Выскочка из отморозков

— Просто трудно поверить, что ты и вдруг одна. От тебя оторваться невозможно!

— Борь! Есть лучше и моложе.

— Они против тебя — жалкий репейник!

— А у тебя много девчонок было?

— В детстве! Учился целоваться,

— Выходит, ты глупее меня?

— Не совсем так! В детстве я был гадом! Уж чего только не пробовал! Даже на иглу хотел сесть. Но тут меня подловил мой кровный враг — участковый! С ним мир никак не брал. Сколько себя помню — враждовали. Так и думал, что, не дав вырасти в мужика, оторвет уши или задницу. В какие только подвалы, сараи, чердаки не забивался, он находил меня, наверное, по запаху. То за уши, то за шиворот домой приволакивал и говорил, что я своей смертью не помру. Помню, как он меня однажды припутал. Теперь уж и не знаю, сколько лет было, но решил я мужиком стать. И не со своими ровесницами, а со взрослой путанкой, известной всему городу. С месяц деньги копил на ее согласие. И она не стала кочевряжиться. Ей все равно, от кого бабки поиметь. Поволоклись мы с ней на чердак. Она впереди, я за ней, трясусь от страха. Всего наслушался от ребят. И только это мы стали пристраиваться, чую, поднимаюсь к потолку. С чего бы? Хочу за Ленку зацепиться, руки не достают. А обидно. Деньги по тем временам надо было отдать немалые. И кричу ей: «Держи меня!»

Глянул, а она как стреканула с чердака. Увидела, в чьи лапы я попал, и самой не захотелось получить от участкового. Однако все же достал и ее ногой под зад. Бедная Ленка, как она взвыла! Говорили, три недели сесть не могла. Вся задница была черной. Но ей в сравнении со мной повезло. Пусть круто, но только один раз досталось. Мне всю дорогу отвешивал легавый гад то по заднице, то за уши тряс. Да еще по морде лепил. Пока в дом приволок, все мои портки стали мокрыми. А он не выпустил, колотил, пока за руку козла не укусил. Зато от девок как отшибло. Глаза б их не видели. Может, сам того не хотел. Я даже думать боялся подойти к какой–нибудь.

— Глядя, как танцуешь с путанками, как свободно с ними держишься, не верится, — усмехнулась Светлана.

— Я не убеждаю. Рассказал к слову. Тебе первой всю правду о себе. Суди сама…

— А почему здесь работаешь? — спросила девушка.

— В других местах получают меньше. А вкалывают столько же. — Назвал сумму и Светка согласно закивала головой:

— Конечно, есть смысл здесь поработать, коли ничего другого нет.

Последнее добавление обидело Борьку. Он мигом осекся, замолчал. И Светлане уже не удалось растормошить парня. Борис насупился и подумал: «Ничего другого нет? Да ты после своего института и половины от моего не заработаешь. Подумаешь, интеллигентка!»

Он вышел на кухню и отправил официанта к гостям. Потом отлучился к оператору, послал уборщицу навести порядок на площадке. Посудомойщицу попридержал, велел сменить фартук. Дневную выручку отнес в кабинет. Когда вернулся в зал, Светланы уже не было за столиком. Исчез со стоянки ее «опель». И лишь под пепельницей на салфетке прочел: «Я не хотела обидеть. Прости! Когда вспомнишь обо мне, позвони». И номер телефона. Эту записку он долго носил в нагрудном кармане. Номер телефона запомнил. Но не спешил звонить.

«Она лажанулась, не стану звонить», — решил для себя. Но прошла неделя, вторая, Светлана не давала знать о себе, и Борис не выдержал, позвонил сам.

— Алло! — услышал голос матери Светки. — Здравствуйте! А кто ее спрашивает? Борис? А вы кто? Друг? Почему мы о вас не знаем? Не успела сказать? Мы всех друзей наперечет знаем. Ладно. Пойду позову ее.

Вскоре Светланка взяла трубку.

— Что так долго не звонил? — спросила недовольно и добавила сухо: — Я еле вспомнила тебя.

— Новые друзья появились? — поинтересовался парень.

— Послушай, Борь, друзьями называю редко, лишь самых надежных, кто не забывает меня так надолго.

— Если я не друг, то на какую ступень поставила?

— Знакомого…

— Всего–то? Не густо!

— Сам виноват.

— В чем же?

— Я рассчитывала, что ты лучше относишься ко мне. А ты мучил две недели! Смотри, я всегда помню такое! И могу вернуть сторицей!

— Светлана! Ты меня не считаешь своим другом, а уже грозишь? Мы пока ничем не связаны. — Хотел положить трубку; но внутренний голос настоятельно потребовал: «Кончай базар!»

Светка, словно почувствовав перебор, сказала примирительно:

— Я сдала сессию. Скоро увидимся. Ты хочешь, чтоб я приехала к тебе?

— Что за вопрос? Конечно!

— Я так и знала. Ну а чем ты был занят? Или какая–нибудь путанка снова обворожила?

— Между прочим, наше заведение посещает в основном весьма приличная публика. И путанки залетают к нам весьма редко. Так что колкость твоя не по адресу. Конечно, я не живу в джунглях. И если мне понадобится общение, я не стану прокисать в одиночестве, тем более, что человеку на положении знакомого особо рассчитывать не на что.

…И все же через три дня Светлана приехала. В ресторане вовсю шла попойка, водители обмывали внука, родившегося нынче у кого–то из шоферов. Кто он, тот дед? Шоферюги говорили, что спит в машине счастливым сном младенца.

Водители большегрузов — суровые, немногословные люди, у большинства густая седина оплела голову паутиной, но сегодня, в этом ресторане, они немного расслабились. И на жестких лицах разгладились морщины. А как светло и чисто умеют улыбаться дальнобойщики! Как здорово поют и пляшут, даже стекла звенят в ресторане.

Светка приехала, когда гулянка набрала обороты и водители, забыв о минувших и предстоящих тяготах дорог, расслабились ненадолго.

— Поддержи, дочка! — подошел к Светке водитель, та от неожиданности растерялась, забилась в угол, но тут встал Борька, пустился в пляс, вытащил Светлану.

— Пошли! Выручай! — шепнул ей на ухо.

Они танцевали азартно. Водители, залюбовавшись, вскоре вышли из круга и хлопали в ладоши в такт музыке.

— Да, некогда тебе скучать! За день так вымотаешься, что всех знакомых перезабудешь! — посочувствовала девушка и предложила: — Давай прогуляемся! Эти клиенты уже уходят, и у тебя будет свободное время. Тут километрах в пяти есть очень красивое место. Поехали туда!

Светлана уверенно вела, машину и вскоре свернута с магистрали на проселочную дорогу. Обогнув рощицу, остановилась на лужайке, вышла из машины:

— Вылезай, Борь, смотри, как тут здорово!

Парень огляделся. И правда, березовая роща, сбежав со склона, замерла у самого берега реки. Вода на перекатах звенела, роняли деревья багряно–желтый наряд. Вон клен обнял березку, словно в пляс с ней пустился. Та голову ему на плечо клонит, что–то шепчет. Там и рябина запунцовела каждым листом. Проходит невестина пора, а дружка поблизости все нет. Лишь в отдалении стайка холостяков дубов.

Но они свое упустили. Прошла их молодость, и вместо песен по весне скрипы да стоны слышатся. И только средь берез растет, подняв кверху головенки, любопытная молодь. Засыпают их сухими листьями взрослые деревья, но молодняк еще не знает, какими лютыми бывают зимние морозы, и вылезает из–под листопадной шубы, уже пахнущей сыростью, гнилью.

— Ты любишь осень? — подошел Борис к Светлане.

— Я каждый раз хочу понять ее. Но до конца разгадать не получается.

— А я весну люблю!