Вынужденный брак
Шрифт:
Я топаю от возмущения и подбегаю к мужу.
– Он врет! Всё было по-другому.
Слезы застилают глаза и я перестаю видеть их лица. Вытираю слезы рукавом футболки и вижу, как Артем идет к машине.
– Спроси у охранника, - бегу за мужем, - я искала тебя и спрашивала у него адрес Лизина. Он не сказал… Седой мужчина… он мне не сказал и машину такси не пропустил. Я пешком пошла.
– Хватит. Садись в машину, иначе я уеду без тебя.
Вот реально мне сейчас хочется крикнуть в ответ – «ну и вали», но даже в таком состоянии я понимаю, что сына мне тогда не видать. И пусть он был с женщинами, и пусть
Оглянувшись, я плюю Максу под ноги и едко выговариваю.
– Ну и мудак же ты, Вьюнов!
В ответ бывший друг не злорадствует и не улыбается. Приблизившись, он тихо шепчет.
– Я подожду, Рита. Чувствую, что совсем скоро ты ко мне сама приползешь.
Показав ему фак, я разворачиваюсь и сажусь в машину.
Глава 32
Глава 32
Весь путь до дома молчим. Что толку оправдываться, Артем не поверит. Сидит хмурится, гоняет по скулам желваки и на меня не смотрит. Видимо пейзаж за окном ему куда важнее.
Не справедливо! Ведь очевидно, что Макс врет! Стала бы я бросать ребенка и на ночь глядя ехать к Вьюнову.
К тому же Артем сам был с женщинами. По его логике ему можно гулять, а мне нужно сидеть дома и ждать, когда он соблаговолит вернуться домой.
Злость и обида постепенно затмевает разум и на подъезде к дому я говорю.
– Ты непонятно где шарохался два дня, а я крайняя. Сам во всем виноват, надо было дома ночевать. Мне запретил гулять, а на себя это требование не распространил.
Колганов резко разворачивается и придвигается ближе. В нос заползает запах алкоголя и я сжимаю зубы от возмущения.
– Рот закрой. Дома поговорим, - цедит муж.
– Сам закрой!
Артем злится, но мне плевать. Сейчас я его дико ненавижу. Как он мог быть со мной два дня назад, а потом лезть на других женщин. Тьфу, гад. Изменщик. Хочется нахлестать его по щекам.
Водитель останавливает машину напротив нашего подъезда и я первая выбегаю из салона. Пока ищу ключи в сумке, сзади слышаться быстрые шаги. Оборачиваюсь и гневно стреляю.
– Ненавижу тебя!
– Понял уже, - доносится сзади, - но совсем скоро я избавлю тебя от такой тяжелой ноши.
– Что ты имеешь в виду? – кричу я, когда мы входим в подъезд.
Артем не отвечает, поэтому когда он нажимает на кнопку вызова лифта, повторяю вопрос.
– Что ты имеешь в виду?
Мы проходим в лифт. Он первый, я замираю на пороге – жду его ответа, а потом он берет меня за руку и втаскивает в кабину.
Я сразу выдираю руку и становлюсь в противоположный от него угол.
Колганов брезгливо усмехается и спустя пару секунд отвечает.
– Разведемся и ты будешь жить, как хочешь и с кем хочешь.
Внутри зарождается леденящее предчувствие и я тихо говорю.
– Я буду жить с сыном.
Артем опускает голову и сквозь зубы выдает.
– Нет. Илья останется со мной.
Лифт останавливается, но я этого не замечаю. Состояние – предистерика. Сдавив в руках связку ключей, я подлетаю к мужу и хрипло шепчу.
– Ты не разлучишь нас, Артем! Ты же не чудовище. Я – мать, понимаешь? Мы же хотели всё обсудить…
– Нет. Никаких переговоров больше не будет.
Завтра с утра ты съедешь! Без сына. Встречи с ним позволительны, но только в присутствии няни.Обуреваемая страхом и обидой, я бросаюсь на Колганова, но успеваю ударить его только в грудь. Артем перехватывает руки и прижимает меня к стальной стенке кабины.
– Успокойся! Или я сочту тебя совсем неадекватной и запрещу встречи с сыном.
Я изворачиваюсь и наступаю ему на ногу. Он матерится и фиксирует мои ноги. Теперь я не могу пошевелить ни руками, ни ногами.
– Еще один удар и я вызову психушку, Рита.
Его угроза резко охлаждает мой пыл. Глаза заполняются слезами и я обессиленно шепчу.
– Я хочу жить с сыном… пожалуйста…
Артем отпускает меня и первым выходит из лифта. Я иду следом, бесконечно повторяя: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Колганов молча открывает дверь в квартиру, здоровается с вышедшей навстречу няней и снимает обувь.
Роза Николаевна сообщает мне, что уже искупала Илью и уложила спать, на что я лишь киваю. Она собирается, а я тихим хвостиком следую за мужем в кухню.
– Давай поговорим.., - прошу я, пока он наливает в стакан воды, - должен же быть выход, устраивающий двоих.
Осушив бокал, Колганов ставит его на столешницу и очень тихо говорит.
– Больше не хочу ничего с тобой обсуждать. Решение принято.
Он пытается выйти из кухни, но я становлюсь на его пути.
– Тебе не жалко сына?
– Иди спать, Рита. Утром у тебя будет час на сборы. Можешь забирать всё, что тебе надо.
– Я хочу забрать малыша.
Он усмехается.
– И куда вы пойдете? На какие деньги будете жить?
От напряжения, я растираю влажными ладонями лицо и нервно бормочу.
– Я не знаю. Дай мне месяц. Я что-нибудь придумаю.
– Что? Найдешь ещё один кошелёк? Будешь бегать к нему на свидания, а ребенка кидать. Как… как… непонятно кто. Такой судьбы я сыну не желаю.
– Макс врет, я тебе клянусь!
Колганов сжимает зубы и тихо цедит.
– Да. Все вокруг плохие, Рита. Ты – хорошая. Хорошая актриса. Жизнь научила тебя изворачиваться и приспосабливаться, а любить и ценить не научила. Я бился в закрытые двери и что… Только лоб расшиб. Моя вина огромная и поэтому я даю тебе возможность видиться с сыном, но на этом всё… В твою бездонную яму я больше вкидывать ресурс не хочу. Живи, как хочешь. Повторюсь – вещи, украшения, подарки… Можешь забрать все. Но сын останется здесь. Уверен, что и свидания с ним тебе в скорости наскучат. Выхлопа с этих встреч ты не увидишь и быстро съедешь с роли матери.
Я снова пытаюсь поговорить. Умоляю его, но всё без толку. Колганов уходит в свою спальню, а я остаюсь реветь посреди кухни.
Выход снова заблокирован, причем в который раз в моей «прекрасной» жизни.
***
Ночью я не сплю, продумываю план – «Как выкрасть ребенка». Но к утру я осознаю – ничего у меня не выйдет. Денег нет, жилья тоже, а это значит, что через несколько часов я буду вынуждена покинуть квартиру. Одна.
Когда я это понимаю, подхожу к спящему сыну и до самого рассвета слушаю, как он сладко посапывает во сне. Тяжесть в груди становится невыносимой и я тихо плачу, вспоминая первые дни в роддоме, когда я не хотела идти к Илье. Какой же я была дурой. Не ценила счастье.