Выпуск 1. Том 9
Шрифт:
Он подошел к ней, и с неясным чувством беспокойства она поднялась на ноги.
— Становится совсем темно. Мне нужно спешить домой. Который час, Дэвид?
— Четверть десятого. Я должен бежать со всех ног. Мне необходимо поспеть на лондонский поезд девять двадцать.
— Я не знала, что вы вернулись из города.
— Мне надо было взять кое-что из Фэрроубэнка. Но я обязательно должен поспеть на этот поезд. Розалин сама не своя, когда остается в Лондоне ночью одна.
— В гостинице? — В голосе Лин прозвучало презрение.
Дэвид резко сказал:
— Страх
Лин стало стыдно. С раскаянием в голосе она сказала:
— Извините, я забыла.
С внезапной горечью Дэвид воскликнул:
— Да, это скоро забывается, все забывается. Снова нам ничто не угрожает. Мы опять ручные, опять там, где были, когда заварилась кровавая каша. Прячемся в своих вонючих норках, ищем безопасности. И вы, Лин, вы совершенно такая же, как и все!
Она воскликнула:
— Нет! Я не такая, Дэвид! Я только что думала…
— Обо мне?
Его порыв потряс ее. Он обнял ее, прижал к себе, яростно целовал горячими губами.
— Роули Клоуд? — прошептал он. — Этот олух. Да нет же, Лин, ты моя!
Вдруг так же внезапно, как обнял, он отпустил, почти оттолкнул Лин от себя.
— Я опоздаю на поезд.
Он опрометью бросился бежать вниз по склону.
— Дэвид!..
Он обернулся и крикнул ей:
— Я позвоню тебе, когда доберусь до Лондона…
Она смотрела, как он бежал в сгущающихся сумерках — сильный, мускулистый, легкий.
Выбитая из колеи, со странно стесненным сердцем, не в силах собраться с мыслями, она направилась к дому.
Прежде чем переступить порог, она помедлила… Ей хотелось избежать нежностей матери, ее вопросов… матери, способной занять пятьсот фунтов у людей, которых презирает.
«Мы не имеем права презирать Розалин и Дэвида, — думала Лин, тихо пробираясь к себе наверх. — Мы такие же, как они. Готовы сделать все, что угодно, абсолютно все ради денег…»
Она постояла в комнате, с любопытством разглядывая свое лицо в зеркале.
«Совершенно чужое лицо», — думала она.
Внезапно ее охватил приступ гнева.
«Если бы Роули действительно любил меня, — пронеслось в голове, — он сумел бы достать эти пятьсот фунтов. Сумел бы, непременно сумел. Он не позволил бы; мне чувствовать себя униженной перед Дэвидом… Дэвид сказал, что позвонит мне, когда приедет в Лондон…»
Она сошла вниз как во сне. Сны, думала она, бывают очень опасными…
Глава 14
— Наконец-то ты вернулась, Лин, — с облегчением произнесла Эдела. — А я и не слышала, как ты вошла. Давно ты уже дома?
— Целую вечность. Я была наверху.
— Лучше говори мне, когда возвращаешься. Я беспокоюсь, если ты гуляешь одна в темноте.
— Ну что ты, мамочка, разве я не могу о себе позаботиться сама?
— В последнее время в газетах сообщалось о таких ужасах. Эти демобилизованные пристают к девушкам.
— Наверно, девушки сами хотят, чтобы к ним приставали.
Она улыбнулась довольно грустной улыбкой. Да, девушки хотят острых ощущений. Кому, в конце
концов, нужна безопасность?..— Лин, дорогая, ты не слушаешь меня?
С усилием Лин заставила себя вернуться к действительности. Мать все время о чем-то говорила…
— Что ты сказала, мамочка?
— Я говорила, дорогая, о подружках на твоей свадьбе. Надеюсь, они смогут сшить себе платья на свои талоны. Хорошо, что и ты получила эти спецталоны при демобилизации. Мне ужасно жаль тех девушек, которые, выходят замуж, ничего не имея, кроме обычных карточек. Им, бедняжкам, приходится довольствоваться своими старыми вещами и теми пустяками, которые можно купить по карточкам. А ты, Лин, право, счастливая. Если учесть, что у всех нас почти не осталось приличного белья, то тебе, конечно, повезло…
— О да, очень повезло…
Она беспокойно ходила по комнате, брала в руки какие-то предметы, снова ставила их на место.
— Почему ты так нервничаешь, дорогая? Мне делается как-то не по себе.
— Извини, мамочка.
— Что-нибудь случилось?
— Что могло случиться? — резко ответила Лин.
— Ну не кидайся на меня, дорогая. Так вот, о подружках невесты. Думаю, тебе следует пригласить Мейкри. Ее мать была моей ближайшей подругой, она, безусловно, обидится, если…
— Терпеть не могу Джоан Мейкри и всегда ее ненавидела.
— Знаю, дорогая, но какое это имеет значение? Ее мать обидится, я уверена…
— Мамочка, ведь это моя свадьба.
— Конечно, дорогая, но…
— Если только вообще будет свадьба.
Она не собиралась этого говорить. Слова сами слетели у нее с языка. Она была бы рада их вернуть, но было поздно. Миссис Марчмонт с тревогой смотрела на дочь.
— Лин, дорогая, что это значит?
— О, ничего, мамочка.
— Ты не поссорилась с Роули?
— Нет, разумеется, нет. Не волнуйся, мамочка, все в порядке.
Но Эдела смотрела на дочь в глубокой тревоге, по-матерински почувствовав смятение в ее глазах под нахмуренными бровями.
— Я всегда считала, что тебе будет так спокойно с Роули.
— Кому нужно это спокойствие? — презрительно спросила Лин. И тут же резко повернулась. — Что это? Телефон?
— Нет. А что? Ты ждешь звонка?
Лин покачала головой. Унизительно ждать телефонного звонка. Он сказал, что позвонит ей сегодня. Значит, позвонит непременно. «Ты не в своем уме, — говорила она себе. — Не в своем уме».
…Почему этот человек так притягивает ее? Перед ее глазами возникло его мрачное, нахмуренное лицо. Она попыталась отогнать это воспоминание, попыталась вызвать вместо него в своем воображении широкое добродушное лицо Роули. Его медленную улыбку, его любящий взгляд. «Но разве Роули действительно любит меня?» — думала она. Если бы он действительно любил, он понял бы ее в тот день, когда она пришла и умоляла его достать пятьсот фунтов. Он не был бы тогда так ужасно благоразумен и деловит.
Выйти за Роули, жить на ферме, никогда больше не уезжать, больше не видеть чужого неба, не вдыхать незнакомые запахи… больше не быть свободной…