Высокое искусство
Шрифт:
Не будь Расул Гамзатов народным поэтом, Гребнев, я думаю, даже пытаться не стал бы переводить его песни. Он любит и умеет воссоздавать в переводах главным образом народную – фольклорную – поэзию. Или ту, которая родственна ей. Другие стихи, насколько я знаю, никогда не привлекали его.
Одно из заметнейших мест в творчестве Расула Гамзатова занимает, конечно, песня. И это вполне естественно: все подлинно народные поэты любили изливать свои чувства в тех канонических песенных формах, которые были даны им народом, – Бернс, Шевченко, Петефи, Кольцов, Некрасов.
Этими формами Гребнев владеет давно. В песенных его переводах мы то и дело встречаем все приметы песенного строя: параллельное расположение стихов, симметрическое распределение смысловых единиц:
Кто нас, убитых, омоет водой?Кто нас, забытых, покроет землей? [194]Вспомним
194
Песни безымянных певцов. Махачкала, 1960, с. 363.
195
Расул Гамзатов. Высокие звезды. М., 1962, с 66, 73, 142.
Но песнями не исчерпывается творчество дагестанского барда. Есть у него другие стихи – философские. Это тоже народный жанр: во всяком, особенно восточном, фольклоре бытует несметное множество стихов-афоризмов, стихов-изречений, воплощающих в себе народную мудрость. В последние годы именно к этим стихам все чаще тяготеет Гамзатов. Здесь второй из его излюбленных жанров. Здесь он является нам не как поэт-песнопевец, а как пытливый мудрец, доискивающийся до подлинного смысла вещей.
Эти стихи-афоризмы, стихи-изречения, стихи-назидания стали, так сказать, исключительной специальностью Гребнева. Здесь-то и добился он наибольших удач. Песенные стихотворения Расула Гамзатова успешно переводят и другие поэты: Я. Козловский, Вера Звягинцева, И. Снегова, Е. Николаевская. Но только Гребнев отдает свои силы переводу стихов-афоризмов.
Их у Гамзатова множество. Это раньше всего его знаменитые «Надписи»: «Надписи на дверях и воротах», «Надписи на кинжалах», «Надписи на могильных камнях», «Надписи на очагах и каминах», «Надписи на винных рогах». Немало глубоких сентенций заключено точно так же в «Восьмистишиях» Гамзатова, вошедших вместе с «Надписями» в сборник «Высокие звезды».
Переводить их не так-то легко. Порожденные философским раздумьем, они чрезвычайно далеки от канонической песни, от ее склада и лада. Так как вся их ставка на лаконизм, на меткость, они требуют самой строгой чеканки. Все их содержание должно уместиться в минимальном количестве строк. Здесь не может быть ни единого лишнего слова, ни одной сколько-нибудь дряблой строки. У многих переводчиков всегда наготове слова-паразиты для заполнения ритмических пустот. Это вполне допустимо при песенной форме. Но стиль стихов-изречений гнушается такими словами и всегда отметает их прочь. Здесь каждая буква на весу, на счету. Для этого жанра типична следующая, например, надгробная надпись Расула Гамзатова:
С неправдою при жизни в спорВступал джигит.Неправда ходит до сих пор,А он лежит [196] .Такая огромная мысль, а Гамзатов вместил ее в четыре строки. Лаконичнее выразить ее никак невозможно. Мобилизованы только такие слова, без которых нельзя обойтись.
Гребнев прошел долгую школу этого строгого стиля. Уже в переводах кавказской поэзии он показал себя умелым чеканщиком афористических строк. Вот, например, каким образом отчеканил он в первой своей антологии меткое изречение балкаро-карачаевцев:
196
Расул Гамзатов. Высокие звезды. М., 1962, с. 235.
И горько-ироническое изречение лаков:
Пусть думает кто-то,Что тысячу лет проживет.Но все равно ведь наступитТысяча первый год! [198]И созданное теми же лаками глубокомысленное поучение:
Не гордись ты ни шубой овчинной,Ни красой своего скакуна.Может сделать мужчину мужчинойТолько женщина, только жена [199] .197
Песни
безымянных певцов. Махачкала, 1960, с. 113.198
Песни безымянных певцов. Махачкала, 1960, с. 242.
199
Там же, с. 248.
У каждого из этих стиховых афоризмов «бездна пространства» (как сказал бы Гоголь). Каждое нетрудно развернуть в многословную длинную притчу.
Такой же сильный и четкий чекан в гребневских переводах «Восьмистиший» Расула Гамзатова:
В селенье нашем не одно столетьеПетляет змейка маленькой реки.Когда-то в ней плескавшиеся детиТеперь уже седые старики.А речка эта по лугам и склонам,О времени забыв, на зависть намЛетит, журчит, смеется, как ребенок,Звенит, лопочет, скачет по камням [200] .200
Расул Гамзатов. Высокие звезды. М., 1962, с. 189.
Иногда стихи-афоризмы Расула Гамзатова так далеко отходят от песенного склада и лада, что их дикция приближается к прозе:
Пить можно всем,Необходимо толькоЗнать, где и с кем,За что, когда и сколько [201] .Из всего сказанного вовсе не следует, что Гребнев – безукоризненный мастер. Бывают у него и провалы и срывы, печальное следствие слишком торопливой работы. Девушка, например, в одном из его переводов поет:
201
Там же, с. 246.
Это разговорное «имей в виду» явно выпадает из стиля. Да и первая строка не очень крепкая: ведь на беду нерасторжимое сочетание слов, и отрывать от него предлог на невозможно, тем более что на никак не соответствует предлогу в, которым начинается строка.
202
Песни былых времен. Ташкент, 1961, с. 357.
Перевод был сделан в конце пятидесятых годов. Теперь таких срывов у Гребнева нет: в последние годы он усовершенствовал свое мастерство и дисциплина стиха у него сильно повысилась…
О стихах-афоризмах нередко приходится слышать, будто все они явились плодом
Ума холодных наблюденийИ сердца горестных замет.Но если применять эти строки к стиховым афоризмам Расула Гамзатова, их следует перефразировать так:
Ума горячих наблюденийИ сердца радостных замет.Потому что, хотя его «Восьмистишия» и «Надписи» нередко бывают окрашены мыслью о бренности всего существующего, эта мысль постоянно приводит его к оптимизму:
Мы все умрем, людей бессмертных нет,И это всем известно и не ново.Но мы живем, чтобы оставить след:Дом иль тропинку, дерево иль слово.Не все пересыхают ручейки,Не все напевы время уничтожит,И ручейки умножат мощь реки,И нашу славу песня приумножит [203] .203
Расул Гамзатов. Высокие звезды. М., 1962, с. 170.