Выброшенный в другой мир. Дилогия

Когда они закончили, и он немного пришел в себя, счастливая девушка обхватила руками его плечи и прошептала с радостью и надеждой:

– Теперь ты только мой! Никому никогда не отдам! Салан, увези меня отсюда! Давай убежим далеко-далеко!

– А как же семья?

– Какая семья?
– с горечью сказала Глера.
– Нет у меня семьи. Моя мать - вздорная и эгоистичная женщина. Она любит только сыновей, даже кормила их своей грудью, а меня сразу же отдали кормилице и забыли. Да, отец с матерью заботились о том, чтобы я была одета и обута и своим видом не позорила семейство Рабек, мне даже нанимали учителей, чтобы я по глупости или незнанию не ляпнула что-нибудь неподобающее. А на день рождения кидали мне на столик какую-нибудь драгоценность, как собаке бросают кость. Братьям я тоже не нужна. Альт мне сразу дал понять, что знаться со мной не желает. Пока Вельт был маленьким, мне разрешали с ним возиться. Потом мы даже недолго дружили, пока мать не объяснила ему, что дружить с девчонками не подобает, что они совсем для другого... Моей подругой была замечательная девушка - дочь одного из наших соседей. К несчастью, мой отец положил глаз на его имение. Сам шевалье упал на охоте с лошади и сломал шею, а его старшего сына убили разбойники. Я даже боюсь думать о том, что стало с моей подругой! И такого за моим отцом водится немало. Мой отец - чудовище, Салан! Во время мятежа он обобрал всех дворян в графстве якобы для помощи королю и одновременно направил гонца Мартину с уверением в помощи и поддержке. Надо ли говорить о том, что король не увидел этих денег, а Мартин так и не получил обещанной помощи? И так во всем. Соседям многое известно, и о многом они могут догадываться, но все молчат из-за страха. А с тем, кто осмеливается что-то сказать против, случаются всякие неприятные вещи. Мой старший брат и компания его приятелей ни в чем не знали удержу и натворили такого, что отец серьезно боится разборок со стороны нового герцога. Он даже мать с младшим сыном хочет отправить к деду. Обо мне, конечно, речи не было. А теперь он будет убивать тех, кто, по его мнению, может быть опасен, и делать это придется тебе. А если откажешься, убьют и тебя.

– Значит, ты не любишь отца?

– Я его ненавижу, а за Риту убила бы собственными руками, если бы могла!

– А если это сделаю я?

– Я тебя слишком люблю, чтобы потерять!

– Я это сделаю так, что на меня не падет подозрение.

– Не знаю, как такое можно сделать, но помогу всем, чем смогу, только увези меня отсюда! Я больше не могу жить среди этих чудовищ, притворяющихся людьми, ловить на себе презрительные или сочувствующие взгляды прислуги и ждать, когда отец решит меня продать или подарить нужному ему дворянину. Мне уже пятнадцать лет, Салан!

– А если я не тот, за кого себя выдаю? Если я вовсе не дворянин?

– Разве для меня ты от этого станешь хуже? Скажи, как ты ко мне относишься? Я тебе хоть немного нравлюсь?

– Кажется, я впервые в своей жизни влюбился, - честно ответил он то, что чувствовал.

– Я так рада!
– засмеялась Глера, тесно к нему прижавшись и ловя ртом его губы.

– Не сейчас. Извини, но я совершенно пуст. Давай сейчас оденемся, сделаем все, что нужно, и до утра расстанемся. Никто не должен знать, что между нами что-то есть.

Они быстро оделись и вышли в коридор.

– Нам надо пройти в трапезный зал, - сказал Салан.
– Как это сделать, чтобы не попасться охране?

– Какая охрана?
– удивилась Глера.
– Пост есть только возле покоев отца, и один стражник дежурит в коридоре у дверей матери и Вельта, а слуги сейчас все спят, даже повара.

– Тогда ты пойдешь впереди. Если все же кто-нибудь встретим, то тебя ни в чем не заподозрят, а я успею укрыться в одной из стенных ниш. Они у вас здесь почему-то повсюду.

– Их сделали по приказу моего прадеда, - засмеялась Глера.
– Он строил этот замок и считался большим любителем скульптуры, а, может, им и был. Когда-то во всех нишах стояли скульптуры, которые он привез из военных походов или купил у имперских купцов.

– Разве они торгуют скульптурами?
– удивился парень.

– Обычно нет, эти привезли по его заказам. Ладно, я пошла.

Им никто не встретился, и дверь трапезного зала была открыта.

– Как часто чистят стул твоего отца?
– спросил Салан.

– А зачем его чистить? Чистят столы и моют посуду, а стул могут чистить, если кто-нибудь перепил и излил содержимое желудка или опрокинул вино. Но такого у нас давно не было. Отец не любит пьяниц. Пока был дома старший брат, вино к обеду вообще не подавали, и отец его пил у себя.

– Очень хорошо, что здесь мягкая обивка, - сказал Салан, наклонившись над стулом графа.
– Все, можем уходить.

– Что ты сделал?

– Закрепил в обивке смазанную ядом рыбную косточку. Укол будет слабым, и граф наверняка посчитает это случайностью. Вчера за обедом была рыба. Ее у вас часто подают?

– Примерно раз в три дня. Отец ее любит. Как быстро действует яд?

– Очень быстро. У человека отказывает сердце. Это совсем не похоже на обычное отравление. У вас есть врач?

– Конечно. Отец его поселил в замке из-за матери. Она очень трепетно относится к своему здоровью.

– Как ты думаешь, как она отреагирует на его смерть?

– А тут и думать нечего. Она придет в ярость и будет искать виновного.

– Тогда тебе надо будет сделать следующее...

Несмотря на ночные бдения, Салан рано проснулся и успел до прихода служанки привести себя в порядок. Время до завтрака еще было, и служанка, сделав вид, что забыла его вчерашнее поведение, стала активно заигрывать с парнем с целью довести свои шалости до известного финала. В его планы такое не входило, да и подло было забавляться с другой после того, что у него было с Глерой. Ловко уклонившись от девушки, он выскочил в коридор, оставив ее заниматься уборкой комнаты. В трапезный зал Салан шел не торопясь, с таким расчетом, чтобы прийти туда одним из последних. Переглянувшись с Глерой, он занял свое место за столом. Приветствовав всех и получив в ответ нестройное многоголосое пожелание здоровья и долгих лет, граф опустился на свой стул и досадливо поморщился от укола. Немного приподнявшись, он пошарил рукой в больном месте и, прихватив пальцами, вытащил из штанов рыбную кость. Пробурчав что-то по поводу нерадивых слуг, граф налил себе в кубок вина, не торопясь его выпил и принялся за еду. Все остальные тоже начали есть. Некоторое время ничего не происходило, слышались только чавканье и звон посуды. Внезапно граф откинулся на стуле, отшвырнул на стол ломоть мяса и так рванул рукой ворот камзола, что на пол полетели пуговицы. В следующее мгновенье он ничком упал лицом на блюдо с нарезанным мясом, опрокинув на пол стоящий рядом пустой кубок. Звон упавшего кубка слился с испуганным криком графини. К графу подбежал управляющий, приподнял его тело и облокотил на стул. Широко раскрытые остекленевшие глаза графа не оставляли никакого сомнения в том, что их обладатель мертв, но Эрик все-таки приложил пальцы к его виску, немного подержал и сказал то, что и без него уже всем было ясно:

– Граф мертв!

– Его отравили!
– с исказившимся от гнева и страха лицом закричала графиня.
– Где слуга, который разливал вино? Немедленно приведите!

Растерянные придворные притащили пожилого слугу и заставили его выпить вино из стоявшего возле графа кувшина. Слуга пил с обреченным видом, пока не выпил все. Некоторое время все ждали результата, но выпивший не умер, а только сильно опьянел.

– Он принял противоядие!
– закричала Ольма.
– Его надо казнить!

– Может быть, вначале допросить, кто ему велел это сделать?
– благоразумно предложил кто-то из придворных.

– Да, сначала допросить, а потом непременно казнить!

– Давайте позовем врача, - предложила Глера.
– Может быть, он нам скажет, отчего умер отец?

– Да, надо позвать врача, - ухватилась за это предложение графиня.
– Почему его не было за завтраком?

– У врача несварение, и ему готовили на кухне отдельный завтрак, - объяснил управляющий.

– Он тоже в сговоре!
– опять закричала графиня.
– Врач дал слуге яд!

– Надо его сначала позвать и выслушать заключение, а потом будем решать, - с настойчивостью, которой от нее никто не ожидал, сказала Глера, - Уважаемый, Эрик, пусть быстрее приведут врача.

Графиня замолчала, со страхом глядя на дочь, и не стала мешать управляющему, когда тот направил одного из слуг за врачом. Вскоре тот прибыл и сразу занялся осмотром тела графа.

– Слуга выпил вино из того же кувшина?
– спросил он.