Выбор шатеры

– Ещё пару кружек!

– Не налегай. С непривычки поплохеет, - хмыкает мать, пристально, я бы даже сказала, несколько озабоченно глядя на меня. – Случилось что?

– С каких пор тебя стала интересовать моя жизнь?

– С тех пор, как я плачу за твой эль.

Усмехаюсь. А ведь она права…

– Случилось.

И снова молчание. Первой не выдерживает мать.

– Анигай жив? – вопрос звучит, как бы между прочем, ноя всё равно улавливаю напряжённые нотки в её голосе. Ну, надо же! Неужели нашей беспутной мамаше не всё равно на нас?!

– Жив.

Сын хозяин борделя, дородный детина средних лет, выпроваживает последнего, пьяного в доску клиента. Бросает на меня вопросительный взгляд.

– Мы закрываемся.

– Она со мной, - устало отзывается Акраба. – Моя дочь пару дней поживёт у меня. Если ты, конечно, не против?

Я и забыла, что мамуля, даже обретя свободу, так и не смогла ей самостоятельно распорядиться. Впрочем, чему удивляться. Акраба никогда по-настоящему и не была свободной. Сначала Руар, следящий за каждым твоим шагом, затем Катар… Живя здесь, в комнатушке на крыше борделя, Акраба, по сути, является собственностью хозяина сего весёленького заведеньица. Интересно, меня ждёт та же участь?

– Отчего же я должен быть против? – хмыкает заинтригованный парень, подходя к нам. – Девка-то вроде красивая.

То ли от выпитого эля, то ли просто от того, что у меня сдают нервы, начинаю глупо хихикать.

Сын хозяина с интересом без малейшего стеснения разглядывает меня с ног до головы.

– Новенькая? – интересуется у моей мамаши.

Та отрицательно качает головой. Только сейчас замечаю, какая же на самом деле Акраба уставшая и постаревшая.

– Остынь, Каригар. Она тебе не по зубам.

Но парень, похоже, не слишком верит Акрабе. Вплотную подходит ко мне. Господи, как же у него воняет изо рта! Он когда-нибудь зубы чистил?

– У нас здесь простое правило, детка: хочешь жить в одной из комнат – милости просим! Но платить за жильё придётся натурой.

Хозяйский сын с удивительной для его не маленькой комплекцией ловкостью притягивает меня к себе. Самое обидное, что у меня с собой нет даже дреда, чтобы как следует проучить придурка. Хотя… Пары выпитого эля заставляют меня всерьёз задуматься о том, а есть ли смысл конфликтовать с сыном хозяина борделя? Моя жизнь всё равно кончена. Сейчас я как никогда похожу на саму Акрабу, когда ту, накачав тандуримом – порошком забвения, бросили в Катаре на растерзании пьяных мужиков из местного кабака. Выбора-то особо и нет. Окажись я сейчас на улице, куда я пойду? В Руар? Меня там точно ждут с распростёртыми объятьями! В подземный город? Я дажене смогу туда самостоятельно попасть – дверь открывалась от сканированной ладони Эвана. Да и нет там уже никого из моих знакомых. Уверена: они все уже покинули Дарий. Если бы Эвана убили, я бы знала – тут же начался бы громкий международный скандал. Так куда мне – никчёмной и никому не нужной деваться? Обратно в Катар? В кабак за место мамули?

Ну, уж нет! Только не туда!

В голове мелькает до обидного невесёлая мысль. Неужели в Катаре всё же правы, говоря, что от судьбы не уйти? Что если родилась дочерью потаскушки, то тебе ею и быть?

Отхлёбываю эля. Морщусь. Хочу забыться, уйти от реальности. как это всегда делала Акраба. Убежать: от проблем, от жизни, от себя… Потому что я не знаю, как мне дальше жить. Честно. Не знаю. Да и не уверена: хочу ли я жить вообще.

Вот только «уйти» не получается. С улице внезапно раздаются заунывные пронзительно-громкие трубы.

Трубы, возвещающие начало Солнцестояния.

Со всеми этими неприятностями я и забыла, что сегодня ночью звезда Сатаба вновь вернётся на небосклон и осветит своими лучами Плато Семи ветров. Сегодня Атарксис должен будет взять Жезл Власти с подложным кристаллом и благодаря мне… Да! Именно мне этот избалованный, изнеженный, абсолютно никчёмный, по заверениям Мэд мальчишка, станет соправителем Дария, а затем…

О том, что произойдёт дальше мне не хочется даже думать. По приказу Дэмониона будет дан праздничный фейерверк, на фоне которого в небе возле Туса и возникнет яркая, затерявшаяся в остальных огнях вспышка.

Вспышка, которая унесёт жизнь моего мальчишки-альтаирца. Видимо. Эвану всё же изначально было суждено погибнуть от рук дарийцев.

«Суждено» - какое премерзкое, отвратительное слово!

«Суждено».

Мне - пойти по стопам матери - стать потаскушкой. Эвану – повторить судьбу отца – быть убитым на Дарии во имя каких-то непонятных мне идей.

От невесёлых мыслей меня отвлекают руки хозяйского сынка, который беззастенчиво присосеживается рядом за столом и начинает меня лапать. Смотрю на него – пухлощекого, с мелкими бегающими глазками, а вижу одного из постоянных клиентов моей мамаши – того самого кузнеца, которого я лично отправила к Отару.

Смотрю и отчётливо понимаю: не хочу! Не хочу повторять её судьбу.

Он даже не успевает ничего сообразить. Одно молниеносное движение руки, и я перекрываю ему сонную артерию. Тяжелым мешком с грохотом падает на пол. Спасибо Карлу. Верховный воин лично обучил меня точечным приёмам. Благодаря им мне не нужно иметь дред, чтобы справиться с противником.

– Ты что наделала?! – визжит перепуганная Акраба, бросаясь к хозяйскому сынку, у которого уже закатились глаза, а тело начало биться в мелкой судороге. – Ты… ты его убила! Что я теперь скажу его отцу?! Он же меня на улицу вышвырнет.

Мать в своём репертуаре. Плевать она хотела на хозяйского сынка. Её своя шкура куда больше беспокоит.

Это так странно, но лишь до конца в полной мере осознав всю безнадёжность своей ситуации, ко мне приходит долгожданное спокойствие. Терять-то мне всё равно уже не чего.

– Не вышвырнет. Через час – другой оклемается. Сядь.

Надо же! Мать машинально выполняет мой приказ. Видать, осталась руарская привычка - когда приказывают, выполняй всё молча и не спрашивай, зачем да почему?

– Я хочу, чтобы ты прямо сейчас пошла к Глэдис. В её дом. Тот, что на окраине старого города. Вызови её. Я знаю, старуха умеет перемещаться в пространстве, когда ей это очень нужно. Скажи, что я оставила то, что она ищет, под крыльцом заброшенного флигеля.

Акраба бросает на меня испуганно-заинтригованный взгляд.

– Только сама не додумайся лезть туда – лишишься последней здоровой руки, - даю напоследок дочерний совет.
– Пусть Дэмонион сам заберёт и вернёт это на место. Или не вернёт – решать ему. Но только поспеши. Надо успеть это сделать до начала церемонии Солнцестояния.

По мере того, как я говорю, глаза Акрабы округляются от ужаса и удивления. Мать, видимо, решила, что у меня совсем поехала крыша, раз я так спокойно говорю о Верховной ведуньи и самом Императоре.

– Да ты совсем рехнулась! Чтобы я…

Но я не слушаю верещания перепуганной Акрабы. У меня на это нет ни сил, ни желания.

– Будет спрашивать, откуда ты узнала об этом: скажешь, что я тебе проболталась, когда на днях заходила к тебе в Адейре. О том, что видела меня сегодня молчи. Если, конечно, хочешь остаться в живых.