Выбор сделан

— Ни капельки, — Кинрил даже не дрогнул и не сменил выражения лица. Но никому слова вставить не дал. — Земная раса удивительна во много. Даже в своём сроке жизни. Люди живут в среднем от семидесяти до восьмидесяти лет, если повезёт, — лёд в груди мужчин резко охватил всё тело. Так мало?! — И многие входят в период полной зрелости к восемнадцати или двадцати годам. Так что, наша малышка уже взрослая по их меркам.

— Ей… осталось всего… лет шестьдесят? — еле смог выдавить из себя Алуар.

— О, нет! — весело засиял Наблюдатель, озадачив такой реакцией всех. — В генах малышки установлено иное время жизни. Мы не знаем, кто установил такие жестокие рамки для её расы, но мы хорошо поработали с её временем, увеличив её до максимума.

— И сколько? — лёд ужаса медленно стаивал, заставляя сердце сладостно петь.

— Думаю, около семисот оборотов, если ничто не оборвёт её жизнь, — гордо заявил Кинрил.

Семьсот! Семьсот оборотов! Это лучшее, что Алуар и Шаэрдэш моги услышать!

— И ещё, — странная улыбка озарила лицо Кина, — как только малышка придёт в себя, чтобы такое будущее было куда реальнее, — мужья напряглись, готовые ко всему, — вам нужно консуммировать ваш брак.

Сердца мужчин замерли, заставив тела задрожать. Тронуть их малышку как женщину? Они и мечтать сейчас не могли об этом?

— Консуммировать? — не понял Эраншир.

— Первое Единение после заключения брака, — ответил ему Наблюдатель.

— Ссссейчасссс не подходящщщщее для этого время, — тут же зло осадил его нагшиар.

— Наоборот, — не дрогнул советник. — Сейчас тело и энергия малышки в подходящем состоянии. И Единение даже может улучшить как её состояние, так и пробудить те гены, что необходимы будут ей в дальнейшем. Она будет больше не восприимчивой к сильнейшим ядам, — взгляд на замершего и внимательно слушавшего Шаэрдэша, — её тело станет куда выносливее и сильнее, — взгляд на мрачного Алуара. — Не волнуйтесь, она не оттолкнёт, — Кинрил будто понял опасения Старшего мужа, — сейчас в её организме начинают пробуждаться те гормональные процессы, что рано или поздно приведут к беременности.

— Не рано? — рыкнул тардиарец, поняв, что едва сдерживает от этих слов свою вторую ипостась. — Я больше не чувствую от неё запаха крови, но…

— Да. Критические дни действительно закончились, — кивнул Кин, обрывая его, — и такие процессы должны были пробудиться, по моим подсчётам, минимум дней через пятнадцать. Но, яд Шаэрдэша, как её мужа, начал их пробуждать. Тело после принятия противоядия начало перестраиваться, и….я даже сейчас чувствую этот аромат.

Только после этих слов Алуар вздохнул поглубже и дрогнул всем телом. Так вот, что чувствовали мужчины других пар. И сейчас тардиарец обращался не по тому, что зол. А потому что тело отзывается на зов жены!

— Шена может и не подпустить, — хрипло прорычал он.

— Подпустит, — вздохнул Наблюдатель, — она сейчас будет тянуться к Единению инстинктивно.

— Мы не воспользуемся этим! — Алуару даже претила эта мысль. Они с Шаэром потерпят. Они сильные и выдержат столько, сколько надо!

— Она не будет сопротивляться, не оттолкнёт. И не из-за затуманивающих разум гормонов. Шена легко может от них отмахнутся. А от чувств к вам. Доверие — вот главное. Шена доверяет вам, заботиться о вас. Да, не дуду скрывать, что её страшно, как никак, это будет её первый раз — мужчин у неё ещё не было, — от этого жар окатил тела мужчин, — и сейчас лучшее время, чтобы он прошёл правильно и помог её телу. Но ей так же страшно, что вы обидитесь или не так поймёте, если она вам откажет, потому что самой страшно. А вы уже её мужья, и супружеский долг от этого не дальше… Это очень давит на неё психологически. Вы должны ей показать, что бояться нечего, показать, что вы доверяете ей и цените её доверие. Сейчас самое время показать ей это. Яд Шаэрдэша и противоядие дают вам шанс.

— Противоядие не успевало по времени подействовать правильно, — тихо прошипел Эраншир, вызывая у Алура прорычать негодование, но…

Но тут Шена вновь глубоко вздохнула, пуская мурашки по телам мужчин.

— Шена! Шена! — встрепенулся тут Шаэр.

Неужели, очнулась?

***

Я шла по тёмному коридору полностью из тёмного мрамора. Слева то и дело мелькали коричневые двери, стилизованные под деревянные. Справа напротив каждой были углубления в стене в виде окошек, на подоконниках которых что-то стояло. То ваза, то картина, то статуэтка. Между дверьми и окошками были колонны от пола до потолка. Пол как на станции обложен странной тёмно-серой материей, погашающей звук моих шагов.

А ведь на мне туфельки с небольшим, но звонким каблучком. Платье в пол с опущенными плечами и длинными рукавами, но ткань лёгкая, летящая и приятная к телу. Оно сидело не слишком плотно, но ярко выражало большой живот.

Впереди показался проход во двор дома, где ярко светило солнце. Оттуда то и дело доносились разговоры и детский смех. Но стояло мне появился, как дети притихли.

Двое мальчишек — старший и средний — и маленькая девочка рванули под дальний небольшой тёмный навес, вроде палатки, но тут же выглянули из-за его края, наблюдая. Братья были по бокам от сестры, один выше, другой ниже, скорее всего на коленках сидит.

Ещё трое детей — девочка постарше и два мальчишки помладше — сидели на небольшом тёплом покрывале, раскинутом на вечнозелёном газоне, ограждённым небольшим мраморным бордюром по периметру, и играли в войну мраморными статуэтками. Маленькие рожки и хвосты девочки и одного из мальчиков выдавали в них демонов, третий же был нагом. Как только троица нырнула в палатку, их внимание тут же обратились на меня. И игры были забыты.

Ещё трое, самые старшие мальчик и девочка со средним братом, направились от лавочек ко мне.

Первым подошёл хмурый темноволосым мальчик-демон. На его голове я приметила небольшие витые рожки, хвост то и дело нервно подёргивался, но серо-голубые родные глаза смотрели твёрдо. Он держал за руку хныкающую русоволосую девочку-нагиню с белым хвостиком. Малышка немного тряслась, то и дело украдкой утирая с глаз слёзы.

— Алир, что случилось? — спросила я мальчика.

— Раш обижает Марику, — ответил хмуро он.

Выданный старшим братом и стоявший поодаль от них с сестрой, тут же приблизился и встал рядом с ними. Это был русоволосый мальчишка-наг. У него хвост со спины был чёрным, а на животе — белый. Серо-голубые глаза смотрели только в пол.

— Раш, — нахмурилась я, — что случилось? Вы знаете этот мир и его правила. Вроде, отцы вам говорили, что…

— Не ругай его, мама! — тут же вступилась за насупленного младшего брата обиженная сестра, чем заставила меня удивлённо вскинуть брови и посмотреть на неё. — Раш не виноват! Виновата… я.

Серо-голубые глаза девочка тоже виновато потупила, задрожав хвостиком.

— И что же случилось? — поинтересовалась я.

— Ты приготовила пирог на совместный ужин, чтобы встретить дядю Эраншира, и сказала его не трогать до этого времени, — насуплено бурчала малышка, иногда шмыгая носом. — А я не устояла. Попробовала его, — её глаза засияли, выдавая то, как он ей понравился, но вспомнив, что её как бы ругать будут, вновь насупилась. — Раш заметил это и…наругал меня.