Высота одиночества

— Я не хотела.

Она снова появилась тихо, так тихо, что Игорь не уловил звука шагов. Он вздрогнул, услышав за спиной её голос. Обернулся и непонимающе уставился на неё. Она стояла перед ним босая и бледная, словно в лице ее не осталось красок — только глаза, синие, похожие на горные озера, были такими же яркими, как и всегда. Странные замечания о девушке, которой он только что признался в любви. Но действительно, первое, что он заметил — её босые ступни на светло-сером ламинате его кухни. И жутковатое сочетание длинных черных волос с бледной кожей.

— Я не хотела, чтобы все так…

У неё были проблемы чувствами, а уж со словами, описывающими эти самые чувства, и подавно. Игорь видел, как ей тяжело, как она пытается славировать между желанием по обыкновению спрятаться в свою раковину и необходимостью что-то сказать, но даже не думал помогать ей. Нет. Она должна сказать ему все сама. И пусть ему будет больно, но он наконец узнает, что скрыто в ее сердце.

Рината вздохнула и выдавила:

— Тебе тяжело… С первого дня нашей встречи тебе тяжело, Игорь, я понимаю. И я тебе безгранично благодарна за все, что ты для меня сделал. За то, что всегда был рядом, поддерживал, утешал. Не давал опустить руки и шел со мной плечо к плечу сквозь мою ненависть, мои обиды и нежелание слышать других. И тебя в том числе.

Она сделала пару шагов к нему и остановилась в метре. А он все смотрел и смотрел на её голые ноги и не мог отделаться от почти физического желания отправить её надеть носки. Теплые, махровые, те, что они вместе купили с месяц назад в каком-то гипермаркете, когда ездили за новыми подушками в спальню. Она говорит ему о чувствах, а он думает о её продрогших пальчиках…

— Благодаря тебе я помирилась с Аллой Львовной. — Послышался тихий всхлип. Рината рукавом кофты утерла нос и снова заговорила: — Столько сего произошло, что я не могу сразу все осознать, я…

Босые ноги, распущенные длинные волосы, слезы в глазах… Ей не хватало только большого плюшевого зайца, которого она бы держала за ухо. Одинокая девочка, которую он заставил сделать выбор. Девочка, которая росла в детском доме, а следом и в интернате, где из детей делают чемпионов. Девочка, которая хочет тепла и ласки, но не знает, как показать это. Девочка, которая трусливо прячется в собственную раковинку, только лишь на горизонте появляется человек, способный подарить ей каплю этого самого тепла. Будто бы тепло это способно разрушить её изнутри, обнажить все её спрятанные чувства и эмоции.

Игорь было дернулся к Ринате, но она мгновенно сделала шаг назад, сохраняя дистанцию.

— Дай мне время, пожалуйста. — просипела она, обхватывая себя руками, закрываясь от мира, отгораживаясь от него. Он помедлил несколько секунд, а затем кивнул.

— Хорошо.

Ему очень хотелось обнять её, успокоить, вытереть её слезы. Но он остался стоять на месте и тогда, когда она, развернувшись, вышла из кухни и тогда, когда через несколько минут покинула его квартиру. Дверь за ней тихонько щелкнула, и он наконец пошел в спальню, а войдя, увидел на постели так и не убранный, раскрытый чемодан. Сел рядом с ним, посмотрел на аккуратную стопку одежды, закрыл крышку и тяжело выдохнул.

Такси размерено катилось привычными улицами шумного города. Рината сидела на заднем сиденье, стараясь не прислушиваться к тихому мурлыканью радио. Водитель переключил станцию, и голос ди-джея оборвался на середине фразы, уступив место занудной мелодии модной попсовой песенки. Рината знала, что стекло холодное, и ей очень хотелось прижаться к нему лбом, но она боялась поймать на себе любопытный взгляд и потому просто зажала ладони между коленок. Игорь… Зачем только он сделал это сейчас?! Почему именно сейчас?! Она подтянула вверх язычок молнии, но пуховик и так был застегнут под горло. По телу прошла волна озноба. До школы оставалось всего-ничего, но Рина, потихоньку кашлянув в ладошку, чтобы голос не казался уж слишком сиплым, попросила:

— Остановите, пожалуйста, на углу этого дома.

Шофер кинул быстрый взгляд в зеркало заднего вида и переспросил:

— На углу?

— Да. Возле аптеки.

Когда машина остановилась, она сунула ему несколько купюр и, забрав сумку, вышла на улицу. С неба снова сыпал снег — мелкий, похожий на крупинки. Мигнули фары, и такси тронулось с места. Рината почувствовала, как на лицо ей упала особенно крупная снежинка, и инстинктивно коснулась щеки пальцами. Но снежинка уже превратилась в воду.

Посмотрев на неоновый зеленый крест вывески, Рина стала подниматься по ступенькам. Раз… два… три…

Глава 44

Москва, декабрь 2013 года

Артём проснулся от грохота, раздающегося с лестничной площадки, и не сразу сообразил, что происходит. И почему-то первая возникшая мысль оказалась мыслью о том, что старенький дом не выдержал-таки присутствия Валерии Фёдоровой. Впрочем, он был почти прав — это Фёдорова не выдержала своего присутствия в нем. Распахнув дверь, Новиков заметил два чемодана, придвинутые к стенке. Третий же Лера пыталась втянуть по лестнице.

— Ты чем занимаешься?

— Спортом! — прокряхтела она, одарив Артёма злым взглядом. — Чего стоишь, помочь не хочешь?!

— Ты чемодан спускаешь или поднимаешь, я что-то не пойму? — не удержался от колкости Артём, но все же подошел к лестнице и втащил чемодан вместе с Фёдоровой на площадку.

— Уронила, — холодно отрезала она.

— Уезжаешь?

— Ремонт в квартире закончен, так что я могу наконец вернуться, — буднично ответила Фёдорова. Заглянув в коридор квартиры, она проверила, не забыла ли чего, а после выключила свет и заперла дверь. Потом развернулась к Артёму и протянула ключи:

— Ипатовой отдашь, когда вернется.

— Угу. — Он засунул связку в карман брюк. — Помочь? — кивнул он на чемоданы.

— Помоги. — Лера примирительно улыбнулась. — А то пришлось бы звонить кому-нибудь…

— Еще чего!

Тёма подхватил по чемодану в каждую руку и пошел вниз. На площадке остался один, самый маленький, и Лера запросто могла управиться с ним сама. Только на улице Артём понял, что на нем лишь футболка, штаны и домашние тапочки. Но отступать было поздно. Поежившись на декабрьском морозе, он нашел взглядом красную машину Фёдоровой и направился к ней. Колесики чемоданов увязали в рыхлом снеге, но тяжести ноши он не чувствовал. Зато чувствовал нечто иное — гнетущее и безрадостное, внезапно ухватившееся за его душу. Ну не будет теперь Лерки в соседней квартире, ему-то что? С глаз долой, из сердца вон, да и проблем меньше: не думать, не переживать, не ревновать… Не сидеть под дверью, охраняя эту безалаберную девицу от сомнительных личностей… Нет, с ее исчезновением его жизнь однозначно станет лучше и спокойнее. У них ничего не выйдет. И точка! Они слишком разные и слишком разного хотят от жизни. Попробовали и хватит, только дураки по несколько раз заходят в одну и ту же мутную речку.

— Иди домой.

Он сам не заметил, как дошел до автомобиля и остановился. Теплое дыхание Фёдоровой позади заставило его вздрогнуть.

— Замерз…

— Лер… — Артём развернулся и поймал её взгляд. — Ты обращайся, если что…

— Мы же друзья. — На её губах заиграла наполненная сожалением улыбка. — Ладно, Тёма! Если снова мне затопят квартиру, приеду жить к тебе.

— Нет уж! — Он сухо засмеялся. — Не нужно мне такого счастья. Открывай багажник, закину твои чемоданы и езжай уже.