Выбор
Шрифт:
– Так. – Макар хрипит.
– А теперь выбор тебе: сам ее убьешь одним выстрелом или мне почетную работу уступишь?
Ревет буря над Москвой, гнет голые деревья, хлещет ветвями по стенам и окнам. Холодно в Москве. Противно. А у Сталина в кремлевской квартире тепло и тихо. Спит Москва. Сталин не спит. По углам кабинета мрак. Но теплый мрак. Добрый. Приветливый. На столе рабочем – лампа зеленая, и на маленьком столике журнальном – тоже лампа зеленая: два островка зеленого света в приветливом мраке. И ужин на двоих. По-холостяцки. Бутылка вина с этикеткой домашней,
Разговор – лесным ручейком по камешкам.
– Вам еще налить, товарищ Холованов?
– Нет. Спасибо, товарищ Сталин. Хватит на сегодня.
– Тогда к делу. Вы мне обещали рассказать что-то интересное про Жар-птицу, что-то такое, чего я пока еще не знаю.
Выдохнул Холованов шумно. Шум сдержать пытался. Не вышло.
– Сегодня приговор будет приведен в исполнение. Она будет убита, – посмотрел на часы – через семь минут.
Ширманов слегка улыбнулся и тронул Макара за плечо:
– Заряжай!
Всхлипнул Макар. А Ширманов весел:
– Правило старое: плавно жми, не дыши, ровно мушку держи. Затаи дыхание и плавненько…
Встал Сталин, подошел к окну и долго смотрел на капли с кристалликами.
– На всех участников исполнения приговора представьте наградной материал.
– Есть!
– Когда вернутся, встретить как героев. Ужин закатить. Награждение торжественное… Потом Макара арестовать… и ликвидировать.
– По какой статье?
– Не знаю. Придумайте что-нибудь. Был бы человек, а статья найдется. Прилепите любую.
– Можно и Ширманова?
Смолк Сталин. Посмотрел Дракону в глаза внимательно:
– А Ширманова за что?
– В свое время я приказал ему найти Мессера. Ширманов приказ не выполнил…
Посмотрел Сталин еще раз в глаза Дракону:
– Ладно. Можно и Ширманова. Только сначала наградить.
Ширманову совсем хорошо:
– Утри сопли, Макар! Готов? Готов, спрашиваю? Огонь!
Они долго молчали.
– Это хорошо, товарищ Холованов, что вы не согласились убивать Жар-птицу. Знал, что между вами что-то было, я вам, товарищ Холованов, контроль устроил. Она – враг. Но если бы вы ее убили, то я бы вас сначала наградил…
Снова замолчал Сталин. И молчал долго.
– Жар-птицу жалко, товарищ Холованов. Мессер был прав. Ее нельзя было посылать на такую работу. Ее надо было тут оставлять. Под контролем. Она бы много пользы принесла. Не послушал я Мессера… Где, кстати, он? Соскучился без него.
– Тут я, товарищ Сталин. Извините, без приглашения, без стука. Только сейчас вошел…
Тут Сталин с Холовановым его и увидели.
– Ай, какой мокрый, понимаешь. Обсушись.
Наливает Сталин «Хванчкары»: выпей, согрейся, дорогой. Так без тебя, понимаешь, мне плохо.
Холованов с полотенцем бежит, с халатом сталинским, с одеялом: к огню садись.
Еще Сталин льет:
– Мы тут про тебя говорим. Ты был прав. Ее нельзя было посылать на такое дело.
– Товарищ Сталин! Затем из Сибири прилетел, чтобы…
– Мы ее убили.
– Я не знал, но чувствовал беду. Зря убили.
–
Она вышла из-под контроля.– Вы срубили деревце, которое могло бы принести золотые яблоки.
– Какие еще яблоки?
– Понимаете ли, что она совершила?
– Она ничего не совершила!
– Она блестяще провела выход.
– Уход.
– Откуда вы это взяли? Она провела легализацию. Провела ее образцово. Можно будет потом приводить ее как пример: у испанской, французской, швейцарской полиции нет вопросов… а если возникнут, ей есть что ответить.
– Она не выходит на связь…
– Мы сами так ее учили: 93 процента провалов агентурной разведки – на связи. Потому в самом начале – глубокое залегание и никаких ненужных контактов. Связь – только в крайнем случае, если ей нужна будет помощь или если у нее появится информация для передачи. Помощь ей не нужна. Никакая. Она сама обеспечила себя документами и деньгами, свои операции самого широкого размаха она готова финансировать без нашей помощи и очень щедро. Успехов в добывании у нее пока нет…
– И не предвидится…
Мессер аж задохнулся…
– Так нет же, товарищ Сталин! Она провела подготовительную работу так, как никто до нее не проводил: она получила доступ к спискам должников ведущих банков Испании и Франции. Всем не хватает денег. У нее доступ к спискам тысяч должников на всех континентах, в том числе должников в самом Вашингтоне. Человек, которому позарез нужны деньги, почти ваш. Нужно только эти деньги предложить, умело предложить. А уж она-то умеет. Она может опутать шпионской паутиной столицы Европы, а может быть, и Вашингтон. Ей осталось только из списка должников выбирать, как из сети, самих жирных лещей. Среди должников множество мелкоты. В то же время в долги попадают и большие люди. Свой финансовый крах они скрывают и ради денег готовы на все. Не знаю, кто в этих списках, но может оказаться кто угодно, хоть советник самого Рузвельта…
Мессер запнулся, понимая, что хватил слишком высоко.
– Ну не советник президента США, так замминистра, шифровальщик Пентагона, секретарь директора Федерального бюро, начальник полиции столицы, черт побери. Ей остается только выбирать, кого вербовать.
– Так, значит, она не убежала?
– Нет, конечно. Мы не так ее поняли. Она маскируется.
– Уж слишком необычно…
– Она – моя ученица. Это я приказал ей искать необычный путь. Самый необычный. Такой, по которому никто раньше не ходил. Такой, на котором никто в ней не заподозрит сталинскую разведчицу.
– Она написала абстрактную картину!
– А вы хотели, чтобы она не отклонялась от канонов социалистического реализма?
– Ее понесло в объятия белогвардейцев!
– А вы хотели, чтобы она вступила в испанскую коммунистическую партию?
– Она снюхалась с банкирами и вошла в их круг!
– А вы хотели, чтобы она начинала с организации колхозов?
– Мессер, мне больше нечего возразить.
– Знаешь, Сталин, ведь в чем-то она даже тебя превзошла.
– Меня?!
– Ты грабил банки, а она решила, что банки не надо грабить. Их надо охранять, брать под покровительство, прикрывая теплым крылом. Я был против нее. Это я проиграл. Созывай Политбюро, я под стол полезу, себя козлом назову.