Выход: Запад
Шрифт:
* * *
Ночью стало холодно, и поэтому Саид и Надия спали в одеждах, не снимая курток и прижавшись друг к другу, завернутые в одеяло поверх, вокруг них и под ними для хоть какой-то мягкости на твердой и неровной поверхности. Их палатка была слишком малой, чтобы можно было встать — длинный, но невысокий пятиугольник, похожий на стеклянную призму, которая была у Саида в детстве, и которой он преломлял свет в тонкие радуги. Сначала он и Надия прижимались, обнявшись, но вскоре их объятия стали неудобными, особенно в таком тесном помещении, и вскоре они легли спиной-к-животу, и ему пришлось первым прижаться к ее спине, а потом, где-то после прохождения пика луной, они повернулись, и она прижалась к его спине.
Наутро, когда проснулся он, она уже не спала и смотрела на него, и он погладил ее волосы, а она коснулась его щетины над губой и ниже ушей, и он поцеловал ее, и им стало хорошо при виде друг друга. Они собрали вещи,
Внезапно люди начали спешно покидать лагерь, и до Саиди и Надии донесся слух, что найдена новая дверь — в Германию, и они тоже поспешили, сначала слившись с толпой, но после ускоренного шага они приблизились к началу спешащих. Люди заполнили узкую дорогу и обочины, растянувшись на несколько сот метров толпой, и Саид не знал, куда направляются все эти люди, и затем он увидел впереди нечто вроде отеля. Приблизившись, он разглядел, что их путь блокировали люди в униформе, и он сказал Надии об этом, и им стало страшно, и они замедлили шаг, пропуская людей вперед, потому что они уже видели в своем городе, что происходит, когда стреляют по массе безоружных людей. Но выстрелов не случилось, и люди в униформе лишь остановили толпу и не пропускали никого, и несколько смелых или отчаявшихся, или исхитрившихся душ попытались проскочить на бегу по краям линии стоящих, где были просветы между людьми в униформе, но их поймали и вернули назад; и после часа стояния толпа начала расходиться, и большинство пришедших направились назад в лагерь.
Прошло несколько дней, полных ожиданий и несбыточных надежд, дней, которые могли бы оказаться днями скуки и безделья, какими они стали для многих людей, но у Надии появилась идея отправиться на осмотр острова, как будто они были туристами. Саид засмеялся и согласился, и впервые за все время здесь после их прибытия он рассмеялся, и ей стало от этого тепло на душе; и они нагрузились своим добром, будто пешие туристы по дикой природе и отправились в путь по пляжам и далее — вверх в горы, и направо — к крутым спускам, и они решили, что Миконос на самом деле был прекрасным местом, и им стало понятно, почему сюда приезжали люди. Иногда им попадались группы людей потрепанного вида, и Саид и Надия осторожно обходили их стороной, а к вечеру они всегда старались попасть на ночлег в периферию какого-нибудь большого лагеря для переселенцев, которых было здесь много, куда мог попасть кто-угодно, или уйти кто-угодно, как бы ему там ни вздумалось.
Однажды они встретили знакомого Саида, и эта встреча выглядела совершенно невозможным и радостным совпадением, словно два листа, сорванных ураганом с одного дерева, упали один на другой в далекой дали, и Саид ужасно обрадовался. Тот человек сказал, что он занимался нелегальным переходом людей через границы и помог людям покинуть их город, и занимался тем же самым и здесь, потому что знал все выходы и входы. Он согласился помочь Саиду и Надии, и он предложил им помощь за половину обычной цены, и они начали благодарить его, и он взял их платеж и заявил, что доставит их в Швецию завтра утром, но, когда они проснулись, они не смогли его найти. Его не было нигде. Он исчез за ночь. Саид верил ему, и поэтому они остались там на целую неделю, оставаясь на одном и том же месте в том же самом лагере, но больше они его так и не увидели. Надия знала, что их кинули, и подобное здесь происходило довольно часто, и Саид понял тоже, но предпочел какое-то время верить, что с тем человеком что-то случилось, что-то такое, из-за чего тот не смог вернуться, и, когда он — Саид — молился, то молился не только за его благополучное возвращение, но и за его сохранность, пока не почувствовал, что дальнейшие молитвы за того человека будут выглядеть слишком глупыми, и после этого Саид молился только за Надию и отца, в особенности за отца, который не был с ними, хотя и должен был бы быть. Но не было никакой возможности увидеться сейчас с отцом, потому что уже долгое время не оставалось никаких дверей в их городе, необнаруженных повстанцами, и никто из возвращенцев, нарушивших своим бегством их законы, не оставался в живых.
Однажды утром Саид смог одолжить элеткробритву и срезал свою бороду до щетины, каким он был, когда впервые Надия увидела его, и тем же утром он спросил Надию, почему она все так же одета в черную робу, поскольку здесь нет никакой нужды в ней, и она ответила, что не нуждалась в ней и в их городе, когда жила одна до того, как пришли повстанцы, но она выбрала такую одежду, потому что эта роба посылает определенный сигнал, и она все еще хочет, чтобы этот сигнал оставался; он улыбнулся и спросил — сигнал относился и к нему, и она улыбнулась и ответила, что не для тебя, ведь, ты же видел меня совсем без нее.
* * *
Их финансы продолжали таять, и больше половины денег исчезло с тех пор, как они покинули свой город. Им стали больше понятны отчаяние, увиденное ими в лагере, страх в глазах людей от того, что они застрянут здесь навечно, или голод заставит вернуться их через одну из тех дверей, ведущих в нежелательные места, дверей, оставленных без охраны, называемых в лагере мышеловками, но в которые, примирившись с судьбой, некоторые люди, несмотря ни на что, уходили, особенно те, у кого закончились все ресурсы, отправляясь в те
же места, откуда пришли, или в неизведанные места, где, как думали они, будет все же лучше, чем здесь.Саид и Надия решили ограничить свои походы, экономя силы, и, таким образом, уменьшить расходы на еду и питье. Саид купил удочку по гораздо меньшей, чем обычные заоблачные, цене, потому что спиннинг был сломан, и леска управлялась вручную. Он и Надия уходили к морю, вставали на камень, клали хлеб на крючок и пытались поймать рыбу; одинокие — два человека сами по себе — окруженные водой, которую бриз разрезал в мутные холмики, скрывавшие что находилось в глубине; и они рыбачили и рыбачили по очереди, но никто из них не знал, как правильно ловить рыбу, или, может быть, им не везло, и, когда им казалось, что кто-то касался крючка — ничего не выходило наружу, и было похоже на то, что они просто кормили хлебом ненасытную соленую воду.
Кто-то посоветовал им, что лучшим временем для рыбалки были рассвет и закат, и они оставались в своем одиночестве еще дольше, чем могли оставаться другие. Становилось темно, когда они увидели четверых людей вдали, идущих вдоль берега. Надия сказала, что им надо уйти, и Саид согласился, и пара покинула место, быстро, но, казалось, те люди последовали за ними, и Саид и Надия увеличили скорость ходьбы сколько могли, и Надия поскользнулась и поранила себе руку. Эти люди продолжали приближаться к ним, и Саид и Надия стали раздумывать, что они могли оставить после себя, чтобы им полегчало с их ношей, и вроде некоего приношения их преследователям. Саид решил, что они хотели удочку, и эти слова показались им более убедительными, чем другие мысли, о которых тоже приходилось думать. Они оставили удочку, но вскоре за поворотом они увидели дом и стоящих у дома охранников в униформе, что означало дверь в желанное место, и Саид и Надия впервые очень обрадовались виду охранников на острове. Они приблизились к ним, и стражники крикнули им, чтобы они держались подальше, и тогда Саид и Надия остановились, чтобы стало ясно об их нежелании броситься в дом, и сели там, где охрана могла их легко видеть, и они почувствовали себя в безопасности, и Саид захотел вернуться и подобрать удочку, но Надия сказала ему, что это было бы слишком опасно. Они оба пожалели, что оставили ее там. Они подождали какое-то время, но те четверо так и не появились, и тогда они разложили свою палатку, но заснуть они в ней не смогли.
* * *
Дни становились теплее, и весна прокрадывалась на Миконос с почками и одиночными цветами. За все недели нахождения здесь Саид и Надия никогда не побывали в самом городе из-за того, что в нем не было возможности остаться на ночь, и им настойчиво советовали не ходить туда даже днем, за исключением окраин, где они могли меняться с жителями, или, говоря по-другому, с теми, кто жил на острове дольше, чем несколько месяцев, но рана на руке Надии начала загнивать, и тогда они пошли в клинику на окраине города. Местная девушка с частично выбритыми волосами на голове, которая не была ни доктором ни медсестрой, а простым волонтером — подросток с добрым характером, не старше восемнадцати-девятнадцати лет — почистила и перевязала рану, бережно держа руку Надии, словно та была нечто драгоценным, держа почти застенчиво. Женщины поговорили друг с дружкой, и приятельские отношения возникли между ними, и девушка сказала, что хотела бы помочь Надии и Саиду, и спросила их, в чем они нуждались. Они ответили, что нужнее всего было найти способ покинуть остров, и девушка сказала, что могла бы что-то для этого сделать, и им надо было держаться поближе, и она взяла номер телефона Надии, и каждый день Надия приходила в клинику, и они беседовали вместе, и иногда пили кофе или выкуривали косяк, и девушка, видимо, была рада встречам с ней.
Старый город был прекрасным: белые коробки с голубыми окнами, разбросанные по светло-коричневым холмам, стекающие к морю, и с окраины города Саид и Надия различали крохотные ветряные мельницы и овальные церкви, и волнующуюся зелень деревьев, с расстояния похожие на рассаду. Было слишком дорого держаться поближе, и в лагерях собирались люди с деньгами, и Саид начал волноваться.
Новая подруга у Надии сдержала свое слово, и однажды ранним утром она усадила Надию и Саида на заднее сиденье своего мотороллера и провезла их по неподвижно тихим улицам к дому на холме с большим двором. Они вбежали внутрь, и там была дверь. Девушка пожелала им удачи и крепко обняла Надию, и Саид удивился слезам в глазах девушки или, если не слезам, то, по крайней мере, печальному блеску, и Надия обняла ее тоже, и то объятие длилось очень долго — девушка что-то зашептала ей — и затем Саид и она повернулись и вошли в дверь, оставив Миконос позади.
Часть седьмая
Они вышли в спальной комнате с видом на ночное небо и обставленной так дорого и со вкусом, что Саиду и Надии сначала показалось, что они очутились в отеле: нечто похожее из кинофильмов и толстых, глянцевых журналов с деревянной отделкой бледных тонов, с коврами кремового цвета, с белыми стенами и с блеском металла то тут, то там, металла блестящего, как зеркало, обрамляющего покрытие софы, и с такой же металлической платформой настенных выключателей. Они недвижно полежали, надеясь на незаметность их появления, но вокруг было тихо, и они решили, что также тихо должно быть и во дворе дома — не было у них опыта встречи с акустически изолированным покрытием — и что все в отеле, должно быть, спят.