Выиграю твою жизнь

— Ветрянский там, — кивает в сторону второго этажа, и я сползаю со стула на пол. — Будь осторожна, малышка.

Киваю ему благодарно.

Интуиция подсказывала, что надо делать отсюда ноги. Валить, пока не поздно. Но не могла. Снова сжала в кармане нож-бабочку. Сталь холодила кожу и проясняла мысли.

Каждая ступенька давалась с трудом. Чем ближе подходила к ВИП-комнате, тем лучше слышала музыку и приглушённые голоса.

Отворила дверь и окунулась в мир разврата для бедных. Как далеко этому месту до заведения пресловутого Ямадаева. Там деньги и жизнь. Здесь нищета и смерть.

Я поискала мать, вглядываясь в пространство через туман из сигаретного дыма и травки, которую тут раскуривали. Хотелось уткнуться носом во влажную тряпку, потому что голова закружилась. В глазах защипало, скорее бы выбежать на улицу. Вдохнуть в лёгкие чистый воздух.

Даже не заметила, как ко мне подошёл мужчина. Или парень. Не могла определить его возраст. Он оглядел меня с головы до ног. Медленно прошёлся затуманенным взором по ботинкам, по длинным ногам, затянутым в тонкие чёрные колготки, с острыми коленками. Короткая юбка давала возможность изучить то, чем щедро наградила меня природа. И мать.

— Вау, свежий цветочек к нам заглянул. Какой дури ты хочешь? — интересуется шершавым, прокуренным голосом.

Отвожу от него взгляд. Снова рассматриваю местных обитателей. Они давно не покидали эту комнату. Достигли кондиции и оторвались от реальности так далеко, что, возможно, некоторых уже не вернуть. Тела лежали бездвижно, пустым взором пялясь в пространство. И теплились ли души внутри — большой вопрос.

Я тревожно всматривалась в обитателей, пытаясь найти среди них мать. Какой бы она ни была, но она мой якорь. Мой последний якорь на земле. И если я её лишусь, что со мной станет?

Кусаю губы, возвращая взгляд к собеседнику.

— Мне нужен Ветрянский. Знаешь его? — вцепляюсь глазами в его лицо.

Не дав мне ответить, к нам подходит девушка и по-хозяйски кладет руку на его грудь. Будто я пытаюсь его забрать. Смешно. Оставь его себе со всеми потрохами. Но девушка смотрит на меня с ненавистью, так, словно готова перерезать мне глотку прямо сейчас. Будто я посягаю на что-то, что принадлежит только ей. Ее собственность. Такие чувства были далеки от меня. Я её не понимала.

Она шепчет что-то ему на ухо, пытаясь отвлечь. А мне требуется, чтобы он лишь ответил на мой вопрос.

— Я тебе нужен, цветочек, — не обращая внимания на свою спутницу, улыбается мне пьяно.

Протягивает руку, ловя мой чёрный локон и тут же отпуская. Он пружинит от этого движения. А мужчину будто это завораживает. Он не может оторвать взгляда от меня.

Как же тяжко с наркоманами.

Щелкаю пальцами у его лица, пытаясь привести в чувство.

— Мне нужна Виктория Вишневская, — произношу красивое имя матери, — знаешь, где она?

Его спутница ещё больше напрягается, сверлит меня злым взглядом. Будто убить на месте желает.

Не смотрю на неё.

— Зачем она тебе? — вопрос исходит от девушки. Резкий, дёрганый. Ох, мама. Даже сейчас в состоянии красть чужие сердца.

— Она моя мама, я пришла за ней, — выдыхаю в который раз за день одни и те же слова. На глаза наворачиваются слёзы от усталости и боли. Я кусаю губы, чтобы прийти в себя. Ещё чуть-чуть. Ещё один рывок, и всё наладится.

— А ты похожа на неё, — уже более внимательно меня рассматривает, сравнивая, — скажу тебе, где она, если отсосёшь мне.

Я уже думаю плюнуть на них и самой поискать её в этом пространстве. Но только делаю шаг в сторону, как на меня надвигаются охранники. Здесь они тоже были. Меня не пропустят. Вышвырнут за дверь.

— Ну давай. Отсосу, — устало отвечаю. — Где?

Его девушка тут же напрягается, словно готовясь ринуться в бой. Но он отталкивает её в сторону и обхватывает мою талию, прижимая к себе.

— Какая ты покладистая, мне такие нравятся, — улыбается мне жёлтыми зубами.

Отвечаю на эту улыбку, от которой мой скудный завтрак подкатывает к горлу. Ветрянский провожает меня в сторону двери, но я останавливаю его, впечатывая ладонь в грудь.

— Сначала скажи, где моя мать, — мягко улыбаюсь ему, выводя пальчиком узоры на его майке.

Мацая моё тело, он подводит меня к какой-то кушетке, на которой лежит женщина, уткнувшись лицом в стену. Я тут же её узнаю. Тёмные, как у меня, волосы, худощавая, изуродованная наркотиками фигура. Вырываюсь из его объятий и беру её за руку. Жду, когда подушечки моих пальцев нащупают её пульс. Мгновение. Другое. И я ощущаю ритм сердца, бьющийся под кожей. Бросаю её руку, успокоившись. Жива. Выдыхаю.

Я иду с ним куда-то, едва различая дорогу. В голове гудит. Надо отсюда убираться и от него избавиться. Но здесь охрана. Он заводит меня в какую-то комнатушку, пытается стянуть с себя джинсы. Его руки дрожат. Я наблюдаю за всем словно со стороны, привалившись к двери. Внутри опустошение.

Вот он тянет вниз джинсы вместе с белыми трусами. На свет появляется его член. Я отвожу глаза, ощущая омерзение. И мой взгляд утыкается в вазу. Не раздумывая беру её в руки и опускаю на его голову. Он не ожидал подобного. Миг смотрит в мои глаза. Удивлённо. Ошарашенно. А затем оседает на пол.

И я с ним. Ноги подкашиваются. Эмоций — море. Сжимаю кулаки. Беру себя в руки. Пытаюсь нащупать теперь уже его пульс. Жив. Такие не подыхают. Но мне нужно прийти в себя. Да и рано отсюда выметаться. Сижу на полу ещё несколько минут и смотрю на его окровавленную макушку. Лишь бы не подох.

Тру лицо в надеясь вернуть ему чувствительность. А затем выхожу из комнатки и тут же врезаюсь в его подружку. Вновь этот злой, ненавидящий взгляд.

— Ах ты, маленькая дрянь, вздумала его у меня увести, — она резко вцепляется в мои чёрные кудри и тянет куда-то. Я так ошарашена, что не могу сразу собраться. Сжимаю ту руку, что держит в кулаке мои волосы, и пытаюсь ослабить хватку. Но без толку.

Эта сумасшедшая дура что-то приняла. Она не ощущает давление моих пальцев. Ей всё равно на боль. Девушка отпускает мои волосы и толкает в стену. После чего с силой ударяет меня об неё лицом. Боль расползается по телу, оглушая. За закрытыми веками темнота. Сползаю по стене на пол. Мычу. Снова удар, на этот раз по губам, и я чувствую, как лопается кожа и на язык попадает кровь. Слизываю её, потому что она катится по подбородку.

Девушка вновь сжимает мои волосы в своём кулаке и режет, приговаривая: