Высокое стремленье. Лирика декабристов

Смиренья их и правоты,

Поведай мне, что мыслил ты,

Зря цель изрытую могилы?

Скажи, ужель увеселял

Тебя трофей, в крови омытый,

Ужель венок, корыстью свитый,

Рассудка силу заглушал?..

И мрачная завеса пала!

Атропа гибельным резцом

Едва нить жизни не прервала

Твою под роковым мечом.

Простясь с неласковой судьбою,

С печальным опытом, с мечтою,

Ты удалился на покой

Туда, где Лена, Обь волной

В гранитные брега плескают

И по седым во мгле лесам

К Гиперборейским берегам,

Во льдах волнуясь, протекают,

Где всё в немых пустынях спит,

Где чуть приметен блеск природы,

Но где живут сыны свободы,

Где луч учения горит!..

Твои там отческие лары,

Там мир и радости с тобой.

Туда кровавою рукой

Войну, убийства и пожары

Не понесет никто с собой!..

В беседе там красноречивой

С тобой великий Архимед,

Декарт и Кант трудолюбивый,

И Гершель с циркулем планет!

И всё в гармонии с душою,

И чужд клевет и злобы слух...

Почто ж зовешь меня, мой друг,

Делить все радости с тобою?

Могу ль покоем обладать?

Пловец над пропастью бездонной,

В отчизне милой, но безродной,

Не ведая куда пристать,

Я в море суеты блуждаю,

Стремлюсь вперед, ищу пути

В надежде пристань обрести

И — снова в море уплываю.

Вторая половина 1810-х годов

ЭЛЕГИЯ I

Раздался звон глухой... Я слышу скорбный глас,

Песнь погребальную вдали протяжным хором,

И гроб, предшествуем бесчувственным собором.

Увы! То юноша предвременно угас!

Неумолимая невинного сразила

Зарею юных дней

И кров таинственный, неведомый открыла

Для горести отца, родных его, друзей.

Ни плач, ни жалобы, ни правое роптанье

Из вечной тишины его не воззовут.

Но скорбь и горести, как легкий ветр, пройдут.

Останется в удел одно воспоминанье!..

Где стройность дивная в цепи круговращенья?

Где ж истинный закон природы, путь прямой?

Здесь юноша исчез, там старец век другой,

Полмертв и полужив, средь мрачного забвенья,

Живет, не чувствуя ни скорби, ни веселья...

Здесь добродетельный, гонимый злой судьбой,

Пристанища себе от бури и ненастья

В могиле ждет одной...

Злодей средь роскоши, рабынь и любострастья,

С убитой совестью не знает скорби злой.

Как тучей омрачен свет ранния денницы,

Дни юные мои средь горести текут,

Покой и счастие в преддверии гробницы

Меня к ничтожеству таинственно ведут...

Но с смертию мой дух ужель не возродится?

Ужель душа моя исчезнет вся со мной?

Ужели, снедь червей, под крышей гробовой

Мысль, разум навсегда, как тело, истребится?

Я жив, величие природы, естество

Сквозь мрак незнания, завесу сокровенну

Являют чудный мир и в мире — божество!

И я свой слабый взор бросаю на вселенну,

Порядок общий зрю: течение светил,

Одногодичное природы измененье,

Ко гробу общее от жизни назначенье —

Которые никто, как Сильный, утвердил.

Почто же человек путем скорбей, страданья,

Гонений, нищеты к погибели идет?

Почто безвременно смерть лютая сечет

Жизнь юноши среди любви очарованья?

Почто разврат, корысть, тиранство ставят трон

На гибели добра, невинности, покою?

Почто несчастных жертв струится кровь рекою

И сирых и вдовиц не умолкает стон?

Убийца покровен правительства рукою,

И суеверие, омывшися в крови,

Безвинного на казнь кровавою стезею

Влечет, читая гимн смиренью и любви!..

Землетрясения, убийства и пожары,

Болезни, нищету и язвы лютой кары

Кто в мире произвесть устроенном возмог?

Ужель творец добра, ужели сильный бог?..

Но тщетно я стремлюсь постигнуть сокровенье;

Завесу мрачную встречаю пред собой

И жду минуты роковой,

Когда откроется мрак тайный заблужденья...

Никто не вразумит, что нас за гробом ждет,