Выплата

— Игорь, посмотри на меня! Помощь близко. Оставайся здесь!

Врач безразлично глядит в низкое серое небо. От края губы стекает алая струйка. Лужа крови подо мной стремительно растет.

Пытаюсь докричаться до него, забыв, что он глухой:

— Ты нужен, Игорь! Помощь близко. Не уходи!

И тогда он медленно, отчетливо, с каким-то запредельным спокойствием произносит всего три слова:

— Нет… второй… зефирины.

— Что?! — ору, не помня себя. — Что это значит?!

Игорь не отвечает. Его грудь опадает и не поднимается больше, взгляд застывает, глаза становятся как стекло.

— Я успел, Саня! Я тебя спас! — заходится от восторга Олег.

Медленно встаю, подхожу к нему и с размаха заряжаю кулаком в челюсть. Брат падает, как подрубленный. Больше всего сейчас хочется снова ударить его, до полусмерти избить, но я вспоминаю про Киру. Это сейчас важнее. Девушка, должно быть, в истерике.

Но у Киры нет никакой истерики. Она совершенно спокойна — лицо застыло, словно маска, огромные черные глаза равнодушно глядят в пустоту. Девушка больше не дрожит и не кутается в одеяло. На ней что-то светлое, и видно, что ран на теле нет. Тем не менее она медленно прикрывает глаза и оседает на грязный бетон.

— Кира, не уходи хоть ты! Ты нужна нам, Кира!

Что я могу сказать ей после того, что она видела? Ее Дар, странное изменение лица… Если она заснет сейчас, то едва ли проснется.

— Мама, не сейчас, — шепчет Кира. — Я только немного посплю…

Я кричу что-то бессвязное ей в лицо, трясу за плечи — но тело девушки обмякает в моих руках. Сквозь забытье она слабо улыбается и шепчет:

— Еще немного поспать. Да, Соня-засоня. Прости, мама…

И больше мне не удается добиться от нее ни слова.

Откуда-то появляются люди в белых комбинезонах медслужбы и забирают у меня девушку; я отдаю — нечего больше держать. Кира ушла. Игорь ушел. Тупо смотрю на кипу серых солдатских одеял на грязном бетоне

— Саня, ну чего ты психуешь! — подскакивает Олег. Сил нету даже на то, чтобы врезать ему снова. — Я же ликвидировал врага, и я спас тебя! Я сделал то же, что сделал бы ты! Ну что ты агришься? У меня был приказ, я его выполнил!

Медленно перевожу взгляд на Олега:

— Какой еще приказ? От кого?

— Не знаю, на планшет пришло. Фотография тебя с выкрученными руками и четыре слова: «Спаси брата, ликвидируй агрессора». Я колебался секунд пять — может, у кого уточнить… Странно, что приказ был без подписи. Но подумал — а ты бы на моем месте уточнял, бегал по командирам, жопу свою прикрывал? Нет, ты бы бросился меня спасать, не раздумывая! Вот и я… Маршрут на планшете тоже был.

— А ну-ка… покажи мне этот приказ.

— Сейчас, сейчас… Черт, где же он? Удалился, что ли… Щас логи проверю… Да что ж такое, и тут нету его…

С усталым безразличием понимаю, что нигде этого приказа не будет, и следов не найдут — как не нашли того, кто перепрограммировал тренажер и едва меня не убил. Однако выдумать такое Олег не мог.

Черт возьми, да с кем мы вообще сражаемся — и против кого?

Ко мне быстрым и легким шагом подходит Ветер:

— Саня, отчет.

Поворачиваюсь к нему и медленно, ясно, отчетливо посылаю его по древнему, проверенному, всем в России прекрасно известному адресу.

— Ч-что?

Впервые вижу командира растерянным. Даже слегка приятное зрелище.

— Что слышал! Отчет тебе… Ты зачем этого недоумка Олега сюда послал? Да еще с приказом на ликвидацию?

— Я? Нет, я не посылал никого. Я решил дать тебе полчаса. Знал, что ты справишься с ситуацией.

— Ясно-понятно… Никто никого не посылал, никто никакого приказа не отдавал. А оба человека, которые могли нас вывести на Кукловода, теперь никуда никого не выведут.

Сил не остается даже на гнев.

— Так, Саня, ты берега-то не путай, — Ветер глядит на меня, прищурившись. — Понимаю, стресс, все дела. Вообще-то я должен на губу тебя отправить за такие выкрутасы, но…

— Но не можешь ты ничего, потому что я гражданский. Официально. Неофициально можешь хоть расстрелять меня прямо здесь — только тогда следующий Прорыв собственной жопой закрывать будешь. Все, иди, разбирайся со своим бардаком.

Ветер недовольно хмурится, и еще вчера меня бы это расстроило, а теперь все равно. А я ему доверял, считал хорошим командиром… Да Ветер и есть хороший командир — вот только в чью пользу он командует? Черт, как же башка раскалывается.

Вкалываю себе ампулу анальгетика из аптечки. Средство убойное — мне почти сразу становится лучше. Боль отпускает, тошнота уходит, зато накатывает смертельная усталость. Хочется плюнуть на все и прилечь поспать прямо здесь… прямо как Кира. Если она решит не просыпаться — не смогу ее осудить за это.

Мимо проносят закрытые наглухо носилки — одни, потом вторые. Нет, Кира-то жива, там этот, как его… не важно, посланец Кукловода. Которого Игорь убил. Потому что Игорь был ошибкой Кукловода — человеком, который не позволил себя сломать. Но что толку, если после этого он стал и нашей ошибкой тоже…

Кто-то протягивает мне стакан с горячим чаем. Резко отталкиваю его — жидкость льется на землю. К черту, никому здесь нельзя верить. Пью воду из своей фляжки.

Рядом со мной словно из-под земли вырастает Алия, кладет мне руки на предплечья, смотрит снизу вверх:

— Саня, ты сердит, устал и расстроен. Как и мы все. У тебя есть полное право испытывать гнев, я очень тебя понимаю. Пойдем на базу, тут недалеко. Чаю сделаю тебе, а потом и поспать можно. Тебе нужно сейчас.

С трудом давлю порыв с силой оттолкнуть ее — женщина, как-никак; просто резко высвобождаюсь. От злости и раздражения желание спать как рукой снимает.

— Отвали от меня со своими психологическими штучками! Это же ты лила Олегу в уши, что он должен стать сильным, резким, решительным — совсем как его старший брат, да? Довольна своей работой? Гордишься собой?

Алия бледнеет и отступает на пару шагов. Из сгущающихся сумерек выходит Юрий Сергеевич. Надо же, и он здесь — полный комплект! Впервые вижу его не в деловом костюме, а в полевой форме песочного цвета.

— Саша, ты тут опять истерику закатываешь, как двенадцатилетняя девочка? — строго спрашивает он. — Думаешь, только тебе тяжело и обидно? Всем тяжело, и всем обидно. Соберись, надо продолжать работу…

— Хватит с меня ваших дешевых приемчиков! Каждый раз, когда я пытаюсь отстоять свою позицию, вы говорите, что я истерю. Я не двенадцатилетняя девочка, чтобы вестись на эту дешевку. Только что благодаря вашему умелому руководству был убит человек, который просил нас о помощи. Заснул — и навсегда, быть может — второй человек, который мог рассказать о Кукловоде. Хватит с меня. Больше я на вас не работаю.