Высший пилотаж

— А кого ты думала?!

У Маши голова шла кругом.

— Погоди, Сашенька. Ты только что сказала: твою подругу бросил парень.

— Потому и бросил, что она папашку нашла! Че тут непонятного?

«Да, я, наверное, совсем глупа. Или совсем стара, — печально подумала Мария. — Но я этого никогда не пойму. Никогда. Не пойму и не приму».

— Ну отмороженная! — хохотала Сашенька. — Знаешь, лучше я сама ей цену назову. Ты зажмешься, как бедная родственница, а мне по фигу.

— Хорошо, — растерянно согласилась Маша.

Без усилий выполнила работу и получила за нее больше, чем за месяц кропотливого труда в библиотеке. За неполную неделю она не только окупила свою фисташковую шаль, но и разбогатела. По их библиотечным меркам, конечно.

Совесть, правда, немного колола: что-то в таком заработке было сомнительное.

Ну а с другой стороны: разве это ее должны мучить угрызения совести, а не тех нерадивых, но богатых студентов?

Утешало то, что мама немножко успокоилась. Правда, Наталья Петровна все равно страдала от обиды и сознания собственной ненужности...

В выходные Маша засела за чей-то дипломный проект, и поездка на дачу опять сорвалась...

По скольким адресам прошел Иоанн Соколов за эту неделю, не счесть. Перевидал целый женский батальон, состоящий из одних Колосовых.

Встречался с Машами веселыми и Машами озлобленными, подозрительными и доверчивыми, худыми и толстыми. Многие пытались строить ему глазки, да только ни у одной из них не было таких неповторимых карих глаз, как у той единственной, которую он разыскивал.

Начинало охватывать отчаяние: его Солнечная Королева бесследно исчезла, как солнечный зайчик в пасмурный день.

Так же пасмурно было и у него на душе. Грела лишь одна надежда: увидеть Марию в выходные в «Солнечном».

Но и в выходные не посчастливилось: на дверях дачи по-прежнему висел замок.

Единственный, кого развеселило посещение Иоанна, был Белецкий. Биолог ликовал: его соперник и обидчик терпит такое же фиаско, как он сам!

Гамак так и ходил ходуном от беззвучного смеха, сотрясавшего костлявое тело Антона.

— Ага, — скрипел биолог. — И тебя продинамила? Что я говорил? Да я Мери насквозь вижу. Хитренькая лисичка, но хороша, не спорю, хороша! Одна шевелюра кого хочешь с ума сведет! И молочные железы у нее... м-м-м... крепенькие!

— А как с поджелудочной железой дело обстоит? — деловито поинтересовался Иоанн. — А с желчным пузырем? Надеюсь, не как у тебя, болезного? У тебя-то желчь так и разливается. Да изо рта продукт пищеварения так и прет — вместо прямой кишки.

— Остроумненько. Даже, я бы сказал, тонко! — ухмылялся Антон, видя, что бить его вроде бы не собираются. — А где тонко, там и рвется.

Иоанн ответил образным выражением на пословицу:

— Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Однако на этот раз финальная реплика осталась все-таки за Белецким:

— А громче всех посмеется наша Маша. Просто животик надорвет. Она и сейчас небось с очередным хахалем очень даже над тобой потешается. От всей своей большой и щедрой души!

Соколов только плюнул в сердцах и дальше с Кощеем пререкаться не стал.

Гнилой человек этот Белецкий — что с него взять?

Летчики — крепкий народ, они без боя не сдаются. Иона решил продолжить поиски, да только с другого конца. Принялся обходить библиотеки. Начал, конечно, с главной — с Ленинки...

Среди недели Наталья Петровна позвонила дочке на работу и попросила директрису в виде исключения отпустить Машу домой.

— Что-то случилось? — встревожилась участливая начальница. — Вам нездоровится?

— Да нет, ничего, пустяки! — отвечала Колосова-старшая. — Кошка у нас рожает.

— Что-о? И это вы называете пустяками?! Кошка! Рожает! Да вы... вы просто бессердечный человек!

Вера Петровна бросила трубку на рычажки с такой силой, что аппарат едва не треснул:

— Маша! Мария Николаевна! Товарищ Колосова! Вы отправляетесь немедленно! Промедление смерти подобно!

Сбежались перепуганные девчонки: кажется, у Маши Колосовой беда, нужно что-то делать!

— Собираемся! — торжественно объявила директриса. — Я тоже с вами! Я — опытная акушерка!

— Да куда мы едем-то? — никак не доходило до Маши.

— Принимать роды!

...Обычно дорогие иномарки останавливаются возле крупных банков, престижных отелей, шикарных супермаркетов. Там их вид никого не удивит.

А этот серебристый шестисотый «мерседес» вел себя странно: курсировал от библиотеки к библиотеке. От крупнейших — к более мелким.

Роскошный сверкающий лимузин странно смотрелся среди стареньких средств передвижения, припаркованных у дверей книгохранилищ: как щеголь, облаченный во фрак, меж посетителей пивнушки.

За рулем сидел широкоплечий брюнет со жгучим взглядом черных глаз. От остановки к остановке его смоляные брови все сильнее хмурились, и выглядел владелец «мерседеса» все более мрачным и удрученным...

Садясь в автомобиль после очередного неудачного визита, он открывал резной сундучок, стоявший рядом с ним на пустом переднем сиденье, вынимал оттуда фигурку королевы из светло-желтого матового янтаря и вглядывался в тонкие черты ее лица.

Потом, прикрыв глаза, некоторое время держал ферзя в кулаке, словно желая подпитаться его энергией.

После этого у него, кажется, появлялись силы для продолжения поисков, и машина вновь мягко трогалась с места.

Скорая акушерская помощь немного запоздала.

Два котенка уже появились на свет: гладкий серый и рыжий пушистый.

Пуська деловито вылизывала новорожденных, а Наталья Петровна в умилении глядела, как они беспомощно мотают слепыми головами.

Этот умильный взгляд смягчил сердце директора библиотеки, заподозрившей было Машину маму в бессердечии. Она энергично протянула сморщенную пятерню для крепкого дружеского рукопожатия:

— Ладно уж, будем знакомы. Приятно обнаружить, что человек оказался лучше, чем о нем думала поначалу!