Вынужденный брак
Шрифт:
Войдя сюда после больше чем двухнедельного отсутствия, Феликс мгновенно просканировал помещение взглядом. Так и есть. Нашел то, что искал, и незаметно улыбнулся.
– Проходи, Лариса, садись, - сказал, а сам прошел мимо своего рабочего стола к окну.
Слышал, как она нервно фыркнула, направляясь к креслу и бросила ему: - Зачем ты все это затеял? Не понимаю, на что ты надеешься, ты же даже до окончания бракоразводного процесса не дотянешь.
Феликс усмехнулся.
– Как знать, дорогая.
– Не с твоим диагнозом, дорогой.
–
– Старческая деменция*, - ядовито улыбаясь, проговорила Лариса.
– Тогда ты должна искренне радоваться, что избавляешься от будущего овоща в моем лице.
– А зачем? Я помещу тебя в самый лучший закрытый пансион. И прослежу, чтобы ты не вышел оттуда до самой смерти. Тебе там будет хорошо, поверь.
– Может быть, ты и права, - неожиданно повернулся он к ней.
– Вдруг мне там понравится?
Женщина сжала кулаки, бледнее от злости.
– Там тебе и место! В сумасшедшем доме!
Он огляделся по сторонам и кивнул.
– Да, пожалуй. Вполне.
Прошелся по комнате, пробуя обшивку мебели и отпуская язвительные реплики, чем только злил её еще больше. В конце концов, она вскочила и пошла к выходу.
А он, как бы между прочим, бросил ей вслед: - Кстати, Лариса, где сейчас твой сын?
Примечание:
* - Старческая (сенильная) деменция - старческое слабоумие, (лат. dementia — безумие).
Глава 68
Женщина замерла, а потом медленно обернулась. Лицо злое, глаза прищурены.
– Который?
– спросила она.
– Твой сын, Лариса. Где мой пасынок, я знаю.
– Какой же ты гад, Феликс.
– Да, я знаю. Так где твой сын?
– А это не твое дело, - неожиданно спокойно проговорила Лариса, и с удовлетворением взглянула на него, складывая на груди руки.
Серов усмехнулся.
– Зря ты втянула мальчишку в это дело.
– Он не мальчишка!
– взвилась она.
– Он возглавит семейный бизнес!
– Твой.
– Что?!
– перекосило женщину.
– Твой семейный бизнес, ту часть, что достанется тебе после развода.
– Нет, милый, никакого развода не будет.
– Это почему же?
– теперь уже Серов сложил на груди руки, и явно веселился.
– Потому что ты отправишься в психушку. Как недееспособный. Старческое слабоумие, милый.
Мужчина пожевал губами, оглядываясь вокруг.
– У меня всего лишь камни в почках и немного пошаливает сердце. Но на этом основании будет трудно выставить меня недееспособным.
– Ничего, мы предоставим суду все необходимые доказательства.
– А, вот как. Так значит, именно этим и занят сейчас твой сын? Фабрикует медицинские свидетельства? Не боишься? Я ведь могу упечь Рому за мошенничество?
И тут она рассмеялась.
– Ты просто не успеешь!
– Собираешься меня отравить? Ну-ну, попытайся.
– А когда ты станешь овощем, милый, Лизочке твоей уже ничего светить не будет. Мы все
у нее отберем. И твоего драгоценного Марка по миру пустим, чтобы неповадно было. Всем! Чтобы неповадно было!– Олежку только не трогай, ладно?
– проговорил он.
Его спокойствие выводило женщину из себя, срывало маски, заставляло выставлять на показ истинные эмоции.
Лариса была хитра, изворотлива и хитра, но в такие моменты не могла себя контролировать.
– Ненавижу тебя! Ненавижу!
– взорвалась она.
Он сжал пальцами переносицу и сказал со странным сожалением: - Лариса, успокойся. Если так дальше пойдет, ты сама угодишь в клинику. Подумай сама, сколько лет ты уже на антидепрессантах?
Женщина вдруг осеклась, шагнула к нему ближе, прищуриваясь и сжимая кулаки.
– Думала, я не узнаю? Я же за это все плачу.
– Деньги. Ты только о них и думаешь!
– выплевывала она слова.
– А ты нет?
– Ты только ради денег на мне женился!
– Так ведь я и сам был не нищий.
– Проклятые деньги. Всегда только деньги, - говорила она как в бреду.
– Ничего человеческого от тебя не видела. Холодный сукин сын!
– Лариса, - помедлил он, делая шаг к ней.
– Я ведь исправно трахал тебя. Спал каждую ночь в твоей постели. Что тебе нужно было еще?
– Ты! Не любил меня!
– И потому ты решила сделать мне больно? Молодец. Сделала.
Он кивнул и отошел к окну.
– И очень хорошо, - сейчас её взгляд был направлен вглубь себя, и что за мысли отражались в глазах, понять невозможно.
– Да, и я жил с этим, - проговорил Феликс.
– Все равно продолжал жить с тобой. Но тебе же было мало. Ты хотела лишить меня глотка воздуха.
– Это ты про свою малолетнюю шалашовку? Я рада, что убрала её тогда. Жалею, что не навсегда!
– Да, верно, - он кивнул снова.
– Но если что-то делаешь, милая, имей задницу делать это до конца. Или не берись вовсе. Потому что больного надо иметь в постели, иначе он встанет и поимеет тебя. И можешь поверить, тебе не понравится.
– Ты пальцем ко мне прикоснуться не посмеешь. Даже не думай!
– Зачем? Ты и так все делаешь сама.
Она снова взорвалась криком и проклятиями, вспоминая все его грехи с первого дня их совместной жизни. Серов слушал, слушал. Потом просто сказал:
– Давай ты успокоишься и подумаешь над моим предложением решить все мирно.
– Не дождешься.
– Зря ты так, Лариса, - мягко проговорил он.
– Я же тебя в бараний рог скручу.
– Раньше твоя раковая подстилка сдохнет!
– выдала она и пошла к двери.
Он негромко рассмеялся ей вслед, а потом вдруг спросил: - Ну что, нашла то, что искала в моем сейфе?
Женщина только сплюнула и не останавливаясь, вышла из кабинета. Дверь за ней оглушительно хлопнула. Все еще продолжая тихо посмеиваться, Феликс Серов подошел к столу. Открыл папку, лежавшую в центре, и бегло просмотрел содержимое.