Выкупи меня

То, как она откусывает от ягодки политый шоколадом кусочек — чистый секс!

У меня яйца звенят и рушатся все установки, что нужно быть осторожным и нежным. Наружу рвётся животное желание повалить, подмять, сорвать ненужные тряпки, засадить и трахать! Трахать до пустоты в голове.

С трудом сажаю внутренних демонов на цепь и продолжаю любоваться своим рыжим солнцем.

А она, зараза, словно специально вознамерилась меня пытать!

Ника с удовольствием ест клубнику, кажется, ей понравился шоколадный фонтан — глаза светятся восторгом, как у ребенка.

— У меня еще аппарат для попкорна есть и для приготовления сахарной ваты! — тоном искусителя шепчу ей, голос хрипит неимоверно, потому что в этот момент она томно облизывает от шоколада нижнюю губу.

Рычу от вожделения и надвигаюсь на нее, но в мой рот упирается сладкая ягода в шоколаде. Прикусываю и удерживаю лакомство зубами, неотвратимо наползаю на Нику, как грозовая туча — на весеннее солнце.

Когда мое лицо уже лишь в нескольких миллиметрах от ее, она сама приникает ко мне и жадно откусывает свободную половину клубники, поспешно проглатываю, не жуя, свою половину и захватываю ее губы… Ммм…

Поцелуй Ники со вкусом клубники и шоколада пьянит не хуже шампанского и даже убойной дозы вискаря!

Срываюсь, рычу в ее податливый рот и тут же вламываюсь в него языком. Властно.

Моя!

Ника даже не трепыхается под моим навалившимся на нее телом, вцепливается пальцами в плечи и только тихонько постанывает.

Открываю глаза и натыкаюсь на ее испуганный взгляд.

Что же я творю, твою мать?

Снижаю напор с огромным трудом. Но это нужно сделать, иначе девочка навсегда захлопнется от меня, спрячется в свою раковину, и я ее оттуда никогда не выколупаю, останусь на голодном пайке.

И это понимание отрезвляет. Отстраняюсь, с ликованием замечаю тень разочарования в прекрасных, чуть затуманенных глазах. Она неохотно выпускает меня из своих рук. Но только для того, чтобы в следующий миг снова ухватить меня за шею и притянуть к себе.

Так она не боится. Чувствует, ведьма рыжая, свою власть надо мной. Как плавлюсь, как с ума схожу, как скоро рехнусь…

Свечи, расставленные по комнате, источают тонкий аромат корицы.

И мне дико нравится сочетание ароматов моей жены — клубнично-шоколадного и воздуха — коричного!

Даже заводит, хотя куда — уж дальше! Дубина и так уже топорщит полотенце, в паху судорогой скручивает все мышцы, но я сосредотачиваюсь на Нике, смотрю в нереально огромные зеленые озера ее глаз, такие доверчивые сейчас.

Не испорти все, Аристарх! — мысленно приказываю себе.

Отрываясь от меня, Ника томно потягивается, словно кошка и напряженно смотрит мне в глаза.

— Что же ты со мной делаешь, маленькая? — хрипло шепчу я и нависаю сверху, опираясь на локти, чтобы не придавить хрупкую фигурку своим телом.

Умом понимаю: я слишком большой для нее, по всем параметрам, но сейчас мной руководит не разум — инстинкты.

Я медленно освобождаю ее от одежды, не срываю, как того хотелось, а аккуратно стаскиваю предмет за предметом, сгорая в агонии. Обцеловываю каждый оголяющийся миллиметр кожи. Ника дрожит в моих руках. От страха ли, страсти? У меня в голове слишком много тумана, чтобы понять.

Наконец оголяю восхитительную нежную девичью грудь. Она идеальна. Настолько, что мои ладони накрывает ее полностью.

Прикосновение к груди почти обжигает, мне не хватает воздуха, но я упрямо ласкаю свою девочку.

Ника стонет, выгибается навстречу моим рукам и губам. А мне хочется ее всю, поглотить целиком, впитать.

Я чувствую себя каким-то ненасытным, алчным монстром и оттого усиливаю контроль — нельзя сорваться, только не сейчас, когда Сахарок даже ножки с готовностью разбросала для меня.

Стаскиваю трусики. Мое рыженькое чудо хочется поцеловать везде, а особенно там, куда манит узенькая рыжая дорожка волос. Но Ника стыдливо съеживается.

Да, поторопился — сам болван.

Заново распаляя малышку, успокаивающе целую ее скулы, подбородок, завладеваю ртом и трахаю ее рот языком, задавая ритм и демонстрируя, что ее ждет. Она покорна — сплетает свой язык с моим, ноги снова расходятся, спина выгибается, глаза шальные, а руки блуждают по моим плечам и спине.

Вот теперь зверя можно не сдерживать… Картинным жестом срываю с себя полотенце…

Но теперь Ника не пугается, а смотрит на мой член с улыбкой, и ее улыбка мне чудится развратной, зовущей.

Что же, маленькая кошечка, ты доигралась и получишь сполна за свои игры.

Наваливаюсь сверху, намеренно придавливая, впечатываю тонкие запястья в подушку. Держу крепко, но не больно. Ника, пискнув, елозит подо мной, устраиваясь удобнее, распаляя меня совершенно до безумия.

Обхватываю губами один ее сосок, и мне кажется, что у него клубнично-шоколадный вкус. В награду получаю такой же шоколодно-сахарный стон…

Перехватываю запястья одной рукой, другую опускаю вниз и нежно поглаживаю влажные складочки половых губок.

Ника вздрагивает, но уже не сжимается, расслабляется и позволяет себя трогать.

Некоторое время я вожу по её складочкам головкой своего члена вверх-вниз, дразня, расслабляя.

Ника стонет, ерзает подо мной и пытается подаваться бедрами вперед, ловя в свой влажный плен.

Но я понимаю — пока рано.

Когда уже у самого перед глазами от напряжения расплываются темные круги, шепчу ей:

— Никому не отдам! — и плавно вхожу в ее тесное, слишком узкое для меня лоно на всю длину, до упора и замираю, поймав губами ее вскрик. Затем нежно сцеловываю слезинки с ее щек.

— Я настолько плох? — лукаво заглядываю в ее глаза, в которых тут же вспыхивают искорки.

Она мотает головой, разбрасывая медь волос по подушке. А я любуюсь своей маленькой женщиной.

Отпускаю запястья и начинаю осыпать поцелуям. Всю — от лебединой шейки до сладких складочек между ножек.

Когда она снова начинает извиваться, медленно выхожу из нее и также вхожу обратно. Просто адова пытка!

Скоро понимаю, чего хочет сама Ника. Оказывается, наши желания совпадают. И тогда я срываюсь — в дичь, в жёсткий сумасшедший ритм. Утоляю голод.