Выбор оружия
Шрифт:
— Я там, кажется, свои «пальцы» оставил, — Семен свернул винтовую пробку. — Будешь?
— Пей… Лимонад не догадался захватить? Фролов закашлялся.
— А по поводу отпечатков не переживай — их же нет в картотеке. Эх, ну почему так? Хотели как лучше, а получилось как всегда…
Фролов стоял, восстанавливая дыхание. Приложился к бутылке, потом еще и еще. Алкоголь не действовал. Казалось, что все происходит во сне.
— Сколько мы взяли? — хрипло спросил он. Казначей помедлил с ответом. Взял у Фролова водку, встряхнул, сделал пару глотков.
— Поехали, нечего тут отсвечивать.
— Сколько? — повторил Семен, не трогаясь с места.
Посмотрев на него, Артем медленно достал из брючного кармана несколько мятых банкнот и поигоршню мелочи.
— Четыреста двадцать рублей, — сказал Казначей, сжимая добычу в кулаке. — И бутылку водки…
Утреннее совещание у Катышева началось небольшим опозданием. Бешеный Бык, как и Волгин, не спавший всю ночь, оглядел присутствующих воспаленными красными глазами:
— Все собрались? Начнем… Сергей Сергеич, доложите о происшедшем.
— Собственно, докладывать особо и нечего. Ночью, приблизительно в ноль три десять, было совершено разбойное нападение на магазин «24 часа». В торговом зале находились продавщица Клюева Надежда Григорьевна, восемьдесят первого года рождения, и грузчик Чесноков Юрий Антонович, семьдесят шестого. Две других продавщицы дремали в подсобке и ничего, соответственно, не видели. Проснулись от выстрелов. Пока сообразили, в чем дело, и выскочили, преступники скрылись. Вроде бы видели, как убегали двое парней, а потом по улице пронеслась машина. Разглядеть ее не смогли. Нажали тревожную кнопку, вызвали «скорую». ГЗ могла успеть, но на подъезде к магазину попала в ДТП…
— Что с пострадавшими?
— Живы… пока. Находятся в реанимации. У Клюевой — два слепых ранения в грудь и касательное правого плеча, у Чеснокова — два сквозных в предплечье, касательное в шею и слепое — в голову. Похоже, последним выстрелом его хотели добить. Повезло парню: пуля пробила лобную кость и застряла. Или патрон оказался бракованный, или еще что-то. Стреляли, видимо из «Макарова». Пули, гильзы — все нашли. Похищены деньги в сумме около четырехсот рублей и бутылка водки «Поручик Ржевский», полтора литра стоимостью сто шестьдесят рублей. Бутылка стояла на самой верхней полке. Чтобы ее достать, преступник наступил на Клюеву — видимо, считал, что она уже мертвая. На ее переднике остался отпечаток обуви, приблизительно сорок второй размер, но для идентификации он, скорее всего, окажется не пригоден. Разве что поймаем этого подонка сегодня вечером…
— Что вряд ли случится, — закончил Катышев. — Ни малейшей зацепки. Ни свидетелей, ни толковых следов. Может, дактилоскопия что-то даст, но я сомневаюсь, что они работали без перчаток. Судя по всему, это был кто-то из местных. Захотелось продолжения банкета — вот и пошли на разбой. Или местные, или в гости приезжали. Пока потерпевшие не придут в сознание, шансов раскрыть дело у нас мало, но… Будем стараться, — Катышев внимательно оглядел присутствующий оперсостав. — На сегодняшний день это самое серьезное преступление в нашем районе с начала года. Прокуратура возбудила «покушение на убийство», таким образом, старшим по делу у нас получается Волгин. Я подумаю, кого дать ему в помощь. Но это не значит, что тех, кто не попадет конкретно в группу, это дело не касается. Работаем все! В ближайшее время провести встречи со своими «людьми». Если преступники местные — а я все-таки думаю, что это именно так, — то шум по окрестностям должен пойти.
Во второй половине дня Волгин позвонил в канцелярию морга:
— Девушка, здравствуйте, милиция вас беспокоит. Мы вам трупик недавно направляли…
— Тот, который неопознанный?
— Если честно, то мы его уже установили.
— Так приезжайте, оформляйте, как положено, а то он числится у нас черт знает кем…
— Приедем, честное слово. Просто родственников пока не найти, так что официально опознать некому. Но мы стараемся.
— Старайтесь… Так, было вскрытие. Причина смерти не установлена. Звоните эксперту, молодой человек, я вам ничем больше помочь не могу.
Волгин не очень удивился. Время от времени такое случалось, даже когда на трупах имелись, казалось бы, неоспоримые следы
насильственной смерти. Что уж говорить о Брошкине: окажись он не в багажнике, а где-нибудь на берегу того же озера, и никто б не заподозрил криминал.Эксперт оказался на месте и согласился ответить на вопросы.
— Было бы, конечно, лучше, если бы вы лично приехали. Помню, в прежние годы оперативники всегда присутствовали на вскрытии…
Сергей вспомнил, что прежде неоднократно смотрел заключения этого специалиста и поражался стандартной фразе на первом листе документа: «Специалист I категории… стаж практической работы 34 года». Три с лишним десятилетия! Чуть меньше, чем Волгин прожил. Не очень-то укладывалось в голове, как можно столько времени этим заниматься. С другой стороны, от многих медиков приходилось слышать, что с профессиональной точки зрения судебная медицина и патологическая анатомия предметы крайне интересные, и настоящий специалист в таком деле — человек творческий, реализующий свое призвание, а не случайно занявший должность и притерпевшийся к обстоятельствам.
— Я б с удовольствием, — сказал Сергей, — но было слишком много работы. Готов исправиться и приехать через сорок минут, если это что-то принципиально меняет.
— Сейчас уже не меняет. Хотя на месте мои слова были бы более… убедительными, так сказать. А по поводу работы вы, конечно же, правы. В восемьдесят восьмом у нас в год проходило семьдесят с небольшим криминальных трупов, сейчас — за месяц больше.
— Я помню: пятнадцать нераскрытых убийств по городу считались ЧП и на итоговом совещании драли всех начальников…
— Вы уже тогда работали?
— Как раз начинал.
— Ну, тогда мне вам долго объяснять не придется. Кстати, установили его?
— Да, но пока что ничего интересного это не дало.
— А обстоятельства смерти? Только то, что записано в протоколе: «Обнаружен в багажнике машины?»
— Увы…
— Печально. Значит, так: травматических повреждений на трупе практически нет, единственное — разрыв нижней губы справа, несомненно, полученный непосредственно перед смертью. На мой взгляд, речь идет о единичных минутах и ударе кулаком, но последнее утверждение является моим частным мнением и объективно ничем, кроме опять-таки моего личного опыта, не подтверждается…
Волгин слушал внимательно: как правило, судебно-медицинские эксперты крайне неохотно высказывают свои впечатления, предпочитая ограничиваться железно установленными фактами или размытыми формулировками.
— Алкоголя в крови немного, на легкую степень опьянения. Следов инъекций я не обнаружил. Есть еще несколько ссадин, но они явно посмертные и были получены при транспортировке трупа. Чтобы вам было понятнее — скончался он от остановки сердца, но чем это было вызвано, сказать не могу. Сердечно-сосудистая система изношена до предела, так что много, как вы понимаете, ему было не надо. Будем ждать результатов судебно-химической и гистологической экспертиз, может быть, они что-то дадут.Но, если честно, я сомневаюсь.
Эксперт замолчал, но сворачивать беседу вроде бы не собирался, и Волгин счел возможным поинтересоваться его личным мнением.
— Хм… Мнение есть, но в исследование я его конечно же, записывать не стал.
— Понимаете, у нас совсем глухо. Хоть бы как-то определиться, в каком направлении копать. Не хочется «от этого забора и до обеда».
— Что ж… На мой взгляд, если рассматривать криминальные версии — а с учетом обстоятельств обнаружения трупа они приходят в голову в первую очередь, — я бы остановился на двух вариантах. Отравление каким-то редким ядом либо рефлекторная остановка сердца. Такое в практике иногда встречается. С первым, будем надеяться, помогут разобраться дополнительные экспертизы, а что касается второго… При исследовании трупа выявить объективные признаки рефлекторной остановки сердца просто невозможно, и такой диагноз, как правило, ставится лишь после исключения других возможных причин смерти. Сумеете найти свидетелей — проанализируем картину умирания, обстоятельства происшедшего, тогда и можно будет говорить конкретно.