Высокое искусство

От К. Чуковского, 27 июня 1965 г.

Дорогой проф. Монас.

Посылаю Вам свою статью, напечатанную в «Литературной газете», так как в ней я цитирую (с Вашего разрешения) Ваше письмо ко мне.

Статья эта в расширенном виде будет напечатана в новом издании моей книжки «Высокое искусство».

С восхищением читаю переводы Lattimore’а и Arrowsmith’a (…)

От С. Монаса, 20 августа 1965 г.

Дорогой Корней Иванович!

Я с большим удовольствием прочел Вашу статью «Чудотворство любви» в «Литературной газете», № 75. Меня глубоко тронула Ваша похвала Звягинцевой, поскольку всем тем немногим, что я знаю об армянской поэзии, я обязан именно ее переводам. У меня сложилось впечатление, что переводы эти превосходны, но ведь трудно судить об этом человеку, который армянского не знает совсем, а русский – главным образом по книгам. Мне было приятно увидеть цитату из своего письма, приятно и удивительно увидеть ее рядом с высказываниями Эрнеста Симмонса, которого я знаю и люблю, с которым у меня бывают разногласия, но всегда дружеские и которого я лишь очень редко видаю, хотя живем мы не так уж далеко друг от друга. Своих соотечественников всегда было легче встретить за границей. Благодарю Вас и за то, что прислали статью, и за добрые слова о моем обзоре.

Я очень рад, что Вам понравились переводы Эрроусмита и Леттимора. Мой друг Эрроусмит в последнее время что-то приуныл. Его бы очень подбодрило, если бы Вы написали ему несколько слов о Вашем отношении к его переводу, и я был бы Вам очень благодарен.

После моего предыдущего письма к Вам произошло много всяких событий. Одно из них – основание Национального переводческого центра, брошюру о котором прилагаю. Поначалу дотация, которую мы получили, казалась очень большой; на поверку она не так уж велика, если учесть то, что предстоит охватить все языки и все эпохи. В правление вошли кое-какие издатели (они представляют некоторые из лучших фирм и сами принадлежат к наиболее интеллигентным членам своей профессии), но главным образом – писатели, поэты и переводчики. Пока сделано немного; как всегда, какое-то время тратится зря на совещания, консультации и пр., но мы бодро смотрим вперед. Я надеюсь, что Вы разрешите мне иногда обращаться к Вам за советом.

На зиму наш Центр намечает созвать в Нью-Йорке – возможно, совместно с Национальной библиотечной ассоциацией – симпозиум о переводе детской литературы. Я тотчас подумал о Вас не просто как об идеальном его участнике, но как о человеке, который должен в нем участвовать в первую очередь. Мне бы не хотелось слишком Вас утруждать или присылать приглашение, которое Вам было бы неудобно ни принять, ни отклонить, но если бы Вы могли приехать, это было бы большой радостью для нас и очень интересно для всех. В случае Вашего согласия мы могли бы оплатить Вам дорогу и (вероятно) пребывание здесь. Если приехать Вы не можете, то могли бы прислать нам доклад – я должен бы посоветоваться об этом с другими членами правления, но уверен, что это можно устроить. Пишу я о том же англичанину Дж.Р. Толкиену [380] (чьи замечательные книги для детей Вам, может быть, известны, так же как и его сага для взрослых «Братство кольца»). Если у Вас есть еще кандидатуры, буду благодарен за подсказку. (Подумываю я также об Итало Кальвино [381] ). Нам бы хотелось собрать детских писателей, независимо от того, переводят они сами или нет, но таких, которых вопросы перевода не оставляют равнодушными. Как Вы считаете?

380

Джон Роналд Толкиен (1892–1973) – английский писатель, литературовед, профессор английского языка и литературы.

381

Итало Кальвино (1923–1985) – итальянский писатель-новеллист. Собирал и переводил с диалектов на итальянский язык народные сказки. См. русский перевод «Итальянские сказки», 1956 г.

Искренне Ваш Сидней Монас

Из писем филологов, переводчиков, читателей [382]

От Ю.Г. Оксмана. 21 января 1965 г.

Дорогой Корней Иванович, помнится, я уже не раз признавался вам, что книжечку «Принципы художественного перевода» я прочел сразу же после выхода ее в свет, вероятно, осенью 1919 года. Эти «Принципы» явились для меня подлинным откровением, как в свое время «Символизм» А. Белого, «Три главы из исторической поэтики» А.Н. Веселовского, «Дуэль и смерть Пушкина» П.Е. Щеголева, «Интеллигенция и революция» Блока, статьи Ленина о Толстом. Все это, конечно, очень разное, но с первых же лет своей преподавательской работы я всех участников своих семинаров, а потом и аспирантов в Ленинграде, Одессе, Саратове и Москве заставлял в порядке известного «культминимума» читать и перечитывать именно эти статьи и книги, о которых и сам много говорил на лекциях и в частных беседах.

382

Публикации и комментарии Бианки Марии Балестро (Милан). Ссылки на страницы «Высокого искусства» даны по настоящему изданию.

Дней пять назад я дочитал новое издание Вашей работы. Мне кажется, что Вы сделали совсем новую книгу, еще более значительную, еще более острую. Дело не только в том, что Вы дополнили ее интереснейшими новыми материалами (главы «Маршак», «В защиту Бернса», «Дон Жуан», «Хорошо и плохо» и многое другое), и вовсе не в том, что Вы так неожиданно, тонко и умно перетасовали все старое, входившее в прежнее издание. Самым существенным мне представляется сейчас то, что несколько изменился самый адрес «Высокого искусства». Первые три издания имели в виду, так сказать, «избранную аудиторию» – литераторов и литературоведов, молодых филологов, переводчиков. Новое же – обращено к совсем другой аудитории, той, которой еще не существовало ни в 1919, ни в 1936, ни в 1941 годах, той, которую вырастили Вы уже сами за последнюю четверть века.

Новое издание «Высокого искусства» – это уже не только теоретический труд, не только итоги большого опыта переводческой личной работы и кропотливого изучения опыта предшественников и современников, а одна из самых увлекательных агитационно-пропагандистских книг, которые в мировом литературоведении представлены прежде всего Вашими работами. Пушкин сказал когда-то, что первые тома «Истории Государства Российского» – это не только большое литературное событие, но и «подвиг честного человека». По смелости постановки некоторых вопросов теории и истории перевода, по высоте гражданской аргументации в пользу того, что Вы считаете достижением нашей культуры, и по самому пафосу отрицания всего того, что засоряло и засоряет нашу литературу, «Высокое искусство» является, как и все Ваши книги, именно подвигом одного из самых больших деятелей советской культуры.

Мне, как и другим моим сверстникам и младшим товарищам, никогда не забыть того исключительного мужества, с которым Вы выступили впервые в 1934–1935 гг. против принципов переводов Шекспира, которые насаждались и в литературе, и в театре Анной Радловой – совсем так, как кукуруза в Приполярье после Рождества Хрущева.

Как хорошо сказано у Вас по этому поводу в «Высоком искусстве» на стр. 157–177, когда Вы разбираете «культяпки человеческой речи», которыми пыталась подменять стихи и прозу Шекспира его незадачливая, но в свое время всесильная переводчица! Вы напоминаете своим читателям о московских дискуссиях 1939 г., но ведь первое Ваше выступление против диктатуры А. Радловой относится не то к концу 1934, не то к началу 1935 г. в Пушкинском Доме. Именно этот доклад вызвал тогда специальное дознание, произведенное не то Заковским, не одним из Коганов.

Ваша новая книга дает целую галерею портретов крупнейших советских переводчиков. Портрет А. Радловой очень колоритен, но не менее значительны и своеобразны портреты С.Я. Маршака, М.Л. Лозинского, Татьяны Гнедич, Евг. Ланна, Н. Гребнева, а из старых переводчиков – Ф. Сологуба и А. Колтоновского…

Какой чудесный эпиграф Вы нашли у В. Тредьяковского для второй главы «Высокого искусства» (стр. 17)! По этому случаю мне хочется напомнить Вам замечательную формулировку Пушкина: «Переводчики – почтовые лошади просвещения» (1830 г.). У Вас очень хорошо сказано о том, что переводчики «не только обогащают родную словесность, но и служат великому делу сплочения народов». Афоризм Пушкина подчеркивает великую роль переводчика как распространителя самых передовых демократических идей «просвещения» в самых отсталых странах, еще не дозревших до собственной интеллектуальной культуры, движущей прогресс, как литературный, так и социально-политический. <…>

От В. Шаламова. Москва, 8 января 1965 г.

Многоуважаемый Корней Иванович.

В Вашей отличной книжке «Высокое искусство» на странице 28 [383] сообщено:

«Трудно было бы назвать сколько-нибудь выдающийся труд, посвященный Шекспиру, которого не прочитал бы Борис Пастернак, принимаясь за перевод. „Отелло“ и „Гамлет“. Немецкая шекспириана, равно как и французская, не говоря уже об английской и русской, была им изучена досконально».

383

Страница указана по книге 1964 года. Во всех последующих изданиях «Высокого искусства» фраза, приводимая Шаламовым, отсутствует.

Все это правильно, но вот какая есть подробность немаловажная. Пастернак об этой работе (действительно им проделанной) говорил так (в начале 1954 г.): «Все это оказалось бесполезным (изучение чужих переводов) и только мешало работе. Приступая к переводу „Фауста“, я не повторил этой ошибки. Перед своей новой работой я не прочел ни одного перевода „Фауста“ – ни Фета, ни Холодковского… – поступил прямо противоположно тому, как поступал я при работе над Шекспиром». Это замечание Вас должно заинтересовать [384] .

384

Принять во внимание. – Приписано К. Чуковским (Ред.).

От И.И. Тираспольского. 31.8.69

Дорогой Корней Иванович,

Я только что перелистнул последнюю страницу Вашего «Высокого искусства» и задумался над тем, как назвать чувство, владевшее мною все время при чтении этой книги, и решил, что имя ему – восторг! Восторг от Вашего мастерства, сделавшего научный труд таким доступным обычному читателю. Может быть, огромное удовольствие от чтения Вашей книги объясняется еще и тем, что в ней много юмора, что язык ее прост и понятен неспециалисту?! Одним словом, я не берусь анализировать все это, а только позволю себе сказать: огромное Вам спасибо за книгу, осветившую в такой доступной форме очень важную для любителей литературы отрасль художественного творчества!