Вычислитель. Тетралогия

А впрочем, четверть часа можно потерпеть. Не все ли равно, какой избрать маршрут, можно начать и с морского берега.

– Ладно, – согласился Андрей. – Выпущу задержанную и пойдем.

– Выпустишь? – удивился Рауль. – Эту самую ищейку с Терры?

– А что еще с ней делать? Выпущу с предписанием немедленно покинуть Лусию. Доволен?

И тут старик огорошил Андрея еще раз. Вместо того чтобы выразить удовлетворение юридически безупречным и дипломатически верным решением начальника полиции, он покусал бескровные губы и объявил:

– Нельзя ее выпускать.

На мгновение Андрей даже растерялся, настолько неуместными показались эти слова. Да все ли в порядке с головой у дедули?

– Почему нельзя выпускать Юлию Новак?

– Потому что она улетит, – был ответ.

– Ну и черт с ней.

– С ней-то, может, и черт, – меланхолично ответил Рауль, – но ведь улетит и ее корабль!

Глава 3 Беда близко

За всю жизнь Андрей еще не видел такого океана. Как и прежде, ленивые пологие волны набегали на берег и лизали галечный пляж под скальным обрывом, но теперь на волнах качалось множество продолговатых белесых тел, и на всей планете, пожалуй, одна только Юлия Новак не признала бы в них несуразников. Многих выбросило на пляж, они лениво шевелились, вызывая живейшее отвращение, а поверхность океана напоминала просто-напросто суп с клецками, причем протухший. «Клецки», однако, двигались, очень неторопливо и вполне хаотично, напоминая толпу людей, ждущих какого-то события, которое, по идее, должно произойти, но когда – неясно. Жаркий дневной бриз, пока еще слабый, упирался в обрыв, полз наверх и растекался в приземном слое. Вместе с запахом.

– Н-да… – морща нос, протянул Андрей. – Сколько тут этого дерьма…

– А ты прикинь, сколько их по всему побережью материка, – отозвался Рауль, зависший в своем летающем кресле над самой кромкой обрыва.

– На черта мне все побережье… Вот же гадость! Наверное, землетрясение выгнало из глубины всю эту дрянь.

– Очень возможно.

– Ну, тогда они уберутся обратно, – уверенно заключил Андрей.

– Ты так думаешь? – прищурился старик.

– А ты думаешь иначе? – гаркнул Андрей.

– Я думаю о том, что этой вони будет недостаточно, чтобы побудить людей убраться на Южный кряж…

Кто о чем, а этот знай себе дудит в свою дуду! Резкий ответ, несомненно заслуженный надоедой, так и не прозвучал – вместо него воздух вдруг наполнился криком. Кричали в несколько голосов где-то неподалеку. Не у резиденции ли менеджера? Один особенно истошный женский вопль покрыл все другие звуки и внезапно оборвался.

Андрей с места сорвался на бег.

Возле террасы резиденции менеджера происходило то, чего еще никто не видел на Лусии. Прямо на голом камне недвижно распростерлось толстое женское тело, а на нем извивалась, мельтеша десятками гибких лапок, трехметровая черная тварь и деловито вгрызалась Аделине в живот. Два подростка и девчонка помладше, окаменев от ужаса, торчали столбами всего в нескольких шагах и безостановочно орали.

Аделина была уже мертва, Андрей понял это в падении, одновременно выхватывая плазменник. И все же он не хотел бить тварь сверху навылет. Ударившая из плазменника молния отсекла голову твари, не задев женщину. Широкая и плоская башка, несколько раз судорожно сведя и разведя две пары жвал, отвалилась от обширной раны, безголовое тело сползло с Аделины, опрокинулось на спину и принялось дергать лапками. Андрей поднялся на ноги.

– Откуда… это? – тяжело дыша, указал он стволом плазменника.

Перестав вопить, подростки только мычали. Девчонка всхлипывала.

– Отсюда вылез. – Рауль-Эрвин был уже тут как тут. С любопытством тыча подобранным невесть где прутиком в сморщенную вонючую оболочку, оставшуюся от несуразника, он покинул свое инвалидное кресло и даже не кривил нос, обоняя вонь. – Вот, значит, как… А это что?

Только сейчас Андрей заметил гибкое щупальце, похожее на тонкую кишку. Оно выходило из головы твари выше жвал и оканчивалось в груди Аделины.

– Ага, – неуместным тоном естествоиспытателя констатировал старик, – вот так они убивают своих жертв. Потом жрут. Интересно…

Взмахом ножа Андрей отсек щупальце и, выдернув из раны неглубоко засевшее в теле острие, повернулся к наконец-то подоспевшему полицейскому:

– Это – в лабораторию. Яд или электрический орган? Ответ нужен сегодня. Бегом!

И напустился на второго блюстителя порядка, приотставшего и порядком запыхавшегося:

– Не поспеваешь? Пузо наел? Молчать!.. Врача сюда, живо! Нет, стой!.. Отставить врача. Носилки и еще кого-нибудь. Аделину и эту тварь – в клинику на вскрытие. Да пошевеливайся, ты, тюфяк ходячий!

Начал сбегаться народ, послышались ахи и охи, женщины запричитали. Андрей прикрикнул, призывая к тишине, и наскоро допросил сопляков и соплячку. Видели ли они момент нападения? Видели. Девчонка даже видела, как черная тварь выбиралась из несуразника, будто нога из чулка. Тетя Аделина тоже увидела и подошла поближе, чтобы поглядеть. А тварь как кинется на нее…

Дело было ясное. Прибыли носилки, тело Аделины полицейские унесли в клинику. Носилки вскоре вернулись, но погрузить на них останки твари удалось не раньше, чем безголовое туловище перестало дергать лапками.

Мало-помалу зеваки разошлись, судача. Отбыл и Рауль. Осталась лужица крови на голом базальте. Андрей велел смыть ее водой из шланга, затем сам сунул голову под струю. Тени укорачивались. Приближался полдень, еще более душный, чем вчера.

Сколько внятных знаков нужно, чтобы заставить думать хотя бы самых понятливых аборигенов этой планеты? Десять? Сто?

Может, огненные письмена в небе?

Так они уже есть – Кровавый Глаз уже сколько дней подряд взбирается высоко над горизонтом и с каждым днем светит чуточку ярче. Нарушилось расписание приливов и отливов, навалилась необычайная для начала лета жара, один за другим пошли подземные толчки – а им все мало! Из океанских глубин поднялись полчища несуразников, и, кстати, полностью подтвердилась гипотеза о том, что они такое, – неужели и этого мало?..

Так мог бы думать кто-нибудь другой, но не Эрвин. Тупость людей не вызывала в нем ни злости, ни досады. Люди таковы, каковы они есть. Предсказуемые. Не способные удивить. Когда припрет – изобретательные, а в стабильных условиях – косные. И всегда воображающие себя намного более великими, чем это полезно хотя бы для простого выживания.

Ничего нового.

Эрвин размышлял о другом: зачем он вернулся? Ведь знал, что так и будет, тут и расчеты не нужны. Лусианам пора спасаться, а они будут спорить до хрипоты, не верить алармистам и терять время. Нормально. Таков материал, таковы его базовые качества, поддающиеся оцифровке. Но зачем здесь он, Эрвин Канн?

Поражала мысль: просчитывая – как правило, без особого труда – действия других людей, он не сумел просчитать свои. Теорема о неполноте-да, она самая. Без помощи со стороны никто не в силах определить полный набор своих параметров. Это что же – вляпался, как сосунок, в банальную истину?

Выходит, так.

Можно утверждать: хотел спокойно прожить остаток жизни на этой богом забытой планете, потому и вернулся – побороться за спокойное дожитие. Но это будет полуправдой. Можно сказать и так: стало любопытно, насколько точно оправдаются предварительные расчеты. И это тоже будет полуправдой, но две полуправды, соединившись, все равно не дадут окончательного ответа.