Выбор сердца

— Завтра предстоит долгая дорога, нужно отдохнуть.

Глава 18

Эль, расположившись на широкой кровати, с увлечением переодевала своих кукол в ночные рубашки. Ирина помогала ей в этом, а Милен откровенно маялся бездельем. Будь его воля, сбежал бы обратно к музыкантам. Поэтому услышав шум подъехавшего экипажа, парень оживленно подскочил к окну.

— Ирин, смотри — карета, запряженная четверкой. Четверкой! — он чуть не захлебнулся от восторга.

— Блин, Милен. Ты можешь без этого телячьего восторга? — раздражаясь на детскую восторженность, которая удивительным образом уживалась в парне со зрелостью, мастерством, амбициями, — пробурчала девушка. — Ну, карета, богатая, ну, лошади.

— Ты посмотри, какая стать, сколько в них благородства, красоты, а силы-то сколько, силищи!

Ирина неохотно подошла к окну и в центре большого двора, ярко освещенного фонарями, увидела запряженную цугом черную карету. Она напомнила Ирине тот первый экипаж, который встретила по дороге в Туров. Удивительное совпадение, ведь только сегодня ее вспоминала. Тогда в ней ехали мужчина и женщина.

Тем временем лакей в богатой ливрее распахнул дверцу и из экипажа показался мужчина. Игнорируя неутомимые поклоны хозяина постоялого двора, он направился к крыльцу. Слава, незабвенная подруга Ирины, при виде таких красавчиков обычно томно вздыхала, но утешала себя тем, что они слишком красивы внешне, чтобы природе хватило сил еще и на внутреннюю красоту, имея в виду красоту души. Мужчина поднял глаза к окну и, скользнув взглядом по Милену, задержал его на Ирине. Девушка могла бы поклясться, что в этот момент в его глазах мелькнуло узнавание, взгляд потеплел, и губы мужчины дрогнули в улыбке. Она невольно улыбнулась в ответ.

— Ты знаешь этого абыя? — удивился Милен.

— Нет, — с сомнением протянула Ирина. — Вряд ли можно назвать человека знакомым, если он однажды просто проехал мимо в карете. Я даже не уверена, что в той карете был именно он. Слишком быстро она промчалась мимо. Но красивые глаза и оценивающий пристальный взгляд те же, я запомнила. Знаешь, что еще странно? — Ирина продолжала стоять у окна, но мысленно снова сидела в тарантасе на том памятном перекрестке, где их с Миленом так несправедливо арестовали. — Если бы не эта роскошная карета и элегантная одежда, я бы сказала, что видела этого человека среди рабочих на митинге, в день нашего с тобой ареста, и еще раз вечером в таверне. Ты смог бы узнать, кто этот господин?

— Легко, — охотно согласился парень, ухватившись за возможность сбежать к музыкантам. — Поболтаюсь внизу, пообщаюсь с народом.

Приглушенные голоса отвлекли Ирину от изучения скучнейшего тома истории государства росейского, одолженного ею у Милена. Предполагалось, что он поможет скрасить вечерние часы путешествия. Эль спит, телевизор остался в более прогрессивном мире, возможность перекинуться парой слов с подругами тоже отсутствует. Поэтому Ирина с готовностью отложила книгу и прислушалась к чужому разговору. Мужчины, а голоса принадлежали именно им, направлялись по коридору в сторону ее комнаты. Слов еще разобрать было нельзя, но злость и отчаяние, скрывающиеся за раздражительностью, Ирина почувствовала даже сквозь стену. Шаги затихли у противоположной двери. Девушка затаила дыхание. То, что происходило в коридоре за дверью, было в разы эмоциональнее, чем на страницах учебника истории.

— Дай указание искать лошадей, — у обладателя глубокого баритона в голосе преобладали стальные нотки. Подруга Слава, признанный эксперт по мужчинам в целом и мужской красоте в частности, говорила, что такой тембр голоса отправляет ее мурашки исполнять эротический танец на шесте.

— Твоим ищейкам не нужно знать конечную и главную цель поиска, пусть ищут лошадей. Возможно, и в жандармерии найдутся спецы, которые в этом деле поднаторели. Распорядись, брат, — голос невидимого собеседника дрогнул на последних словах, обнажив сквозившую в нем душевную боль.

Ирина услышала щелчок замка, последовавший за этим звук захлопнувшейся двери, удаляющиеся одиночные шаги дальше по коридору и, наконец, воцарилась тишина, нарушаемая лишь отдаленными звуками с первого этажа.

— И это все? — Девушка разочарованно откинулась на подушку. — И эти тоже о лошадях. Как же не хватает телевизора, — невпопад подумала она. — Только начала зарождаться интрига, а тут такой облом. Хм, а действительно, куда пойдут преступники с крадеными лошадьми? С таким благоговейным отношением, которое демонстрирует местное население, Милен или конюх Федул, например, вряд ли лошадей отправят на живодерню. — Ирина еще не забыла, как тема пропавших животных долгое время занимала их умы. Но версию о причастности цыган Дамдин не озвучивал ни разу. У нас цыгане были бы первыми подозреваемыми. Ну, что ж, остается только спрятать лошадок в большом табуне. Это означает одно — кони у кого-то из производителей.

Хваленый отвар Агнии, который Ирина принимала ежедневно утром и вечером, оказался еще и отличным мочегонным средством, в чем страдалица убедилась на собственном опыте. Она поворочалась в кровати несколько минут, прежде чем поняла, вставать все-таки придется. Уборная находилась в доме, не на улице, тем не менее, покидать спросонья теплую комнату было зябко. Открыв глаза, девушка ахнула от ошеломляющего вида из окна: яркой идеально круглой громадиной над крышами соседних домов нависла луна. В ее сиянии, залившем комнату призрачным светом, Ирина без труда нашла шаль и, накинув на плечи, шагнула за порог. Дверь коротко скрипнула за спиной, но в ночной тишине даже этот едва слышный звук царапнул нервы. Нарушительница покоя, боязливо оглянувшись по сторонам и убедившись, что никто не увидит ее наготу, едва прикрытую короткой сорочкой и тонкой кружевной шалью, двинулась вдоль узкого темного коридора, в дальнем конце которого, как маячок, указывая направление, слабо тлела масляная лампа.

Закончив свои дела, Ирина выглянула за дверь, по-прежнему опасаясь столкнуться в коридоре с таким же полуночником как она. Однако ее опасения были напрасны. Уже в метре от двери уборной темнота стояла такая, что не видно было даже собственных рук. Лампа, указывающая направление к туалету, осталась за спиной. Ирина шла, касаясь стены рукой, и мысленно считала двери: первая, вторая, третья и, наконец, ее четвертая от туалета. Дверь мягко поддалась под рукой, не издав ни звука, и впустила девушку в комнату. Вопреки ожиданию, луна больше не заполняла проем окна, только одинокое дерево качалось на ветру, прощаясь с последней листвой, но призрачный лунный свет, рассеянный по центру комнаты, придавал еще больше таинственности скрытым густой тенью деталям обстановки, самой большой из которых темнела кровать в дальнем от окна углу.

Тихо, стараясь не потревожить ребенка, Ирина легла и сразу отключилась. Луна ли волшебница навеяла и пробудила чувственные желания или виной длительное воздержание, но снился ей потрясающий сон, полный чувственных переживаний. Мимолетное скользящее по ноге прикосновение, вызвавшее трепет, на внутренней стороне бедра ставшее более чувствительным, и, наконец, обжигающее у самого сокровенного места, губы, ласкающие уже возбужденные и отвердевшие соски. Ощущения забытые, но такие желанные. И вот уже тело податливо выгибается навстречу от нарастающей страсти и отдается во власть общего на двоих ритма, стремясь к вершине наслаждения.

Протяжный низкий стон удовлетворения нарушил тишину комнаты. Еще находясь между сном и реальностью, девушка почувствовала тяжесть мужского тела, придавившего ее к кровати и окружившего кольцом рук, и свои собственные руки, сжимающие чужие упругие ягодицы. Сладкая и сонная нега, в которой она находилась, исключала любое другое состояние, будь то испуг или паника. Ирина медленно приходила в себя, осмысливая произошедшее. Первой осознанной эмоцией было удивление, не инстинктивный страх, стыд или сожаление, наоборот, лежа в кольце мужских рук, она испытывала такие противоположные, но уравновешенные в данный момент чувства женской уязвимости и защищенности, взволнованности и глубокого удовлетворения. С сожалением отвела руки, огладив напоследок мягкую нежную кожу. Попытка выбраться из-под мужского тела, пригвоздившего ее к кровати в буквальном смысле этого слова, привела к тому, что скатившись набок, ее по-хозяйски сгребли в объятия и прижали к себе спиной, пристроив бородатую щеку на обнаженном плече. И вскоре Ирина почувствовала ровное глубокое дыхание своего случайного любовника, так и не перешагнувшего грань между пленительным сном и запутанной явью.