Выпускной
Шрифт:
Тон недавнего убийцы полностью изменился. Теперь он был жалким щенком, который боялся смерти. Быстрая метаморфоза сбила Виктора с толку, заставив на секунду задуматься.
И тут в грудь Архимага воткнулся кинжал, который тут же взорвался, отбросив его назад. Уловка Стрелкова сработала. Парень с дымящейся раной не мог встать, чувствуя сильный ущерб.
– Развесил уши, осел! Ты всегда был тупым грязным нытиком!
Проревев это, Охотник принялся забрасывать противника огнем. Он надеялся, что поверженный Коврин больше не восстановится. Только вновь что-то пошло не так.
Пол и стены
Виктор поднялся с пола в большом недоумении. Увидев очередной сгусток плазмы, летящий в лицо, он остановил его, высвободив энергию из руки. От этого заряд стал больше, после чего, направился в Стрелкова.
– Нет, нет, перестань! – Крикнул Охотник.
И его вновь унесло куда-то, где прогремел мощный взрыв. Теперь Виктор не спешил давать фору. Он переместился к противнику, который едва пришел в себя, и тут же получил серию ударов. После чего синяя молния швырнула Охотника еще дальше.
Виктор был безжалостен, вспоминая все стычки с ненавистным преследователем. Атака повторилась несколько раз.
В итоге, Стрелков был прижат к задней стене коридора. Его броня оказалась разбита. Маска почти развалилась. Лицо покрыли ссадины и синяки, а руки тряслись, как под током.
При этом Сергей едва стоял на ногах, когда Коврин врезался в него, впечатав в твердую штукатурку.
– Прекрати, прошу, хватит, перестань, я серьезно! Я просто завидовал тебе, умоляю! – Чуть не плача выдавил из себя противник.
Виктор слегка отошёл, рассматривая кровавую работу.
– Да! Ты это хотел услышать!? Но только не деньгам или власти. Я завидовал твоему спокойствию, ясно!?
– Чему? Как вообще можно дойти до такого?
– Легко, черт возьми! Ты никогда не думал о том, как на тебя смотрят. Ты не дрался, не охмурял девчонок. Тебе было плевать. А я каждый день боялся. Меня терзал страх, понимаешь? Страх того, что кто-то станет круче. И я потеряю все, что имею. Кому я объясняю, тебе не понять! Но иметь многое, значит переживать тоже за многое. В конце концов, это все просто свело с ума. Я потерял что имел. Свершилось страшное, понимаешь!?
– О, ещё как понимаю, психопат недоделанный.
Коврин ударил Стрелкова небольшой молнией, отчего тот завыл как щенок. И подняв глаза залитые слезами, отчаянно произнес:
– Ты стал сильнее меня, признаю. Теперь ты уж точно выйдешь на волю! Только прошу, не убивай меня, ладно? Прости меня, ты же добрый. Сам говорил, что насилие – это ужасно! Ты станешь убийцей, если меня прикончишь! Дай мне восстановиться! Клянусь, я отстану!
Виктор задумался, тщательно разглядывая врага. Питавшая Стрелкова тьма делала свое дело. Раны на теле затягивались. В любой момент он мог переместиться куда подальше. И даже новые способности Виктора не помогли бы до него добраться.
Коврин сделал вид, что замялся, нервно почесав подбородок. Тут на глазах Охотника промелькнула дерзкая улыбка, доказывающая, что слезы были уловкой.
– Я прощаю тебя, Сережа… Прощаю, – твердо заявил Виктор. – Но вот родственники погибших навряд ли! Гори в аду, террорист чертов! Умри, тварь! Раз и навсегда сдохни!
Глаза
Сергея расширились, рот полностью раскрылся в ужасной гримасе. Словно несчастный ребенок, парень выставил руки, но это не помогло.Виктор собрал все силы, пустив два энергетических луча точно в цель. Слившись в мощный поток, они врезались в Охотника.
Раздираемый адской волной, он закричал не своим голосом. Черные вены поползли по лицу. Доспехи разлетелись на части, а в области сердца образовалась дыра. Вскоре все тело Стрелкова вспыхнуло синим пламенем.
Пальцы отвалились, лицо расплавилось как пластмасса. И недавний покоритель Системы сгорел, превратившись в груду обугленных останков.
– Вот так, Серый. Простое решение сложных проблем… – Тяжело дыша, заявил Виктор. – Следующая встреча выпускников пройдет без тебя…
После мощнейшего удара, Коврин ощутил жуткую слабость, что заставило его опуститься на пол, чтобы прийти в себя.
В глазах помутнело. Тишина резала уши монотонным звоном, коридор после битвы напоминал огромную строительную площадку при сносе здания.
Виктор взялся за голову, не веря в свою победу. Ведь ещё недавно Охотник был попросту всемогущим.
Коврин чувствовал, будто выиграл в лотерею, не имея при этом ни одного билета. Реакцией на такое стал чудовищный шок. Несколько минут пролетели в тумане. И только тогда Виктор смог произнести:
– Вот это да! Хорошо, наверное, но что дальше? Неужели пошлют на другие этажи… Неужели здесь есть ещё что-то.
Парень осмотрел до доли надоевший коридор, который теперь стал светлее. Лампы горели более ярко, причем не желтым, а белым светом. Да и краска на стенах стала куда бледнее. Виктор оглядел свои руки – идеально белая кожа, что весьма неестественно.
– Господи! Что-то не то! – Успел сказать парень, перед тем как глаза закрыла плотная пелена.
Она напоминала туман. Была стерильно белой и прозрачной. Но с каждой секундой становилась плотнее, пока не сделалась чем-то похожим на снег. В этом снегу потерялись очертания объектов. Не было ничего, кроме ужасающей белизны.
Виктор ахнул, стараясь открыть глаза посильнее, чтобы рассмотреть во мгле что-то. Он вдруг почувствовал, что тела попросту нет. А вот зрачки становятся больше. В конечном итоге, вся его голова превратилась в два больших, сияющих глаза. Коврин вскрикнул, хотя рот тоже исчез. После чего, очнулся в больничной палате.
Никакой школы, классов и коридоров. Никаких уровней, радио и прохождений. Хотя здание тоже оказалось казённым, белым, лишенным какой-либо обстановки.
Огромное окно пялилось на Виктора пластиком своих рам. На лице плотно сидела странная маска. А из руки торчала толстая игла. Рядом с кроватью стоял аппарат, который монотонно пищал.
Парень замер от страха. Вдруг это новый уровень, где его хотят расчленить хирурги-мутанты? Надо что-то делать, как можно скорей выбираться!
Виктор судорожно отцепил иглу и присоски датчиков. С большим усилием оторвал маску, осматривая помещение.
– Фух, Господи, Господи…
Коврин вытянул вперёд руку. Никаких молний или зарядов энергии создать не вышло. Попытался встать, но тело было будто из ваты.