Выше времени

— Я не ношусь… Она мне совсем не дорога… То есть дорога, но совсем по-другому… — проблеял сатир. — Она на самом деле нужна мне!

— Рассказывай! — прикрикнул на него я.

Что ж, рассказ сатира был бестолковым, кое-что мне приходилось из него словно клещами тянуть. Но очень скоро я узнал, что молодой козлоногий — обладатель крупных копыт, которые и я, и гоблины приняли за лошадиные — безнадежно влюблен. И капризная дама потребовала от своего потенциального кавалера молодую ветвь лавра. Она отлично знала, что лавр сейчас огрубел, и найти молодую ветвь почти невозможно. Но пылкий возлюбленный отправился высоко в горы, надеясь там найти рощу, что живет по своим законам, игнорируя периоды вращения небосвода. Набрел на Долину Радуги. Вошел в город, якобы не встретив никого из гоблинов. Увидел ветвь, которая словно бы дожидалась его — совсем как в легендах. Взял ее и был таков.

Не скажу, что я поверил рассказам сатира целиком и полностью. Возможно, с самого начала он искал не какую-то чудную рощу, а замышлял тривиальный грабеж. Но вот его слова насчет капризной сатирки — или как там называются их самки — я не поставил под сомнение и на мгновение. Мне ли не знать, как капризны и коварны женщины?

— Обмен тебя устроит? — поинтересовался я.

— Обмен? Какой обмен? — забеспокоился сатир.

— Честный, — усмехнулся я. — Две обычные молодые ветви лавра в обмен на одну — священную.

Я вынул из-под плаща ветви, которые прихватил в амбаре гоблинов, и помахал ими перед носом своего нового знакомого.

— Ну, эти ветки, по-моему, меньше… — протянул сатир.

— Тебе не все равно? Ты обещал молодую ветвь. Ты ее принесешь. И не одну. Или слопаешь другую сам — я так понял, у вас это деликатес?

Мой новый знакомец задумчиво посмотрел на меня, потом на ветви лавра в моей руке. Глазки его затуманились, кончик короткого хвоста дрогнул.

— Вот она, — доставая из-за камня, на котором он сидел, лавровую ветвь, сообщил сатир. — Можешь ее взять, высокородный. И вернуть гоблинам.

— Ты не объел листья? — спросил я, осматривая ветвь.

— Ну, разве что, парочку… Снизу, — признался сатир. — Гоблины не заметят…

— Они заметят, но что с тобой делать…

Козлоногий тем временем завладел моими ветками, внимательно их обнюхал, осмотрел и констатировал:

— Совсем свежие. И откуда они у тебя?

— Вряд ли я расскажу тебе. Дабы не вводить тебя и твоих родичей в соблазн. Живите в своих дубравах. И не шастайте по землям гоблинов.

— Земля на всех одна, — ответил сатир.

— И все же, вы не очень-то любите, когда кто-то забредает к вам в дубравы. Я бы на твоем месте поспешил. Гоблины, знаешь ли, могут пуститься в погоню…

— Да. Я, пожалуй, пойду, — согласился козлоногий. — Не поминай лихом, высокородный. Благодарю, что не отнял у меня ветвь просто так…

— В этом не было необходимости.

Сатир, постукивая копытами по камням, побрел вниз, а я отправился вверх, в Долину. Чем быстрее ветвь займет положенное ей место, тем скорее улягутся страсти.

Не исключено, что прозорливый шаман Нга Тха догадывался, в чем дело. Но гоблинам сатир мог и не отдать ветвь. Точнее, в любом случае им пришлось бы применить силу. Даже если бы сатир покаялся в своих грехах — он должен был понести суровое наказание. Иначе чего стоили бы святыни гоблинов? А на расправу со своим непутевым сородичем непременно отозвались бы сатиры всех дубрав — независимо от того, прав он был, или виноват. Так начинаются затяжные конфликты и кровопролитные войны…

Войско Долины Радуги — три десятка отлично вооруженных гоблинов под предводительством моего знакомца Цмуба — я встретил на половине пути к городу.

— Я вернул ветвь, Цмуб, — сообщил я, демонстрируя свой трофей.

— Цмуб Чвегрумх, — вежливо, но с достоинством поправил меня гоблин. Он все-таки заслужил прибавку в виде второго слова к своему имени! — Наверное, не обошлось без кровавой битвы?

— Лучше я не буду об этом рассказывать. Крепче будете спать. Может быть, ваш шаман что-то узнает. Но не раньше, чем я отдохну, поем и высплюсь. Мне действительно это необходимо. Тело чувствует усталость…

— Позвольте почтительно проводить вас в город, — заявил Цмуб Чвегрумх.

— Позволяю, — согласился я.

Спустя три четверти оборота неба мы сидели перед костром с пожилым шаманом, вдыхали дым от сгорающих трав, растущих на высокогорных плато, и беседовали о жизни. Жемчужногривый, стоя, похрапывал рядом. Конь уже отошел от действия лавровых листьев, наелся зерна, и ему опять было хорошо. Правда, не исключено, Нга Тха тайком угостил его лавром?

В руках у нас были золотые чаши, в них — самое лучшее вино. Шаман гоблинов после того, как я вернул ветвь, проникся ко мне большим почтением. Впрочем, золото не было такой уж редкостью у гоблинов, а вино они выменивали у сатиров — так я полагаю…

— И было мне видение, — сообщил я гоблину, когда о многом уже было говорено. — Словно бы я — человек, и живу среди таких же, себе подобных.

— Много говорится в легендах о людях, — многозначительно пробормотал шаман, прихлебывая вино.

— И люди в моем сне были странными, — добавил я, ставя чашу на плоский камень, закопченный некогда костром. — Совсем не теми легендарными героями, о которых говорят предания… Меньше в них было злобности, рока и коварства. Но еще меньше — благородства и самоотверженности…

— Легенды говорят и о ярком, всеосвещающем Солнце, которого еще нет, — усмехнулся гоблин. — Ты веришь, что Солнце когда-то появится на нашем небе и затмит звезды?

С этими словами шаман кинул в костер очередной пучок травы. Пламя вспыхнуло, на миг осветило ближние скалы — но разве могло оно сравниться с ярким и чистым светом звезд?

— Верю, — ответил я шаману. — Правда, в голове не укладывается, как что-то может затмить звезды… Будь этот светильник даже в тысячу раз ярче любой звезды. Но Солнце взойдет. В это мы верим, на том стоим, этого ждем.

— Раз солнце взойдет, то и люди появятся… Наши легенды говорят, что они пойдут от эльфов и хоббитов…

Я не выдержал и рассмеялся глубокомысленому тону Нга Тха.

— Такую несуразицу могли придумать только вы! Хотя, кто знает, кто знает… По характеру людей из моего сна, можно предположить и такое…

— Может, твой сон и не был сном, — задумчиво ответил шаман. — Может, ты просто увидел себя — другого. Того, кем ты будешь после разрушения и нового сотворения мира. Ведь сознающее себя существо не может исчезнуть бесследно — даже если вселенная рушится. А может, в другом мире дела обстоят так, как виделось тебе… Кстати, там было Солнце?