Выбор оружия

Сева Брошкин торговал наркотой с незапамятных времен. Счастливчики рождаются в рубашках; Брошкин, очевидно, появился на свет с «баяном» [12] , калькулятором и «чеком» [13] в руках и нашел свое призвание на ниве нелегального бизнеса.

Что интересно — в отличие от большинства коллег по ремеслу, сам не баловался даже «травкой». Дважды его судили, но сроки давали символические. Освободившись в конце восьмидесятых, в поле зрения оперов он больше не попадал, но однажды нарвался на Казначеева. Случайно нарвался, по собственной глупости, непростительной для делового человека, но все обошлось. Между ними возникло нечто вроде дружбы, основанной на взаимовыгодном сотрудничестве. Брошкин подарил и оплачивал пейджер, изредка подставлял под задержание мелких потребителей отравы, раз в месяц передавал пару купюр с портретами заморских президентов. Артем предупреждал о милицейских облавах, мог выбить должок с зарвавшегося покупателя, иногда сопровождал при перевозке товара. О возможности попасть в расставленную операми ловушку Казначей не думал; весь расчет строился на защиту от случайного наряда ППС, вздумавшего ошмонать машину Брошкина.

12

«Баян» — шприц (нарк. жаргон).

13

«Чек» — доза, упаковка с героином, обычно делается из. фольги от сигаретной пачки.

— Есть работа?

— Как обычно. Сможешь подъехать через двадцать минут?

Брошкин, скрупулезный в мелочах, так и не удосужился выучить график работы Артема, из чего следовал вывод, что помощников у него много и он договаривается с тем, кто свободен.

— Если смогу, то опоздаю, а не смогу — приеду вовремя.

— Что?

— Ничего, старый анекдот. Лечу!

Брошкин жил в деревянном доме на обочине шоссе, с видом на озера. Снаружи — голимая лачуга, внутри — реальный дворец. Артем завидовал…

Машина Севы была под стать дому: гнилой кузов на новеньком шасси с форсированным движком. Устроившись на обтянутом мехом переднем пассажирском кресле, Артем вертел головой по сторонам, приглядываясь, нет ли слежки. У профессионала его действия могли вызвать истерику: контрнаблюдению он учился по книжкам типа «Атака Дурного», авторы которых имели такое же представление об ОРД [14] , как Брошкин — об астрофизике.

Их ждали на берегу карьера в лесном массиве, недалеко от брошенных корпусов физико-технического института, в месте, мало известном даже коренным горожанам. Окрестности идеально подходили для съемок «Сталкера-2» и голливудских блокбастеров о конце света: километровые свалки, железобетонные конструкции непонятного назначения, пустующие дома и лес, в чащобе которого водились немцы и партизаны, не знавшие об окончании войны.

14

ОРД — оперативно-розыскная деятельность

Артем остался ждать в машине, Брошкин ушел, отсутствовал не больше трех минут. Деревья не позволяли разглядеть, с кем он встречался, был виден только синий бок классических «Жигулей», на которых приехали поставщики.

Пакетик с дурью Сева убрал под сиденье.

— Нормально?

— Как обычно. Но самое трудное впереди. Все фразы были ритуальными и повторялись из раза в раз, но затем Казначей перевел разговор в новое русло:

— Давно хотел спросить: если я оставлю мусорню, ты сможешь меня пристроить?

Перед железнодорожным переездом стояли гаишники. Увидев приближающуюся машину, они оживились, шагнули навстречу. Замолчав, Казначей лихорадочно вглядывался в номера: если районные, то могут знать его в лицо и отпустить без придирок. Нет, эти не знают: отдельный городской батальон дорожно-патрульной службы. Все, приплыли…

Брошкин был спокоен. Инспектор приказал остановиться. Внутри у Казначея все оборвалось. Читай он в детстве «Двенадцать стульев» — мог бы сопоставить свои ощущения с состоянием Кисы Воробьянинова наутро после гулянки с девушкой Лизой. «У меня нет денег…» У Казначея не было ксивы.

При случайном досмотре обнаружить спрятанный в машине героин практически невозможно, и Казначей должен был это понимать, но страх мешал думать здраво. Найдут, непременно найдут! Ноздри щекотал запах параши. «Закроют» именно его, а Брошкин, как всегда, отвертится! Наркоторговец спокойно сбавлял скорость. Увидев бездействие помощника, пихнул локтем:

— Доставай свой мандат, чего тянешь? Артем механически кивнул.

В ту секунду, когда машина остановилась, он распахнул дверь и бросился в лес.

За ним никто не побежал.

Артем несся, не чувствуя ног, не обращая внимания на хлеставшие по лицу ветки.

Гаишники подошли к машине.

— Ну, дядя, показывай что у тебя есть запретного…

Когда наркотик был найден, старший инспектор, в чине капитана, вздохнул:

— А ведь мы хотели только документы проверить. Другу своему спасибо скажи!

— Он мне не друг. — Брошкин успел выбрать способ защиты. — Попросил подвезти, и все. Откуда я знал, что он дурью заряжен?

— Оперу это расскажешь.

— Да хоть генеральному прокурору с девочками. Давайте подумаем, как взрослые люди: что вы мне предъявить можете? Свидетелей нет, понятых нет, пассажир сбежал. Вечный «глухарь» получается, и ребята из местного отделения вас за него не поблагодарят.

— Если тебя как следует обработать, ты все расскажешь.

— Уверены? Стану называть всех своих друзей, замучаетесь проверять. А потом от своих слов откажусь и жалобу накатаю.

— Ну и что ты предлагаешь?

— Можно договориться… Будь шанс «приземлить» Брошкина — гаишники, может, и не купились бы. Но в бесперспективной ситуации чего ради стараться? Доказать, и правда, не удастся…

Несколько зеленых купюр сменили владельца.

— Мои документы в порядке? — Брошкин улыбнулся. — Можно ехать дальше?

Молчание — знак согласия.

Сева потянулся к героину, выложенному на капот его машины, но мент с погонами старшины перехватил руку:

— Куда прешься? Это же не твое!

— Я заплатил за себя и за того парня… — Желание хохмить пропало, когда инспектор сжал его запястье:

— Следи за базаром, уродец! Что ты сделал? Кому заплатил? Может, еще скажешь, что взятку дал?

— Я все понял, — Брошкин смиренно опустил глаза, — я был не прав. Но если мы один раз нашли общий язык, то что нам мешает договориться еще раз? Я готов заплатить за свою ошибку… в разумных, конечно, пределах.

Старшина презрительно скривился:

— У меня дочка в десятый класс ходит, у них половина школы на игле сидит, в каждом сортире торгуют такие же, как ты. Съе...вай и радуйся, что легко отделался, а это я сожгу. Ну, брысь!

4

Проснулись около восьми: надрывался звонок.

— Кого это черти принесли? — в прихожей пробормотал Фролов, подавляя зевоту. Вера молча скользнула от кровати к креслу, на котором в беспорядке была разбросана одежда, закуталась в халат и, придерживая его на груди, вышла, плотно закрыв дверь. Семен натянул трусы: если грядут неприятности, их надо встретить, хоть чем-то прикрытым.

Знай он, что грядет на самом деле — сиганул бы в окно в чем мать родила.

Напрягая слух, Фролов разобрал, что явился мужчина. Не предвыборный агитатор и не сантехник, а кто-то знакомый, кого Вера сразу пригласила на кухню. Ревность царапнула сердце. Стараясь двигаться тише, Фролов поднялся и стал искать штаны.