «Понятие слова считается ясным; на деле же это одно из наиболее двусмысленных понятий, которые встречаются в языкознании» [ 81 ] и далее даже: «Необходимо освободиться от неопределенного понятия слова» [ 82 ] . Скептически о слове писал и американский лингвист Э. Сепир: «Первое наше побуждение – определить слово как языковой символ соответствующий отдельному понятию. Но… подобное определение немыслимо» [ 83 ] .

80

Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Русский пер. А. М. Сухотина 1933. С. 107.

81

Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Русский пер. М., 1955. С. 315.

82

Там же. С. 317.

83

Сепир Э. Язык / Русский пер. М. – Л., 1934. С. 26.

И в современной американской лингвистике слово не в чести. В очень обстоятельной книге Г. Глисона «Введение в дескриптивную лингвистику» из 24 глав нет ни одной, посвященной слову. Автор исходит из понятия морфемы, которая покрывает и часть слова, и целое слово, и далее по этому поводу говорит: «…дать точное определение морфемы невозможно» [ 84 ] . Правда, слово упоминается у Глисона, но лишь как «фиксированный порядок морфем в определенных конструкциях» [ 85 ] . «Например, обычным словом английского языка является re–con–vene» [ 86 ] . Глисон отмечает, что «Лексика наименее устойчива и даже наименее характерна из всех трех компонентов языка» (а под «тремя компонентами языка» разумеется: «…структура выражения, структура содержания и словарь. Последний охватывает все конкретные связи между выражением и содержанием, или, по обычной терминологии, между словами и их значениями» [ 87 ] ). Тем самым лексика не входит ни в «план выражения», ни в «план содержания». Логически рассуждая, ее тогда нет в языке…

84

Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику / Русский пер. М., 1959. С. 93.

85

Там же. С. 98.

86

Там же.

87

Там же. С. 37.

В советской лингвистике вопрос о слове также решался по–разному. Л. В. Щерба в одной из последних своих статей писал: «В самом деле, что такое «слово»? Мне думается, что в разных языках это будет по–разному. Из этого, собственно, следует, что понятия «слово» вообще «не существует» [ 88 ] .

Иначе освещает этот вопрос А. И. Смирницкий в известной статье «К вопросу о слове (Проблема «отдельности слова»)»: «Слово выступает не только как основная единица словарного состава, но и как центральная, узловая единица вообще языка» [ 89 ] . О слове в разных языках А. И. Смирницкий в этой же статье писал: «В одних языках… слова выделяются более или менее четкими фонетическими признаками (ударение, сингармонизм, законы конца слова и пр.); в других, напротив, фонетические признаки слова совпадают с тем, что мы находим у других образований (например, у морфем или, напротив, у целых словосочетаний). Все многообразие особенностей отдельных языков может, однако, нисколько не препятствовать определению «слова вообще», поскольку в этом многообразии выделяются и общие черты, выступающие как наиболее существенные признаки слова, при всех возможных отклонениях от типичных случаев» [ 90 ] .

88

Щерба Л. В. Очередные проблемы языковедения // Известия АН СССР. ОЛЯ. Т. 4 1945. Вып. 5. С. 175. А также: Щерба Л. В. Избранные работы по языкознанию и фонетике. Изд. ЛГУ, 1958. Т. 1. С. 9 [перепеч. в кн.: Щерба Л. В. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974]; в ранних работах Л. В. Щербы имеются аналогичные высказывания: «…едва ли слово можно считать одной из основных единиц речи», см. статью «О далее неделимых единицах языка» (предположительно: 1904–1910 гг.), опубликованную в «Вопросах языкознания», 1962. № 2. С. 100.

89

Смирницкий А. И. К вопросу о слове (Проблема отдельности слова) // Вопросы теории и истории языка в свете трудов И. В. Сталина по языкознанию. М., 1952. С. 183

90

Там же. С. 184.

Реальность в языке слов и их очевидность интересно показаны в книге Э. Сепира «Язык»: «Языковой опыт… непререкаемо показывает, что… не бывает ни малейшей трудности осознать слово как психологически нечто реальное. Неопровержимым доказательством этого может служить тот факт, что у наивного индейца, совершенно непривычного к понятию написанного слова, никогда не чувствуется серьезного затруднения при диктовке ученому лингвисту текста на родном языке слово за словом…» [ 91 ] И далее: «…мне приходилось обучать толковых молодых индейцев письму на их родных языках… Я их учил только одному: в точности передавать звуки…» При этом они «нисколько не затруднялись в определении границы слова» [ 92 ] .

91

Сепир Э. Язык / Русский пер. М., 1934. С. 27.

92

Там же. С. 28

Все это очень убедительно для каждого говорящего, но дать определение слова действительно очень трудно.

Лексикол'oгия рассматривает слово как лексическую единицу, как единицу словарного состава языка. Поэтому наряду с «отдельными словами» лексикология изучает и такие сочетания слов, которые по своему значению равны одному слову (лексикализованные сочетания, фразеологические единицы, идиомы) [ 93 ] .

Место слова как единицы языка мы определили во «Введении» – это место, среднее между морфемами (а также основами, формантами) как низшими единицами и предложениями (и другими синтаксическими единицами) как высшими.

93

См. ниже, § 22.

Слово минимально может состоять из одной морфемы (одноморфемные слова: здесь, метро, беж, очень, вот, как, нет, и, бы, но и т. п.) и максимально может стать предложением (однословные предложения: Зима. Пожар! Булочная. Ладно. Можно?).

Собственная функция слов в языке – это функция называния, номинативная. Словами мы называем вещи, явления, существа. Слова прежде всего – это названия. Но так как слова состоят из морфем, а морфемы выражают понятия, то и слова в той или другой мере выражают понятия.

Различие выражения понятия в морфеме и в слове состоит в том, что в морфеме данное понятие выражается в «чистом виде», абстрагируясь от многообразия вещей, отвечающих данному понятию; в слове же понятие конкретизируется, прикрепляясь к названию вещей и явлений.

Конечно, номинация в слове не связана с прямым отношением: данное слово – данная вещь. Слово, называя, имеет перед собой не одну вещь, а класс вещей. Так, слово стол может служить названием любого отдельного стола, но оно предназначено в языке для называния любых столов, целого класса вещей. Даже собственные имена (см. ниже) не ограничиваются единичным отношением: Иван, Мария и т. п. – это тысячи типизированных отношений, так как людей, носящих имена Иван и Мария, – тысячи, и имена Иван и Мария принадлежат не только данному Ивану или данной Марии, но всем, кто носит это имя. Корень современных русских слов красный, краснота, краснеть, краснитъ и т. п. понятен, в нем, как таковом, есть смысл: [краcн-] – это не [б'эл-], не [чорн-], не [жолт-] и т. п., но «смысл» корня – это только выражение понятия, никакого отношения к вещам и названию вещей корень с его «значением» не имеет. Когда же мы постигаем «смысл» слов красный, краснота, краснеть, краснить и т. п., то к вещественному значению корня [красн-] прибавляются иные созначения, указывающие на качество (красный), на отвлеченную предметность (краснота), на пассивный процесс (краснеть) или активный процесс (краснитъ) и т. п.