Вымпел мертвых. Балтийские кондотьеры

– Понимаю, господин Иениш. И не смею вас как-либо упрекать в данном вопросе. Вы заключили сделку и честно выполняете ее условия. Во сколько вы оцениваете свои услуги?

– В сложившейся ситуации меньше чем за сто тысяч рублей мы не сдвинемся с места, господин адмирал.

– Это...очень большие деньги, господин Иениш. – покачал головой адмирал, – Боюсь, что даже изыми я всю наличность из городской казны, касс фортов и кораблей, я не наберу и половины требуемой суммы.

– Можете не переживать на сей счет, господин адмирал. В сложившейся ситуации я как совладелец пароходства "Иениш и Ко" согласен принять оплату двумя небольшими пароходами, что имеются в порту. Все равно, так или иначе, они должны достаться японцам, но вот изымать суда находящиеся под русским торговым флагом они вряд ли рискнут. А чтобы все бумаги были оформлены без проволочек, можете передать всем задействованным в этом деле личностям, что они смогут спрятать на борту моих будущих судов все нечестно нажитое ими имущество. Главное, чтобы оно влезло в трюмы.

– Полагаю, что подобное предложение встретит самое искреннее понимание. – усмехнулся Дин Жучан, – Вы уже выбрали пароходы?

– Да. Мы ведь осматривали все в прошлый раз, когда производили обмен на орудия. Так что я в курсе состояния находящихся здесь судов. Теперь дело за главным – ознакомиться с состоянием кораблей флота, чтобы я смог понять, на что именно можно рассчитывать при планировании операции...

К 25-му января японцы закончили высадку своего десанта на захваченный в Жунчэне плацдарм и основные силы флота перешли на стоянку к острову Цзимин между Вэйхайвэем и мысом Шаньдун, чтобы полностью блокировать Бэйянскую эскадру, оставив в Жунчэне лишь четверку канонерок. В этот же день на английском пароходе пришедшем в Вэйхайвэй адмиралу Дину было доставлено письмо от адмирала Ито. Командующий японским флотом обращался к своему давнему другу с предложением спустить флаг, дабы поскорее закончить и так проигранную Империей Цин войну.

Зачитав послание японского адмирала Иенишу, адмирал Дин разорвал его на глазах командира "Полярного лиса" и лишь поинтересовался сроком, когда отобранные тем корабли смогут нанести удар по противнику.

Прекрасно понимая, что очередного артиллерийского боя у японцев никак не выиграть, Иениш решил сделать ставку на миноносные силы флота. Из пятнадцати миноносцев, миноносок и минных катеров разной степени сохранности, помимо не растерявшего прыти "Цзо-И" после продолжительной ревизии он отобрал еще два сходных с ним по характеристикам миноносца немецкой постройки, канибализировав для их восстановления более медленный миноносец N15 также рожденный в Штеттине на верфи "Вулкан".

Целая неделя ушла на латание основных дыр в машинах и котлах обоих миноносцев, но сбитые костяшки и сорванный голос старшего механика "Полярного лиса" стоили конечного результата. На мерной миле раскочегарившийся "Ую-И" смог показать скорость в 18,7 узлов, а "Ули-Сан" даже умудрился слегка превысить 19 узлов. Поскольку к этому моменту изрядно потрудившиеся машины минного крейсера могли выдать не более 18 узлов даже с учетом потери веса после установки орудий Круппа, Иениш посчитал достигнутые результаты более чем приемлемыми и в ночь на 28-е января повел за собой три наиболее боеспособных миноносца, приказав продолжать наводить порядок в машинах оставшихся на базе миноносных кораблей.

Принявший в кильватер три миноносца "Полярный лис" с единственным едва заметным фонарем, свет которого можно было заметить, только следуя четко за кормой минного крейсера, вывел своих ведомых за пределы бухты и принялся удаляться в сторону корейского берега. Море хоть и было беспокойным, накатывавшие волны позволили небольшим кораблям относительно спокойно идти на 12 узлах. Путь небольшого отряда лежал к Жунчэну – последнему достоверно известному месту дислокации японского флота.

Все же потеряв в непроглядной тьме замыкающий колонну "Ули-Сан", к восходу солнца минный крейсер и два сопровождавших его миноносца оказались напротив бухты Жунчэн, но кроме трех транспортов и четверки небольших канонерок никого не обнаружили. Тем не менее, никто отменять намеченную атаку не собирался, и все три небольших корабля, подготовив носовые минные аппараты к стрельбе, в том числе путем сбивания с них намерзшего за ночь льда, устремились к все еще не видевшему их противнику. Восходящее солнце настолько сильно слепило наблюдателей на японских кораблях, что узкие силуэты миноносцев и небольшого минного крейсера, подкрадывающихся к ним на среднем ходе, чтобы не сильно дымить, полностью скрадывались.

Первыми заметили незваных гостей экипажи стоявших мористее транспортов. С более высокого борта они смогли рассмотреть приближающиеся неизвестные корабли, но определить их класс и уж тем более принадлежность в сложившихся условиях было в принципе невозможно. Единственное, что гражданские моряки реквизированных для нужд флота пароходов успели сделать – так это передать флагами на ближайшую к ним канонерку "Бандзё" сообщение о приближении неизвестных кораблей.

К этому времени расстояние от шедшего головным "Полярного лиса" до "Бандзё" сократилось уже до пяти кабельтов, и судьба канонерки зависела исключительно от двух покоящихся в носовых аппаратах крейсера самоходных мин.

Так и осталось неясным смогли ли японцы рассмотреть в приближающихся кораблях противника или просто произвели предупредительный выстрел, но поднявшееся над канонеркой облачко порохового дыма совпало с моментом отстрела минным крейсером обоих мин. Одна за другой две рыбки ушли в сторону цели, и крейсер принялся отворачивать влево, чтобы закрыться бортами пароходов от возможного ответного огня большей части остальных японских канонерских лодок. В ту же минуту отстрелялись и оба китайских миноносца, после чего так же отвернули в сторону транспортов, по которым собирались выпустить мины из поворотных аппаратов.

Из восьми трижды проверенных и перепроверенных самоходных мин сдетонировали только четыре. Остальные либо не сработали, либо прошли мимо, либо утонули по пути – причин могло быть море, все же оружие считалось весьма ненадежным хоть и крайне эффективным при штатном срабатывании.

Стоило над бухтой разлететься рокоту взрыва, а над "Бандзё" подняться громадному столбу воды, как с борта минного крейсера ударили два 120-мм орудия, один за другим посылая снаряды в ближайший транспорт. Промахнуться на столь малой дистанции по неподвижному большому пароходу не представлялось возможным, и к тому моменту как отзвучал последний, четвертый, взрыв, отправивший на дно "Ваканора-Мару", в соседний с ней "Отару-Мару" влетело уже восемь снарядов.

Начав разгоняться уже в момент отворота, к тому времени как проснувшиеся артиллеристы двух уцелевших японских канонерок открыли ответный огонь, вся троица рвалась вперед уже на 16 узлах, продолжая наращивать темп. Лишь не прекращавшее стрельбы кормовое орудие "Полярного лиса" давало понять, что противник все еще находится в зоне досягаемости, но стремительно таявшие на фоне кроваво-красного солнечного диска силуэты ясно давали понять, что догнать нахалов посмевших потревожить сон японских моряков нечего и мечтать. Единственный, постоянно стоявший под парами корабль, уже лег на правый борт и практически скрылся под водой, а остальным чтобы дать хотя бы минимальный ход требовалось не менее получаса.

Из пяти атакованных минами судов и кораблей больше всего не повезло канонерке "Бандзё". Обе выпущенных по ней "Полярным лисом" мины не только попали точно в цель, но и сдетонировали, так что небольшой кораблик оказался обречен. Насколько не повезло "Бандзё" настолько же повезло "Чокай" – одна из выпущенных по ней мин потерялась где-то по дороге, а вторая лишь бессильно ударила по корпусу канонерки, после чего затонула. Торпедированный "Ваканора-Мару" затонул на ровном киле лишь через пол часа, но впоследствии был поднят и отремонтирован, а вот сильно пострадавший от артиллерийского огня "Отару-Мару" хоть и остался на плаву, почти полностью выгорел и был пущен на иголки. "Майя" же пораженная одной 356-мм миной хоть и легла на дно, числиться утонувшей никак не могла, поскольку в момент атаки находилась на мелководье и даже верхняя палуба осталась торчать над поверхностью воды.

Возвращаться при дневном свете к Вэйхайвэй, где их вполне мог подстерегать быстроходный "Иосино" способный по паспортным данным выдать скорость в 23 узла, дураков не было, и Иениш отвел обоих ведомых подальше от берега, где они спокойно приняли с крейсера по восемь тонн угля. Лишь жутко холодная вода и не прекращающиеся волнение досаждали морякам, но подобные неприятности они были готовы перетерпеть на фоне достигнутого успеха.

Потеряшка "Ули-Сан" обнаружился в целости и сохранности в Вэйхайвэе. Подошедшие ночью к своей базе крейсер и миноносцы, дав заранее согласованный сигнал, без каких-либо происшествий дождались встречающих и следуя за ними, проскользнули через минное поле и боновые заграждения. Бросив якорь на привычном месте, тут то они и обнаружили потерянного участника рейда. Что именно стало истиной причиной его досрочного возвращения на базу – потеря мателота или трусость командира так и осталось тайной за семью печатями, но тот факт, что рейд закончился без потерь для их небольшого отряда, лишь повысил значимость одержанной победы. Да, они пустили на дно всего пару небольших кораблей не играющих особой роли в противостоянии двух флотов. Да, солдаты и большая часть припасов с атакованных транспортов уже давно были переправлены на берег, и их гибель не сильно отразилась на ходе наступления японской армии. Но на фоне прочих неудач и общего ничегонеделания подобный результат тянул на одобрительное похлопывание по щеке самой императрицей Цыси, как много позже выразился Иван, в очередной раз введя Иениша в когнитивный диссонанс своим отношением к коронованным особам.