Выбираю таран
Шрифт:
Обо мне, мой сын, не беспокойся! Удар в лоб, таран, самопожертвование — такая форма боя неприемлема для нас».
ХЛОБЫСТОВ АЛЕКСЕЙ СТЕПАНОВИЧ (1918–1943)
Лейтенант, командир звена 147-го (позже переименован в 20-й гвардейский) истребительного авиаполка, Карельский фронт.
8 апреля 1942 года в бою восьми наших истребителей против 28 самолетов врага на глазах Хлобыстова погиб, совершив таран, командир эскадрильи А. Поздняков.
14 мая 1942 года, раненный, на своем горящем «томагавке» таранил «юнкере». Приземлился на парашюте.
Награды: Золотая Звезда Героя Советского Союза, орден Ленина, два ордена Красного Знамени.
Алексей Хлобыстов с детства знал о бойцовском смысле своей фамилии. Про его прадеда, известного кулачного бойца, в селе Захаровка (Елино) на Рязанщине так и говаривали: «А Хлобыстов — хлобысть ему в лоб!»
Правда, на деда-богатыря Алексей был мало похож, в материнскую породу пошел — тонкая ладная фигура, прямой нос, копна каштановых кудрей, голубые глаза. Они со старшей сестрой рано остались сиротами, Алеше тогда едва минуло два года, и оба жили на попечении всего «мира» — сельчан, пока не вернулся с фронтов Гражданской войны израненный отец.
Сиротское полуголодное детство сказалось на его здоровье. В недавно найденной в архиве Минобороны характеристике на летчика Хлобыстова, выпускника Липецких курсов командного состава 1942 года, после слов признания его высокого мастерства: «Летает уверенно, имеет богатый боевой опыт, мастер таранного удара, осмотрителен, ориентируется отлично», видимо по настоянию медиков, добавлено: «При длительных полетах устает»…
Но верно говорят: дух сильнее плоти! И это подтверждал Алексей Хлобыстов каждым вылетом на боевое задание.
Кстати, в этой характеристике зачеркнуты слова «мастер таранного удара», ведь не входил этот рискованный прием «русских фанатиков» в устав советских ВВС. Решение идти на таран принимал сам пилот, это был его выбор: или выйти из боя, если бортовое оружие замолкло, или превратить в оружие свой самолет.
Осенью 1942 года Хлобыстов на истребителе И-153 в небе Ленинграда встретился с вражеским бомбардировщиком «Юнкерс-87». Экипаж бомбардировщика повернул восвояси. Но Алексей, искусно маневрируя и ведя прицельный огонь, повел его к своему аэродрому, принуждая к посадке. И экипаж фашистского бомбовоза предпочел «гибели, но со славой» русский плен.
Командир полка майор Павел Шевелев поздравил тогда лейтенанта Хлобыстова с первой наградой — орденом Красного Знамени.
А вскоре Хлобыстов был награжден вторым орденом Красного Знамени за двадцать успешных штурмовок.
Алексей Хлобыстов гордился тем, что родился 23 февраля 1918 года — в день, вошедший в историю как день рождения Красной Армии.
…23 февраля 1942 года, еще до прославивших его таранов, он отмечал свой 24-й год жизни.
Со смехом рассказывал, как его группа только что отогнала «юнкерсов» и сопровождавших их истребителей, летевших бомбить недавно пришедший в Мурманск морской конвой. Двух стервецов сбили, двух пуганули угрозой лобовых атак. В результате вся шайка-лейка развернулась, сбросила бомбы в море и улепетнула на запад.
Именинник ждал похвалы комэска, а тот, посуровев лицом, отчитал вдруг своего заместителя и друга: «Хлобыстов стал держать себя самоуверенно. Налицо все признаки известной болезни — головокружения от успехов. А смелость должна быть не безрассудной, а расчетливой, грамотной, хладнокровной».
— Любишь ты поучать, командир, — примирительно укорил
Хлобыстов.— Так из меня, может, и неплохой учитель получился бы, если б не война проклятая, — вздохнув и успокоившись, ответил Поздняков. — Но выводы, Алеша, все же сделай.
С 7 марта 1942 года полк был переименован в 20-й гвардейский, отметили это событие бурно и весело, за общим столом, под бодрые тосты. По молодости лет гвардейцы после первых побед начинали верить в свою неуязвимость. Это — опасный синдром на войне, когда каждый миг ее может стать последним. Об этом и напомнил суровый комэска. Тем более что летали они в условиях полярной ночи, над тундрой, продуваемой свирепыми ветрами с Баренцева моря.
Но к середине апреля полярная ночь пошла на убыль. В Мурманском порту ждали подхода большого конвоя из Англии с грузом по ленд-лизу. Не только с боевой техникой, но и с необходимыми фронту и тылу продуктами — тушенкой, сгущенкой, шоколадом, галетами…
Ждали конвой и враги. Они уже оставили практику летать на бомбежки порта и подходов к нему малыми группами, как делали это над молниеносно побежденной Европой. Шли армадами в десятки самолетов.
8 апреля 1942 года группа Алексея Позднякова из шести истребителей, четыре из которых вели новички Фадеев, Семенов, Юшин, Бычков, встретила пятнадцать бомбардировщиков «Юнкерс-87» под прикрытием пяти «Мессершмиттов-109», идущих курсом на Мурманск.
Удача наших истребителей, что шли они со стороны солнца, которое слепило глаза фашистам.
Поздняков решил использовать фактор внезапности: атаковать бомбардировщики с их смертоносным грузом на встречном курсе, в лоб, пока не подошли «мессеры».
В первой же стремительной атаке один «юнкере» задымил и кувыркнулся вниз. Но четырнадцать бомбардировщиков, огрызаясь огнем, продолжали держать курс к порту, а догнавшие их «мессеры» завертели вокруг них виражи. И вдруг из серой мглы облаков вышли еще восемь «мессеров»! Атаки наших истребителей следовали одна за другой.
В круговерти боя Хлобыстов хладнокровно выбрал цель — тяжелый двухмоторный Me-110. Впереди — сопка, уйдя за которую, враг может спрятаться от огня Алексея. Очередь, еще очередь — необходимо сбить врага до подхода к сопке. Но замолкают пулеметы, почему — разбираться некогда, успех поединка решают мгновения.
Хлобыстов, как он потом рассказывал друзьям, рассчитал расстояние до «сантиметра» и рубанул по хвосту врага правым крылом «томагавка». Тряхнуло так, что на миг отключилось сознание, поплыли перед глазами радужные круги, но он — жив! И тянет, хоть и кряхтит, мотор «томагавка». Молодец, американец, выдержал русский таран! Значит, продолжим бой. Где молодняк? Ага, вокруг них кружат «мессеры», надо поспешить на выручку. Но опасность, грозящую его молодым летчикам, понял и комэска. Он разворачивается, идет в лоб на головной истребитель врага. Тот пытается увернуться, но Поздняков меняет угол атаки и снова идет в лоб.
От ужаса за командира Хлобыстов непроизвольно зажмурил глаза, а когда открыл их — видит, как, врезавшись друг в друга, машины несутся к земле… Он еще миг смотрит, не выбросится ли комэска с парашютом. Нет… При лобовом таране остаться в живых — чудо…
Но два отчаянных таранных удара за несколько минут боя привели фашистов в замешательство. Они перестали стрелять, видимо вели радиопереговоры друг с другом.
Надо воспользоваться психологическим шоком противника. Хлобыстов кричит в микрофон: «Принимаю команду на себя! Иду в атаку! Прикройте!» И ведет свой «томагавк» с поврежденным крылом и замолкшим бортовым оружием навстречу паре «мессеров», угрожая, по примеру комэска, лобовой атакой, в жуткой реальности которой только что убедились враги.