Выход из кризиса есть!

Чем вызвано такое расхождение? Объяснение можно найти в главе 11, в которой описывается ситуация 2010 года, когда сторонники строгой экономии призывали правительство сокращать расходы и взвинчивать налоги даже в условиях массовой безработицы. В Соединенных Штатах, где эти призывы имели ограниченный характер, политика строгой экономии тем не менее проводилась органами государственной и местной власти. А в Европе эти сторонники одержали победу в политической дискуссии. Строгая экономия стала обязательным условием для помощи странам-должникам. Считается, что, если бы США провели сокращение расходов и повышение налогов в тех же масштабах, что и Греция, они получили бы 2,5 триллиона долларов за год. Между тем страны, не имевшие проблем с займами, такие, как Германия и Нидерланды, стали проводить политику умеренной экономии. Таким образом, общим результатом для Европы стало сокращение денежного потока.

По теории строгой экономии, все негативные последствия от этого резкого сокращения должны были компенсироваться улучшением потребительской и деловой уверенности — как я выразился, «фея уверенности» придет на помощь. В действительности, однако, ей это не удалось. В результате, в то время как Америка постепенно справлялась с последствиями финансового кризиса, Европа с 2010 года все сильнее погружалась в депрессию с растущими темпами спада в течение 2012 года.

Стоит упомянуть Соединенное Королевство, которое не приняло евро в качестве единой валюты и имеет большую политическую независимость. Британия могла бы использовать эту независимость — проявляющуюся, в частности, в очень низкой стоимости заемных средств, — чтобы избежать провала, постигнувшего Европу. К сожалению, правительство Кэмерона, пришедшего к власти в 2010 году, поддерживает политику строгой экономии и следует ей, пожалуй, больше, чем любая другая развитая страна. И хотя есть некоторые споры об относительной важности экономии по сравнению с другими факторами, подавляющими британскую экономику, одно можно сказать наверняка: уровень ВВП Соединенного Королевства сейчас сопоставим с уровнем ВВП Америки и Японии времен кризиса и даже с ВВП стран еврозоны.

Хорошая новость в том, что хотя бы некоторые члены политической элиты признают свои ошибки. В частности, октябрьский номер «World Economic Outlook», издаваемого Международным валютным фондом, содержал поразительное признание своей вины в последствиях политики жесткой экономии. МВФ сообщил, что экономика ряда европейских стран развивается хуже, чем ожидалось, он также признал, что эти ошибочные предсказания связаны с введением жесткой экономии и что страны, которые сильнее всех сократили расходы и/или повысили налоги, находятся сейчас в самом невыгодном положении. Вывод МВФ? В условиях депрессии «финансовые мультипликаторы [3]» — эффект развития или сокращения экономики правительством — гораздо больше, чем МВФ и другие организации, такие как Европейская комиссия, могли ожидать. На самом деле МВФ сделал вывод, что мультипликаторы находятся более-менее на соответствующем уровне, как и утверждали кейнсианцы.

К сожалению, на момент написания этого текста у меня нет никаких данных о том, что другие ключевые игроки в европейской драме готовы принять эту информацию к сведению. В Греции и Португалии «тройка» — МВФ, Европейский центральный банк и Европейская комиссия — по-прежнему настаивает на необходимости жесткой экономии в качестве условия для экстренных займов, несмотря на неопровержимые доказательства губительности этой теории. Хотя Центральный банк заявил о своей готовности покупать облигации таких «проблемных» стран, как Испания и Италия, он также дал понять, что Испания, которая уже придерживается жесткой политики строгой экономии, может сделать больше для обеспечения таких покупок.

Что необходимо предпринять, чтобы спасти Европу? Рецепт я предложил в главе 10: меньше строгой экономии в странах-должниках, некоторая финансовая экспансия в страны-кредиторы и экспансионистская политика Европейского центрального банка, направленная на повышение инфляции по всей Европе. Неясно, однако, когда такие меры станут наконец политически приемлемыми, и неясно также, сколько времени осталось у Европы.

Продолжение и обострение депрессии в Европе — не просто страшная человеческая трагедия. Это также может иметь ужасные политические последствия. В Греции растет влияние радикальных партий, в том числе фашистской «Хриси Авги». В Испании, в частности в Каталонии, переживают подъем сепаратистские движения. Никто не знает, где находится предел, но отголоски 1930-х годов слишком сильны, чтобы быть проигнорированными.

Частичное восстановление Америки

С 2010 года у Соединенных Штатов было два больших преимущества по сравнению с Европой. Во-первых, наша единая валюта опирается на одно правительство, так что регионы, находящиеся в депрессии, не столкнулись с «кризисом в европейском стиле»: жилищный бум и банкротство Флориды не сильно отличались от испанских, но Флорида могла рассчитывать на Вашингтон, который обеспечил социальное страхование, оплатил медицинские счета и выручил ее банки. В результате ничего подобного европейскому финансовому кризису Америку не затронуло.

Другим преимуществом является то, что приверженцы политики строгой экономии не имели такого влияния по эту сторону Атлантики, как в Европе. Правда, им удалось увести экономическую дискуссию от нехватки рабочих мест к предполагаемой угрозе со стороны дефицита — угрозе, которая, как описано в главе 8, всегда была плодом их воображения. (Как и предсказывали кейнсианцы, стоимость заимствований США остается на рекордно низком уровне, несмотря на высокий долг и большой дефицит.) Но фактически, переход к политике строгой экономии в Америке был не очень заметным — в основном сокращение расходов на уровне штата. Соединенным Штатам, другими словами, удалось избежать серьезных политических ошибок, из-за которых сейчас страдает Европа, — и в экономике США наблюдается реальный, хоть и не достаточный прогресс. К сожалению, он сейчас остановился, и даже выборы президента 2012 года не смогли решить эту проблему.

Как показано на рисунке выше, официальный уровень безработицы в США существенно отличается от своего пика в конце 2009 года. Некоторый спад — на самом деле статистическая иллюзия: человек больше не считается безработным, если он перестает активно искать работу, так что эти препятствия затрудняют возможность измерить уровень безработицы. С осени 2011 года, однако, наблюдается реальное улучшение ситуации на рынке труда — занятость среди американцев трудоспособного возраста растет быстрее, чем население.

Эти достижения отражают «естественный процесс заживления», описанный в главе 12. Компании снова стали покупать оборудование и программное обеспечение, чтобы идти в ногу с развитием технологий. Годы спада на рынке жилья со времен лопнувшего мыльного пузыря закончились, и он начинает постепенно восстанавливаться. Семейные долги постепенно снижаются по отношению к доходам, позволяя людям вернуться к более высокому уровню расходов.

Очень важно, однако, не переоценивать достижения: экономика США по-прежнему находится в глубокой депрессии.

Рассмотрим, в частности, проблему застойной безработицы, которая, безусловно, является худшим бедствием, затронувшим американских рабочих. До финансового кризиса она не была настолько сильной — несмотря на то что число безработных в октябре 2007 года составило 6,8 миллиона человек, только 750 тысяч из них находились без работы в течение года и более. Четыре года спустя их количество возросло более чем в 6 раз, до 4,1 миллиона, и несмотря на признаки восстановления в октябре 2012 года было еще 3,6 миллиона американцев, находящихся без работы более года.

Суть в том, что, хотя экономика США делает успехи, прогресс гораздо медленнее, чем должен быть, что причиняет огромные ненужные страдания американским работникам и членам их семей. И есть реальный риск, что политический тупик может нарушить даже это недостаточное восстановление, спасибо «финансовой скале [4]».

На самом деле это выражение, придуманное Беном Бернанке, доставляет большие неудобства, поскольку заставляет некоторых людей ошибочно полагать, будто надвигающаяся проблема связана с дефицитом бюджета. Лично я предпочитаю термин, предложенный Брайаном Бетлером, обозревателем сайта Talking Points Memo, «бомба экономии», бомба, фитиль которой дважды подпалили республиканцы. Во-первых, в 2001 году тогдашний президент Джордж Буш «пропихнул» программу мощного сокращения налогов в Конгресс, используя такой парламентарный прием, как примирение в обход обструкции. По правилам сената, закон, принятый таким образом, терял силу в конце 2010 года; Буш не возражал отчасти потому, что ожидал, что республиканцы все еще будут под его контролем, когда срок действия истечет, кроме того, наличие конечного срока скрывало истинную стоимость бюджета.