Выход в свет. Внешние связи

— От фарингита.

— Стремительное выздоровление, — заключил профессор. — Наверняка препараты с вис-добавками.

— Да, — подтвердила я, поскольку успела прочитать составы в инструкциях по употреблению.

Мужчина прослушал легкие и снова замерил висорические потенциалы, как всегда безнадежно нулевые и ровно пищащие.

— Им оказался ваш однокурсник Мелёшин? — спросил, сматывая датчики.

Странно, что из множества претендентов на меткое попадание профессор выделил именно эту фамилию. Я покосилась на него, но не стала опровергать или подтверждать версию.

— Одевайтесь, — велел Альрик, расценив молчание как правоту своих слов. — Я предупреждал относительно Мелёшина. Раз за разом вы будете спотыкаться об его эгоизм и не отделаетесь разбитыми коленками и ссадиной на локте. Но будет поздно.

— Вышло случайно. Он здесь не при чем, — опровергла я упрямо. Не нуждаюсь в чужих советах. Сама разберусь, куда падать: на копчик или на бок.

— Логично предположить, что в отделении нет заявления о попадании в вас заклинаниями.

— Да, — сказала я недовольно, потому что настроение начало портиться. Сейчас профессор начнет упрекать в простоте и непроходимой наивности. Однако он промолчал. Затем запечатлел под микроскопом мою конечность с невидимым колечком, как выразился, "для динамики состояния" и выжал из пальца порцию крови для анализа.

На прощание мужчина сказал:

— В будущем без стеснения приходите на кафедру или сюда и в оперативном порядке сообщайте обо всех ненормальностях. Хорошо, что происшествие завершилось благополучно, но в целом я недоволен вами, — закончил строго.

Их величество вынесло венценосный вердикт. И на том спасибо.

— Хорошо. До свидания, — подхватила я сумку и просочилась незримой тенью за дверь. Не заметив Лизбэт и иных подглядывающих за углами особ, вздохнула с облегчением и побежала в раздевалку.

На ходу наматывая шарф, я выскочила из института. Мэл предупредил, что будет ждать снаружи, но крыльцо пустовало. Народ, покидая учебные пенаты, рассасывался в разные стороны, и желающих отирать колонны на морозе не наблюдалось.

Гномик на циферблате пустил вскачь первую минуту пятого часа.

Где может прятаться Мелёшин? Все-таки опять задумал каверзу. Сейчас вынырнет из засады и скажет: "Па-па-па-дам! Твой Рябушкин так счастлив, что проиграл в четвертьфинале".

На всякий случай я решила сбегать к институтской ограде, чтобы увериться в гадости. Оглядела поредевший строй машин и не заметила знакомого автомобиля с впечатляющей вмятиной на крыше. Разочарованно развернулась, взглянув на часы. Четыре минуты пятого.

Ну, и пусть этот шутник делает, что хочет. Осточертело идти у него на поводу, — зло пнула снежный голыш.

— Па-апена, — протянул знакомый голос за спиной. — Сколько можно ждать?

Обернувшись, я самым натуральным образом остолбенела. Мэл опирался о капот высоченной черной машины, стоявшей в отдалении от основного автомобильного состава.

— Садись, не то замерзнешь и заболеешь, не долечившись, — кивнул в сторону танка.

— А… куда садиться? — промямлила, нерешительно подходя ближе. Автомобильная громада потрясла воображение, придавив своими габаритами. Рядом с ней я почувствовала себя муравьишкой. Колеса машины оказались размерами почти в мой рост.

— Иди, подсажу, — хмыкнул Мелёшин. И чего хмыкать и подтрунивать? Я, что ли, напрашивалась на цитрусу или как там её?

У танка были мощные и широкие, как у трактора, шины, что послужило поводом для язвительного замечания. Мэл проигнорировал шпильку, открыв переднюю дверцу.

— Ставь ногу сюда, — показал на ступеньку и подхватил меня за талию. Подбросил вверх, и я очутилась в салоне. Не успела опомниться, а Мелёшин оказался рядом, пристегиваясь.

— Ну-у, неплохо тут, — протянула, устроившись на удобном сиденье и разглядывая внутреннее убранство в серых тонах. — Как называется игрушечка?

— "Мастодонт", — сказал с гордостью Мелёшин. — Четыреста лошадей, клиренс шестьдесят пять, полный привод, двигатель четыре и восемь.

— Миленько, — кивнула я с понимающим видом, хотя ничего не поняла в технических тонкостях.

Мелёшин ухмыльнулся и завел двигатель. Тот взревел.

— Мэл… — он посмотрел на меня. — Ничего, что так называю?

— Ничего, — ответил спокойно.

— А то мне кажется, тебя напрягает, — пояснила быстро. — Зачем мы едем на твой цитрусовый праздник?

— На цертаму, — поправил он. — Чтобы развлечься.

— А с кем-нибудь другим нельзя развлечься?

— Нет, — ответил он и, обернувшись назад, вырулил машину задним ходом на дорогу. — Пристегнулась?

7.2

Пока я занималась прикреплением себя драгоценной к сиденью, танк взял быстрый разгон и помчался, минуя жилые кварталы, по скоростной трассе, которая увиделась однажды вечером из институтского окна уходящей вдаль цепочкой огней.

Снаружи быстро темнело, лишь край неба освещался ушедшим за горизонт солнцем, и на светлой полосе выделялись темные рваные клочки редких перистых облаков. Завтра придет очередной морозный день, — спрогнозировала я и переключила внимание на дорогу. Хотя любоваться нечем: высокое бетонное ограждение по обеим сторонам и мелькающие фонари, слившиеся пятном в далекой перспективе. Высокоскоростная трасса обходила город стороной, пролегая через промышленную зону. Вдалеке дымили гигантские трубы, по которым взбирались вверх красные огоньки, а наверху светили яркие прожектора.

— Как маяки на море, — показала я на башни, из которых валили клубы густого черного дыма.

— Недалеко аэропорт. Это сигнальные огни, чтобы самолеты не пролетели ниже, чем требуется, — пояснил Мэл, глянув мельком. Он был напряжен и сосредоточен, поэтому я не решилась отвлекать его неоконченным задушевным разговором.

От нечего делать, стала наблюдать за водителем: как он уверенно держит и поворачивает руль, давит на педали, поглядывает в зеркала, нажимает нужные кнопки на подсвеченной приборной панели. Опять поймала себя на том, что любуюсь Мелёшиным, хотя должна источать раздражение и возмущаться его монопольным решением.

Неожиданно Мэл, не отрывая взгляда от дороги, схватил мою ладонь и приложил к губам. Поцеловал и отпустил.

Я не просто засмущалась. Меня захлестнуло волной, прокатившей от макушки до пят и моментально смывшей недовольство Мелёшинским шантажом.

— Спасибо.

— За что? — отозвалась я хрипло и кашлянула. Срочно нужна очередная лекарственная пластинка.

— За то, что согласилась.

— Я бы не поехала, Мелёш… Мэл. У меня поездки вот где, — похлопала по горбушке. — А ты вымогатель.