Вверх по течению

В уютном, пропахшем книжной пылью небольшом подвальчике у старого ссохшегося старичка в бархатной шапочке 'менингитке' на распущенных седых волосах я при свидетеле купил учебники по физике, химии, механике и высшим разделам математики. Местному и имперскому языкам. Не только за среднюю школу, но и за курс технического училища. Все на имперском языке. Дешево до безобразия. Наверное, от того что эти книги поменяли за свою жизнь не одного и даже не двух хозяев. Переплеты потрепанные, углы листов захватаны, почеркушки какие-то на полях.

Толковый технический словарь также не избежал моего внимания.

Подумав, купил также активно навязываемый продавцом толстый учебник по ольмюцкой литературе. Тот совсем копейки стоил. Дешевле только даром.

Знаю я это все или не знаю, но купить обязан. Мне крайне необходима железная отмазка о моем ударном самообразовании. А то вот каплей Плотто сегодня на слово 'паллиатив' из моих уст аж стойку сделал не хуже пойнтера на вальдшнепа.

Да и вечерами на полигоне делать совсем нечего — почитаю. Может, и экзамены за среднюю школу сдам экстерном…

На что я действительно разорился, так это на большую бронзовую готовальню в коробке из полированного красного дерева. Очень уж понравилось мне, как благородно отблескивают эти инструменты в гнездах темного вишневого бархата. К ней вдобавок пару качественных линеек — большую деревянную и маленькую бронзовую. Транспортир. Угольник. Чертежную доску. Все секонд — хенд. Все подержано, но в приличном состоянии.

Из того на чем муха не сидела, добрал набор карандашей разной твердости в картонной коробке, стопку больших ватманских листов — сколько в тубус влезло, несколько тетрадок в клеточку и черную тушь.

Если подавать заявки на патентные привилегии то делать это надо все по взрослому, как тут принято. А не абы как…

Да и еще одну забавную для меня толстую книжку углядел и тут же схватил ее, не глядя на цену. 'Двигатели внешнего сгорания и машины, построенные на них' было написано на корешке местным языком. И издана она всего два года назад как учебник для Политехнического института. А уж какие там были качественные гравюры и как их много… Отдал мне ее старик совсем даром в качестве комплимента мелкооптовому покупателю и приглашал заходить к нему чаще, сдавать на комиссию ему книги, которые стали мне не нужны.

Штаб — ефрейтор Пуляк только головой качал, глядя на мои безумные, по его мнению траты. Только что языком осуждающе не цыкал. Это хорошо. Значит, качественная сплетня обеспечена.

— Что так осуждающе смотришь, — подмигнул я ему. — На полигоне у меня ничего нет из того что было в Чертежном бюро.

— Да, сказал бы раньше… — махнул он рукой, помогая мне укладывать покупки в санки. — Я бы тебе ватман и так достал бы… Причем намного дешевле. Полная пачка тебе обошлась бы всего в две бутылки сливянки.

— Кончиться этот, обращусь, — на полном серьезе пообещал я. — Кстати, ты не знаешь, где можно сдать экстерном экзамены за начальную школу?

Комиссия по приему квалификационных экзаменов в размере средней школы находилась в больших казармах, в которых я квартировал осенью под лестницей. Там у меня приняли заявление на испытания и выдали график экзаменов. Если бы не ефрейтор, я бы, наверное, в жизни не догадался, что такое присутствие есть в обычных казармах.

В графе 'откуда получены знания' написал 'прошел обучение у юнкеров и офицеров тех подразделений, в которых служил и самообразование'.

Так я получил еще один законный повод отлучаться с полигона. И это есть гуд.

Лошадь и санки пристроил в конюшне. Дал серебрушку дневальному, чтобы присмотрел за моим грузом. А то там не только мало кому нужные учебники, но и медные листы, латунные трубки и полпуда олова в кусках — ефрейтор достал по цене металлического лома. Как? Не спрашивайте. Сам не знаю.

Встал на довольствие в столовой при казармах и отправился с ефрейтором ужинать в ближайший кабачок по его выбору. Из простых, но чистых. Ничем мне не обязанный человек для меня старался, так что угостить я его обязан по любому.

Угостились в тот вечер мы не только вином и стряпней, но и солдатским борделем, который мне совсем не понравился. Бабы там все в возрасте потасканные и вульгарные. Накрашенные как клоуны в цирке, курят и очень много пьют. Но умелые, не отнять… Пуляк остался доволен, а это в данный момент главное. Так что плевать, мне туда больше не ходить.

Что там Йозе говаривал про податливых прачек?..

21

На полигон притопала пешкодралом маршевая рота в полтораста рыл мобилизованных сосунков.

Вот и прошлось побегать моей команде, сооружая и обслуживая 'батальонную колонну' по которой пехотинцы учились стрелять ротным залпом на километр.

Как по мне так это бесполезное занятие в современной войне — залповая стрельба на дальние дистанции, когда чуть что все на землю падают и окапываются как кроты. Так можно было воевать до появления пулеметов, когда враг давил массой больших батальонов в плотном строю.

А так… дальше четырехсот метров мушка почти перекрывает ростовую цель. Тут главная задача, наверное, не стрельбы, а офицеру покомандовать и солдат приучить слушаться.

Ради интереса после первого такого занятия послал своего ефрейтора посчитать попадания в новенькие мишени. Одиннадцать процентов от сожженных патронов получилось… Ну, и кто им доктор?

Ротный фельдфебель, дядька за сорок, сходу меня озадачил.

— Где расписаться у тебя за расход патронов?

— Так еще стрельбы не кончились, — возразил я. — Закончатся — подсчитаем. Тогда и распишетесь.

— Ты мне вола не крути, старшой, — поправил фельдфебель мизинцем свои пышные усы с подусниками, которые были очень модные в прошлое царствование — король так ходил Бисер предыдущий, и усмехнулся. — Считать он тут будет,… Ты мне лишний ящик патронов в повозку положи, и я тебе подписываю чистую ведомость. Списывай потом, сколько тебе надо.

Посмотрел внимательно на мое недоумение и спросил.

— Ты новенький, что ли здесь?

Я кивнул.

— Вот и учись у старших как надо службу нести, — хохотнул он.

Когда эту же маршевую роту обкатали на преодолении проволочных заграждений… Стало грустно.

Заграждение 'в три кола' пехота даже снабженная на каждый взвод большими ножницами для резки проволоки и без какого-либо поражающего огня со стороны 'противника' преодолевала эти три нитки колючки почти двадцать минут.