Выбор ее сердца

– Послушай, – начала она, посмотрев вправо и снова на него. – Я понимаю, здесь близко, но не мог бы ты проводить меня до автобуса?

Обоим вспомнились трое пьяных парней, с которыми она сегодня поругалась.

– Где ты припарковалась на ночь?

– Обычно я ищу местечко получше…

«О боже, она даже на ночь не устроена!» – ужаснулся он.

Некоторое время они шли в молчании, потом Маршалла прорвало:

– Мне в мотеле положена парковка. Можешь воспользоваться ею, если хочешь. Я подвину мотоцикл.

– Правда? – с искренней благодарностью воскликнула она. – Это было бы чудесно! Большое спасибо!

– Не за что.

Он повернул направо следом за ней и зашагал по тихой главной улице Норсмана. Оба молчали. Подойдя к автобусу, она открыла боковое окно и, просунув руку, разблокировала переднюю дверь. Дождавшись, когда она сядет в кабину, Маршалл забрался в салон.

Прежде эта территория была для него запретной, но теперь Эва вела себя спокойно, что безмерно порадовало его. Похоже, он выдержал испытание. Возможно, она изменила отношение после того, как он побрился.

Двигатель взревел, Эва развернулась к мотелю. Маршалл указал ей свое место на парковке, после чего передвинул мотоцикл. Автобус занимал больше одного парковочного места, но Маршалл решил, что это ничего, ведь кроме него в мотеле всего один посетитель.

– Еще раз спасибо за предложение. – Эва стояла у распахнутой задней двери.

В желтоватом свете, льющемся из окон кричаще яркого мотеля, Маршалл различал внутренности автобуса через открытую створку двери: неудобный диван, на котором спал, и кусочек кровати со стеганым одеялом цвета бургундского вина и двумя большими подушками.

– Стоянка для автофургонов в это время года почти пуста, – сдавленно пояснила Эва, проследив направление его взгляда. – А я предпочитаю быть ближе к людям.

Упершись плечом о корпус автобуса, он изучал ее, гадая, не передумала ли она? Быть может, открытая дверь – приглашение для него? Следует ли принять? Хорошенькую настороженную девушку, колесящую по стране с миссией, явно не назовешь легкой добычей, но ради нее можно немного поднапрячься.

– Без проблем.

Она переминалась с ноги на ногу:

– Ну, тогда доброй ночи. Увидимся утром. И еще раз спасибо.

Она твердо закрыла дверь и задернула занавеску. Разочарованно улыбнувшись, Маршалл поплелся к мотелю, думая о том, в какую неловкую ситуацию они угодили. Он такой сильный и молчаливый, она заливается девственным румянцем. И оба сожалеют.

Он отпер дверь номера. Пустое бездушное пространство, совсем не похожее на уютный салон автобуса Эвы.

Пустота и бездушие ему нравились всегда.

Глава 3

– Автобус – поистине универсальное транспортное средство, правда? – раздался голос слева от Эвы.

Она вздрогнула. Несколько дней минуло с тех пор, как мотоцикл Маршалла с громким ревом отъехал от стоянки мотеля и растворился в лучах восходящего солнца. Судя по отросшей щетине, он с тех пор ни разу не брился.

– Маршалл? Ты разве не на север поехал?

– На север. Но в районе Кэла на шоссе разбился автопоезд, обломки будут убирать сутки, вот я и решил изменить маршрут, двинулся против часовой стрелки на юго-запад. – Помедлив мгновение, он добавил: – Как ты?

Эва не ответила, размышляя над тем, не означает ли это нечто особенное.

– Вообще-то я соскучился по тебе.

Неужели? Непроницаемые солнечные очки скрывали выражение глаз. С другой стороны, если бы он хотел избежать встречи с ней, мог бы просто пройти мимо. Занятая распространением листовок, она не заметила бы его.

Эва расправила плечи:

– Мне пришлось заехать в Салмон-Гамс и Гибсон. Сюда я прибыла только вчера ночью.

Маршалл посмотрел на две дюжины листовок, прикрепленных к дверям багажного отделения так, что получился большой плакат, перед которым Эва поставила складной столик, прошелся взад и вперед, внимательно всматриваясь в каждый снимок.

– Кто эти люди?

– Те, кто пропал без вести долгое время назад. – Те самые десять процентов.

– Ты всех их знаешь?

– Нет, но я знакома с их семьями. Виртуально, во всяком случае.

– Пропали без вести. – Он нахмурился. – Разве ты тем самым не отвлекаешь внимание от брата?

– С моей стороны было бы эгоизмом разъезжать по стране, преследуя исключительно личные интересы. У нас что-то вроде двустороннего соглашения. Например, кто-то выступает в средствах массовой информации, стараясь показать как можно больше пропавших людей. А я обычно демонстрирую большие плакаты в крупных городах во время отдыха.

Едва ли Эсперанс можно считать мегаполисом, а бесконечные разговоры с незнакомцами – отдыхом.

Маршалл взял листовку с изображением Трэвиса:

– «У нас» – это у кого?

– Родственники пропавших людей образовали сообщество, – пояснила она. – Нас много.

– Официальное сообщество?

– Неофициальное. Мы обмениваемся сведениями и подсказками, делимся успехами. – «И неудачами тоже. Их гораздо больше».

– Хорошо иметь такую поддержку.

Точнее не скажешь! Иногда обязательства перед группой людей, с которыми она даже не знакома лично, единственная причина подняться утром с кровати.

– Когда я только начинала, думала лишь о Трэве. Но эти люди, – она кивком указала на постер, – приняли меня в свою большую семью. И я не могу не оказать им посильную помощь.

Подошедшая к ним женщина взяла со стола листовку, Эва заговорила с ней, глядя в глаза и источая энтузиазм. Каких бы усилий ей это ни стоило.

Дождавшись, когда женщина внимательно ознакомится с экспозицией, в которой брату Эвы отводилось центральное место, Маршалл заметил:

– Тут одного не хватает. Ветром, что ли, унесло?

– Нет, сама сняла.

Он вздернул брови:

– Человек нашелся? Прекрасно!

Далеко не прекрасно. Но, по крайней мере, нашелся. Супруги Симмонс до конца жизни будут страдать от ночных кошмаров, после того как останки их сына обнаружили у подножия горы, популярной среди любителей пеших прогулок. Дело закрыто. Все чувства умерли.

Возможно, однажды придет и ее очередь узнать о гибели брата. Боль потери вытеснит огромный вопросительный знак, преследующий ее двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, и она будет благодарна даже за такую определенность. Но разве объяснишь это другим членам сообщества? Куда проще улыбаться и кивать.