Выданные мужья обмену не подлежат

– Нет! – иерихонской трубой взвыла мама. – Только не этот алкаш! Яна, как ты могла?

– Мы уже подали заявление, – заявила непокорная дочь.

– Зачем? Разве нельзя просто жить вместе? Чего свадьбу-то сразу? А жить где?

– Костя что-нибудь придумает, – оптимистично произнесла новоиспеченная невеста. На папину комнату и деньги она не собиралась пока претендовать. Интуиция подсказывала, что будет только хуже.

– Как я знакомым в глаза смотреть стану? А свадьба? Где, как? – Мамины мысли непоследовательно перескакивали с темы на тему.

– Свадьба дома. У них. – Яна уже решила, что лично украсит квартиру шариками, чтобы этот мрачный склеп выглядел поживее. Хотя, как корову не маскируй, а рога торчать будут.

– Катастрофа! – Маменька начала обмахиваться руками и надувать щеки, изображая удушье. – Что скажут знакомые?

– А мы их не позовем. Будут только близкие родственники и друзья.

– Вова! – взвизгнула Светлана Макаровна. – Ты слышал?

– Совет да любовь, – отреагировал Владимир Борисович. – А сколько денег надо, посчитали уже?

– Вова! Какие деньги? Да об этом мезальянсе и речи быть не может! – Супруга забегала по комнате, аккуратно хватая себя руками за прическу. Видимо, она изображала, что рвет на себе волосы.

– Мама, ты чего? – изумилась Яна. – Какой мезальянс? Можно подумать, я наследная принцесса.

– В наше время работающая интеллигентная девушка и безработный алкаш – это мезальянс! – воскликнула Светлана Макаровна.

– Светочка, я думаю, что тебе нужно попробовать относиться к их браку более позитивно, – внезапно перешел во враждующий лагерь муж. – Они уже все решили. Поэтому проще расслабиться и получить удовольствие. Как в анекдоте.

– Да это и есть анекдот! – всхлипнула супруга и разрыдалась вполне натурально.

…Лето прокралось в город мелким, противным дождиком. Лариса задумчиво смотрела в окно, по которому кривыми, грязноватыми дорожками сбегали мутные капли. Рыхлое, серое небо нависало, давило и выжимало слезу.

– Пакость какая, – пробормотала Лара в пространство.

Если бы ее сейчас просили, о чем это она, Лариса вряд ли смогла бы сформулировать. Просто где-то на уровне подсознания было некомфортно и муторно. У Маринки любовь, Янка вообще замуж выходит, а она, такая умница и красавица, сидит одна, без перспектив и позитива.

– Ларик, ты в каком цвете пойдешь на свадьбу?

Конечно, Маришка в своем репертуаре. Ей даже в голову не приходит, что люди могут не думать о наряде на предстоящее торжество, а банально работать. Ра-бо-тать!

– Ты мне нарочно каждый час с вопросами звонишь? – сердито поинтересовалась Лариса. – Хочешь, чтобы меня уволили?

– Женщина не должна работать, – напомнила вредная подруга. – Она должна выйти замуж и радовать супруга своей красотой.

– У меня другой менталитет.

– Ларик, ты зануда. Так в каком цвете? А то получится, что мы одинаковые припремся. Будет глупо.

– Мне кажется, что в любом случае там все будет глупо. Эта затея изначально провальная. Впрочем, как и любое замужество. И вообще у тебя что, русский язык не родной? Что значит, в каком цвете? В натуральном, телесном. Я всегда одного цвета. У меня в роду хамелеонов не было, – прозудела Лариса склочным голосом.

– Не переживай, пройдет и по твоей улице грузовик с женихами, – утешила ее Маришка.

– Перевернется? – уточнила Лара, у которой настроение было хуже некуда. И, что самое обидное, она понимала причину. Вроде и права, а такое чувство, что отстала от поезда. И вот все высунулись из последнего вагона, машут, зовут, а она никак не может решить, что лучше: нестись на смех окружающим, чтобы догнать уезжающее счастье (да и счастье ли там?!), или остаться гордо стоять на перроне, сдержанно помахав платочком.

– Слушай, никто же не умер, – с сочувствием сообщила Марина, пропустив мимо ушей сомнительную шутку. – Так у тебя наряд какого цвета будет?

– Да не знаю я! – вспылила Лара. – Какая разница?

– Я уже объясняла – большая. Тем более что будут фотографировать. Свадьба же. И если мы явимся в одном цвете, нас, как пограничные столбики, начнут разгонять по разным концам фотографий.

– Какая ты предусмотрительная, – пробормотала Лариса. – Я пока не выбирала.

– Тогда имей в виду, что я – в синем. Застолбила цвет, – обрадовалась Маришка. – А волосы я в апельсиново-рыжий перекрашу. Супер!

– Маруся, твой мушкетер заикаться не станет?

– Нет, он сказал, что любит непредсказуемых девушек.

– Ну-ну, главное, чтобы у него не было аллергии на апельсины.

– Лариска, ты язва. Но я тебя люблю. Кстати, свадьба – шанс для каждой одинокой девушки.

– Все зависит от контингента, – заметила Лариса. – Интуиция мне подсказывает, что мы будем удручены перспективами. Как нашими, так и Янкиными.

– У меня с перспективами все в порядке, – напомнила Марина. – Кстати, о перспективах: как у тебя с Лешей?

– Вялотекущая дружба, – отмахнулась Лариса.

Говорить про Алексея не хотелось. Она чувствовала себя неловко, поскольку вела себя с терпеливым кавалером по-свински, нагло используя как грузчика, извозчика и пару для похода на культурные мероприятия. Ну и что? Сам виноват! Чем терпеливее кавалер, тем дольше ему ничего не обломится. Женщины любят сильных, волевых, решительных… В общем, женщины любят не таких, как Леша. Но при этом мастерски используют именно таких.

…Дома занудно вещала мама. Она давила и изводила своим тихим, интеллигентным брюзжанием, которое считала педагогическим подходом. Зачем нужен педагогический подход к девице двадцати шести лет, Алла Денисовна не знала, но учительским сердцем чувствовала – нужен!

– Вот, – мама протыкала сухим пальчиком воздух, словно бумажку шилом, – даже Яна выходит замуж!

– Мам, тебе ничего нельзя сказать.

– Дело не в моем отношении к этому, а в том, что ты что-то делаешь не так. И не желаешь себе признаться! Почему ты не приводишь знакомиться того мальчика, который подвозит тебя с работы?

– Потому что он давно не мальчик, – усмехнулась Лариса. – И нет повода с ним знакомиться. Я еще иногда на автобусе езжу. Тебе водителя тоже на чай привести?