Выход на орбиту

Монументальная дама подходит к взрослой девушке, зачем-то забредшей в зал, занятый младшей группой. Хотя девушка в сарафанчике и босоножках, а не в спортивном купальнике. Тренерша садится рядом.

— Здравствуй, Лена. Что-то вид у тебя, как у сомневающейся невесты. То ли выходить замуж, то ли получше жених найдётся?

— Здравствуйте, Полина Григорьевна. Та корейская миллионерша прямо напирает. Дала срок до понедельника. А я что-то…

Полина Григорьевна молчит. Потом, решившись, спрашивает:

— Лен, ты в курсе, что школа… как бы это сказать? — женщина мнётся недолго. — Выгодоприобретатель.

— В каком смысле?

— Значит, не знаешь… если согласишься, школа немалые деньги за тебя получит. О сумме умолчу, сама точно не знаю.

— Как-то это не очень, — немного хмурится Лена, — крепостной себя сразу почувствовала.

— Глупое чувство, — усмехается наставница. — Тебя никто в кандалы не заковывает, на всё твоя воля. И ты хоть понимаешь, какие деньги государство на вас тратит? Да, я знаю, что и ваши семьи какие-то расходы несут, но это копейки. И если появляется от вас какая-то отдача, то почему нет?

Девушка вздыхает и молчит. Выражение лица у неё необычное, его можно назвать упрямой нерешительностью.

— Лена, что тебя смущает? Контракт тебе царский предлагают, разорвёшь его в любой момент.

— А вы?

— Школа? Да ничего страшного, кого-нибудь другого пошлём. Сама б полетела, но муж воспротивится, — тренер улыбается и окончательно становится понятно, что не такая уж она и грозная. Или не всегда.

— Извини, Лен, не могу удержаться, — женщина продолжает улыбаться, — тебе какую зарплату предлагают?

— Ой, Полин Григорьевна, хоть вы не начинайте! — вспышка раздражения сметает с девичьего лица выражение упрямства.

— Что так?

— Родственники достали. Проси больше, проси больше, — кривится девушка, кого-то цитируя. — Я вообще ещё ничего не решила!

Пару минут они молчат.

— Знаешь, Лен, я — счастливый человек, — говорит женщина, кивая прощающимся девчушкам, уходящим в раздевалку. — Недавно это поняла. Мы можем жаловаться на маленькую зарплату, какие-то неудобства и неурядицы, но мы — счастливые люди. У нас, у меня, есть ученицы. И многие из них достигли заоблачных высот. Понимаешь?

Девушка внимательно слушает.

— У тебя появился такой же шанс обзавестись учениками. И вдруг получится что-то большое и заметное? Зарабатывать деньги это неплохо. Но для счастья мало. Для счастья нужна гордость за отлично проделанную работу.

— А вдруг у меня не получится?

— Не попробуешь — не узнаешь. На административную работу не ходи. Ирка вон, попробовала, никак отплеваться не может. Завхоз это не для нас.

— Ничего себе завхоз, зампрефекта! — восклицает девушка.

— Высокооплачиваемая работа завхоза, — спокойно парирует тренерша. — Дорожное покрытие, вывоз мусора, уборка снега… Ни уму, ни сердцу. Потому Ирка оттуда и сбежала.

— И что, кроме как в тренеры идти, мы ни на что не способны? — задиристо спрашивает Лена.

— Почему? Наверное, способны. Но вы уже наполовину готовые тренеры. Вам даже авторитет зарабатывать не надо. Он у вас уже на уровне Эвереста. Авторитет для тренера — первое дело. Ученики должны каждое слово ловить. И показать можешь, наглядный пример всегда перед глазами. Зачем такую мощную базу на помойку выбрасывать? Только если выяснится полное отсутствие таланта к нашему делу.

Через полчаса они вышагивают по набережной. Жарко, но от Иртыша, несущего свои непрозрачные воды всего в паре десятков метров, ощутимо веет прохладой. Женщины останавливаются в одном из летних кафе, густо усеявших берег.

— Сама бы туда отправилась, — что-то прикидывает про себя Полина. — Уговорила бы своего Мишу, потерпел бы ради таких денег.

— Не согласится она, — качает головой девушка. — Насколько я поняла, ей нужна действующая спортсменка или только что закончившая карьеру.

— Знаю. Но если никого не найдём, то примет и меня, — вдруг Полина возбуждается и на время отставляет вазочку с мороженым. — А ты знаешь, эта миллионерша, как её…

— Агдан.

— Да. Она, оказывается, здорово поёт и танцует. Дочка случайно наши разговоры услышала и тут же мне наушники нацепила. Она на разных языках поёт, первый раз такое вижу. На японском, английском, французском. Не считая своего родного.

— В Европе большинство населения двуязычное, — равнодушно пожимает плечами Лена. — Обычное дело, когда какая-нибудь немка или шведка поёт на английском.

— Да? — успокоившаяся Полина возвращается к своему мороженому и усмехается. — Но на японском твои немки точно не поют. И голос у неё очень приятный. Кстати, по нашей линии тоже что-то может, очень гибкая.

— Со мной она по-русски разговаривала, — вспоминает Лена, — и на английском говорит лучше меня…

— Видишь, какой она интересный человек!

— Сватаете, Полина Григорьевна? — слабо улыбается девушка.

— Боже упаси! — открещивается женщина. — Больше себя уговариваю. Не согласишься, я буду напрашиваться.

— А вот соглашусь! — Лена вдруг показывает язык своей наставнице.

2 сентября, пятница, время 19:05

Особняк Ким, остеклённая веранда, выходящая в сад.

МуРан со своим ординардцем ИнХе смотрит новости по KBS. ИнХе морщится и кривится. По одному её лицу можно догадаться, кого они видят сейчас и слышат.

В телестудии двое, ведущий и Агдан. Интервьюер от телеканала среднего роста худощавый мужчина. Гладко зачёсанные назад волосы, острое лисье лицо. Лукавые глаза усиливают ассоциацию с самым хитрым лесным зверем.

Агдан одета строго и на первый взгляд просто. Обычная юбка, тонкий жакет. МуРан, чуть прищурившись, оценивает наряд. Кто научил обыкновенную девчонку с окраины таким тонкостям? Или чувство вкуса уже присуще всем столичным девушкам, независимо от сословия и уровня жизни? Вполне возможно.

Закрытый костюм, очень закрытый. И поневоле взгляд останавливается на шее, запястьях и коленях, которые юбка закрывает только в положении стоя. Нежность и гладкость кожи показана на все возможности современного телевидения. Как и благородное изящество линий. Оператор, скотина, умело выбирает паузы для выделения лица и рук Агдан крупным планом. На отходе камеры никогда не забудет первым делом втиснуть в экран точёные ножки. Женщины тоже чувствительны к женской красоте, МуРан по себе это знает. Как бы ни чувствительнее мужчин, отношение только другое, разумеется. Мужчины испытывают побуждение прибрать к рукам эту красоту, женщины восхищаются и завидуют.