Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры

Тем временем забитая до отказа шлюпка начала отходить от правого борта "Русалки". Матросы даже успели опустит немногочисленные сохранившиеся весла в воду, когда очередная нагнавшая броненосец волна кинула корабль на лодку и та с жутким треском набора и костей моряков разлетелась в щепки от последовавшего страшного удара. Из двух десятков матросов, что успели занять в ней места, на поверхности осталось не более половины, да и тех с каждой новой волной становилось все меньше.

Наблюдавшие с мостика "Русалки" за разыгравшейся трагедией смогли насчитать лишь троих счастливчиков, кому повезло уцепиться за прилетевший к ним из идущей рядом лодки трос и быть по очереди втащенными в нее. Еще двоим не повезло. Уже находясь рядом со спасительным люком, они не смогли удержать окоченевшими в холодной воде пальцами трос, и были утащены коварными волнами. Остальные же скрылись под водой еще раньше.

Тем временем в шлюпку и катер левого борта уже успели погрузиться не менее полусотни человек, когда все находившиеся на мостики почувствовали, что машина "Русалки" встала. Старый броненосец благодаря инерции еще с минуту смог бороться со стихией, но потом все же полностью потерял управление, хотя и до этого с большим нежеланием слушался руля и принялся разворачиваться бортом к волне, что окончательно подводило черту к его существованию.

– Всем покинуть корабль! – вновь взревел Иениш и на удивленный взгляд старшего помощника все еще стоящего на мостике добавил, – Немедленно выполнять! – для наглядности указав на последний шанс к спасению, бившийся о левый борт броненосца.

– Господин капитан 2-го ранга, – появившийся из недр корабля матрос вцепился в поручень и пытаясь перекричать рев стихии, принялся докладывать, – машинное отделение и артиллерийские погреба полностью затоплены. Господин помощник старшего инженера велел передать, что "Русалка" набрала слишком много воды и продержится от силы еще пять минут.

– Понятно. Ты вот что, братец, передай всем, кто остался внизу, чтобы выбирались на палубу и по способности спасались.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – проорал матрос и вместе со следующей волной скрылся в недрах "Русалки".

– Виктор Христофорович, вам бы тоже не мешало подумать о переходе в шлюпку. Все же ваше здоровье... – старший офицер хотел сказать еще что-нибудь, но, наткнувшись на жесткий взгляд командира, тут же осекся.

– Командир на корабле – первый после Бога и последний, кто имеет право покинуть его борт. Так что, Николай Николаевич, вы, пожалуйста, ступайте, а я еще немного задержусь на мостике моей "Русалки".

– Пожалуй, я тоже задержусь. – усмехнулся в ответ старший офицер и проследив взглядом за тем, как очередная волна смыла с борта пытавшегося добраться до лодки матроса, обратился к рулевому, – Ты, братец, тоже ступай. Мы с Виктором Христофоровичем сами тут справимся.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие. – закивал матрос и только принялся отвязываться от поручня, как вновь накрывшая корабль волна переломила мачту. С хрустом та обрушилась прямо на мостик, придавив рулевого и отбив руку старшему офицеру, так что единственным не пострадавшим остался только сам Иениш.

Подставивший волне борт корабль раз за разом принялся получать ощутимые удары, раскачивающие его все больше и больше. В результате последние средства спасения были вынуждены отвалить от броненосца, чтобы не перевернуться или не разбиться о его борт в щепки подобно своей менее везучей товарке, оставляя на произвол судьбы остальной экипаж. При этом несколько успевших выскочить на палубу матросов не добежавших до спасательных шлюпок считанные метры от отчаяния принялись прыгать в воду, дабы вплавь добраться до кажущихся единственным шансом к спасению деревянных суденышек, но оказались отброшенными накатившей волной на борт корабля и мгновенно ушли под воду. Но даже тем счастливчикам кому повезло найти место в спасательных средствах, оказалось не по силам бороться с разошедшейся стихией, не смотря на прилагаемые нечеловеческие усилия и трещащие от натуги весла. Очередная накатившая волна подхватила шестиметровый ял и кинула его прямо в борт развернувшегося броненосца. Пройдя над скрывшимся под волной бортом броненосца, шлюпка разлетелась вдребезги, столкнувшись с кормовой башней главного калибра. Возможно, кинь кто-нибудь взгляд на корму "Русалки" в этот момент и его вывернуло бы наизнанку от жуткого зрелища насаженных на ствол, закрепленных на башнях главного калибра, орудия противоминного калибра тел двух матросов. Но пару последовавших следом волн мигом смыли малейшие упоминания о произошедшей трагедии, выскоблив корпус броненосной лодки до зеркального блеска.

Катер же, имея вдвое больше весел и изрядно мотивированных жутким зрелищем матросов налегавших на них, увлеченный той же волной смог проскочить в считанных сантиметрах перед носом броненосца и теперь три десятка находившихся в нем человек, неистово молясь, изо всех сил старались удержать катер по волне. Оставшаяся же на "Русалке" без малого сотня душ после отхода последней возможности на спасение оказалась предоставлена самим себе.

Понимая, что раненный старший офицер, который с большим трудом смог отвязаться от поручня, не в состоянии в одиночку вытащить из-под обломков мачты потерявшего сознание рулевого, командир все же оставил свое место на мостике и помог Протопопову вызволить матроса и стащить с заливаемого волнами открытого мостика вниз, где им удалось укрыться от сшибающих с ног волн за носовой башней главного калибра. Там уже прижимались к холодной броне двое матросов из артиллеристов с надеждой в глазах неотрывно следящих за двуцветным катером, который, преодолевая штормовые волны, сантиметр за сантиметром приближался к борту агонизирующего корабля.

С катера в очередной раз постарались добросить канат до броненосца, но сильная качка и ветер здорово сбивали направление его полета. Один раз канат даже лег на палубу "Русалки", но очередная волна сбила его обратно прямо из-под рук кинувшегося к канату матроса, едва не утянув моряка за борт. Лишь с четвертой попытки, когда броненосец вильнул на очередной волне и приблизился чуть ли не вплотную к лодке, вылетевший из ее нутра канат оказался достаточно близко к башне, где был тут же подхвачен двумя парами рук и принайтован к чудом сохранившемуся ограждению.

Стоило подтащить лодку к борту броненосца, как в ее распахнутый люк тут же нырнули первые матросы – из тех, кто помогал ее подтаскивать.

Следом, чудом удержавшись на ногах, офицеры едва успели передать в открытый люк потерявшего сознание рулевого, как сзади ударила очередная волна, буквально вбившая их вслед за рулевым внутрь катера.дади ударила знание попутчикаровало спасение. Судя по всему шторм и не думал утихать, так что шанс уцелеть был минимальным. дв

Прошло всего пара секунд, и не успевших оклематься от непредвиденного полета офицеров буквально протащило вглубь салона катера хлынувшей сзади волной матросов. Черные от угольной копоти с красными от раздражения глазами и пышущим от тела жаром кочегары, последние кто имел возможность спастись при гибели корабля, выглядели как черти из преисподней и в любое другое время могли напугать своим внешним видом кого угодно. Вот только здесь и сейчас у набившихся в катер людей имелось куда как больше дел, чем бояться выходцев из преисподней. В данный момент они испытывали настоящий животный трепет перед разбушевавшейся стихией и не желали отвлекаться на что-либо иное. Даже старавшийся держать себя все это время в руках Иениш, было смирившийся со скорой гибелью и оттого воспринимавший происходящее как последнюю возможность сделать лишний вздох или кинуть последний взгляд на небо, не смог побороть накативший страх, стоило только осознать себя в относительной безопасности.

Буквально влетевший в шлюпку последним лейтенант Бурхановский резанул по трещащему канату кортиком, отчего тот лопнул как натянутая струна, и невероятным образом изогнувшись, захлопнул люк, отрезая спасшихся от ударов стихии.

– Все покинули борт? – проорал чудом удерживающий сознание Иениш, обращаясь к ошалевшему от своих действий лейтенанту.

– Не могу знать, Виктор Христофорович! Я добрался до машинного, чтобы передать ваш приказ и сразу кинулся в кормовую башню. Но одно могу сказать точно – когда я выбрался на палубу за мной уже никого не оставалось. – едва успел прокричать тот в ответ, как был чуть ли не размазан по только что задраенному люку навалившейся толпой не удержавшихся на ногах моряков.

Последняя в жизни "Русалки" волна перевернула броненосную лодку вверх килем и та, зацепив краем мостика борт "Шмеля", попыталась утянуть катер под воду за компанию с полусотней оставшихся в ее бронированном нутре людьми.

Раскрашенный под пузатое насекомое катер на какие-то секунды накренился на левый борт и полностью скрылся под водой, но уже через мгновение выпрыгнул обратно, выравниваясь на киле подобно неваляшке. Рассчитанная некогда на тридцать человек, бывшая спасательная шлюпка, не смотря на значительную перестройку внутреннего пространства, смогла вместить двадцать восемь членов экипажа погибшего броненосца, но всего три человека придавленные товарищами к иллюминаторам смогли увидеть последние мгновения жизни их старого корабля. "Русалка" за считанные секунды скрылась под водой.

Еще три часа шторм испытывал на прочность "Шмеля", но тот показал себя с лучшей стороны, за что все его пассажиры готовы были молиться на создателей столь крепкой скорлупки. И даже холодная вода плескающаяся внутри катера и добирающаяся до середины голени не портила морякам настроение – они выжили в сущем аду, и это было главным. О будущих простудах никто и не думал, тем более что вычерпать воду из катера не представлялось возможным.

Проведением божьим спасшиеся люди, наплевав на все условности, жались друг к другу в попытке согреться, не взирая на должности и звания. Лишь потерявших сознание Иениша и рулевого Медведева постарались разместить с относительным комфортом, уложив их на единственную лежанку и накрыв шерстяным одеялом, которое, впрочем, довольно скоро промокло насквозь из-за непрекращающейся болтанки.