Выбор, который делаем мы

А ещё меня поразило отношение Миронова. Он поинтересовался нашим самочувствием и не нуждаемся ли мы в чём либо. Хотя я ждала, что меня свяжут и закинув в багажник отвезут в тёмный лес для допроса с пристрастиями.

Утрирую, конечно. Но и подобного отношение, будто ничего не происходило, я не ожидала. Оно настораживало, заставляя опасаться и ждать подвоха. Вот я и забилась в угол в своих переживаниях. Больше подозревая, что это всё видимость, и в любой момент, меня ждёт печальная учесть.

Тряслась я так до самого дома Дамизовых. Я точно знала, куда меня отправят, и не ошиблась. Следуя за Мироновым до кабинета Александра, мысленно готовилась. К чему конкретно сама не знала. И совершенно оказалась не готова к тому, что как только дверь откроется. Я окажусь в тёплых, родных объятиях любимого мужчины.

— Рыжик ты мой бедовый, как же ты меня напугала, — объятия Димы были удушающими.

При этом он гладил мою спину, и целовал, сначала макушку, потом за ухом, потом висок, переключился на лоб, и продолжал, продолжал.

А я совсем потерялась. Поведение Димы выбило из колеи, но окончательно дезориентировало, то что рядом появилась Аня, и тоже обняла, только учитывая, что Дима меня так и не отпустил, то обняла нас обоих.

— Я так рада, что всё обошлось и вы обе живы, — по её щеке скатилась слеза.

— Проходите и присаживайтесь, — раздался рядом грозный голос Александра, по новой заставляя напрячься. А потом он поморщился и с виноватым выражением на лице, снова повторил, но уже мягче. — Присаживайтесь. У меня много новостей, и особенно они касаются тебя Линн.

Он забрал свою жену, и уселся в одно из кресел, усадив Аню на свои колени. Дима тоже не выпустил меня из захвата, а наоборот поднял на руки и уселся со мной на диван. Линн заняла соседнее кресло.

Наверное, только страх, от непонимания ситуации, не дал мне вырваться из объятий Димы, и не устроить ему сцену. Перед глазами до сих пор стояла картина, где Лена перед ним на коленях. Даже насыщенный на события день, не вычеркнул этот эпизод из моих воспоминаний.

Я так и сидела на коленях Димы, натянутая как струна. Готовая, в любой момент сорваться на бег. И его прикосновения, которые изначально выбивали из строя, теперь казались отвлекающим манёвром.

— В общем Линн, хорошего мало. А точнее нет вообще. — Начал Александр, плотнее прижимая к себе жену, — два дня назад, на очередной из своих любимых охот, случайно был убит…

— Нет, — шокировано выкрикнула Линн, перебивая Алекса.

— Да, Линн. Скажу больше. Мертвы почти все. Кроме Маркова, и Гельца…

В кабинете повисло печальное молчание. Только вот я совершенно ничего не понимала. Из «почти все» я знала только Маркова, и то, сегодня познакомились. А задавать вопросы я боялась. Вдруг привлеку к себе ненужное внимание. Вот и сидела тиши мыши, даже плотнее прижалась к Диме, стараясь мимикрировать с окружающей обстановкой.

— Я так поняла, что Гельц — это один из бывших мужей Линн? — видимо, не я одна здесь ни сведуща.

— Да, милая, — печально улыбнулся Александр своей жене.

— Артур женился сразу же после развода… — отвела глаза в стену Линн. — А сегодня стреляли в Лена… — её голос сорвался. — Это всё связано со мной Алекс. Все эти смерти и покушения на тебя…

— Мы уже тоже пришли к этому выводу. Но так, же и пришли к тому, что тот, кто всё это затеял, много не знает. — Ответил ей Александр.

— Это радует, — печально улыбнулась блондинка. — Хоть кто-то в безопасности…

Дмитрий

После исчезновения Рыжика, я метался как тигр в клетке. Посыпал голову пеплом, только по той причине, что винить кроме себя некого. И что я сделал в первый момент, когда Александр отказался мне говорить, где моя жена!

Снова поступил как последнее «ЧМО». Отправился в бар и снял там девочку. Благо мозгов хватило тупо довезти до её дома, и там распрощаться. Хотя видел, что она не против продолжить наше знакомство в горизонтальной плоскости. И я точно знал, что мне ничего не стоит это сделать.

Вот только от чего-то решил по-другому. Хоть мысленно и послал Рыжика ко всем чертям.

Она обиженна?

Так я тоже!

Надоело бродить за ней по дому, как прибившейся пёс в надежде, на случайную ласку, и терпеть её холодность.

Всё ложь!

Вся жизнь — ложь!

Гнал свой мотоцикл с определенной целью. Я точно знал, куда мне нужно, и к кому. Охрана без проблем открыла ворота. И уже буквально через двадцать минут, после того как отказался от халявного секса, с симпатичной крошкой, я стоял напротив того, кто возможно мог объяснить мне мои метания. И моё поведение, которое я сам ни хрена не понимал.

Кирилл, встретил меня понимающей ухмылкой и, проводив в свой кабинет, протянул мне бутылку пива.

— Переночуешь у нас, — безразлично пожал он плечами, на мой отказ от спиртного.

— Нет, я всё же воздержусь. Ты обещал совет. Я думаю, что я созрел. Так давай — пали. Скажи мне, от чего меня так ломает?

Кирилл уселся на огромный кожаный диван, сделал глоток янтарной жидкости из бокала, а потом, ехидно ухмыльнувшись, спросил:

— Так накрыло от той рыжей куколки?

Я не стал отвечать, и всё же взял оставленное для меня пиво с журнального столика, где его оставил учтивый хозяин.

— Вижу, что накрыло, — уже веселее улыбнулся Кирилл. — Твоя проблема в том, что ты — Дмитрий, унаследовал мой характер. Такой же свободолюбивый и непримиримый, как и я. И если ты на чём-то зациклился, то это обязательно должно быть — понравившаяся карьера, или та же женщина. Именно так и не как иначе. — Он вновь отпил виски, и продолжил, слегка поморщившись от воспоминаний. — Мой отец, пророчил мне в жены твою мать. Наверное, это и сыграло свою огромную роль в наших жизнях и ошибках. Так как если до двадцати пяти, у меня получалось отнекиваться, то потом, отец на всю Германию объявил о нашей с ней помолвке. Я узнал об этом из газет, — усмехнулся он.

Я даже представил себя на его месте. Меня передернуло, и, вспомнив поведение своей матери, я отчетливо понял, что вне зависимости от ситуации, я бы просто возненавидел навязанную невесту. Особенно ту, которая бы молча, сидела и ждала нашей с ней счастливой жизни, трубя во все свободные уши, какая мы с ней замечательная пара.

Ведь я возненавидел Лену, только узнав, что она является матерью моей дочери. Ведь Юля была своеобразной веревкой, хоть как-то связывающей меня с ней. И эта верёвка ограничивает меня, давая ей право в чем-то мне указывать и плясать под её дудку.