Выстрел из бумажного пистолета

– Да, Михаил Сергеевич, – ответила я, – здравствуйте.

– Привет, Сеночка, никак не могу до вас, девочки, дозвониться, куда вы пропали?

– Мы в Питер ездили, – честно призналась я, – прогуляться, развеяться.

– Молодцы, Питер это дело хорошее, а когда в Москве будете?

– Думаю, часов в шесть-семь утра. А что?

– У меня дельце для вас наклевывается интересное, возьметесь?

– Смотря, что за дельце, – без особого энтузиазма отозвалась я.

Как не кстати, однако…

– Ладно, это не разговор по мобильному, как приедете, выспитесь, позвони мне, ладно?

– Обязательно.

– Таечке привет.

– Всего доброго.

Отключив аппарат, я убрала его обратно в сумку.

– Горбачев, да? – свесилась сверху Тайкина голова. – Чего хотел?

– Подкинуть нам дельце. Привет тебе передавал.

– А мы хотим расследовать еще одно дело?

– Нет, не хотим, нам бы с Аидой разобраться. Хотя… посмотрим, сколько денег пообещают, может, и возьмемся.

Голова исчезла и появились ноги с грязными пятками, я благоразумно отодвинулась к стенке, чтобы они не наступили мне на голову.

– Ты куда это?

– Пойду, разузнаю, есть ли тут вагон-ресторан.

Господи, за что мне это все?

– Неужели у нас еще остались деньги?

– До Москвы хватит. Ты идешь со мной?

А разве я могла отпустить ее одну?

Буддистам было строго настрого наказано следить, чтобы никто не вздумал поднимать сидение и грабить наши сумки, и мы пошли к проводникам узнавать насчет ресторана. К несчастью в поезде таковой имелся.

– Одиннадцатый вагон.

– Спасибо, – обреченно вздохнула я.

Я страх как боялась переходить из тамбура в тамбур, наступая на шатающееся и гремящее железо, под которым виднелась быстро бегущая земля, но Тайка упорно гребла в одиннадцатый вагон и мне ничего не оставалось, как следовать за нею.

В ресторане оказалось очень мило и пусто. На столиках желтые светильнички и скатерти с оборками, на окнах красивые шторки, на полу ковровая дорожка. Мы присели за столик и открыли меню.

– Ты что будешь?

Вообще-то я ничего не хотела, но что-то взять требовалось, ради составления компании.

– Чай с лимоном.

– Чего так тухло?

– Желудочный грипп, сама понимаешь, особо не раскукуешься.

Подошел молодой симпатичный официант.

– Вечер добрый, – улыбнулся он, – что будем заказывать?

– Принесите нам, пожалуйста, плотный лист бумаги и блюдце, – сказала Таисия. – Если нет блюдца, подойдет и нитка с иголкой.

– И черные свечи, – добавила я.

Глава двадцать четвертая

В половине седьмого утра поезд медленно подкрался к перрону Ленинградского вокзала. Не выспавшиеся и разбитые торчали мы в тамбуре, ожидая, пока состав окончательно пришвартуется к платформе. В сизом рассветном мареве проплывали лица редких встречающих, нас тут никто не ждал.

– Сейчас домой, – широко зевнула Тая, – и спать, спать, спать… до вечера буду дрыхнуть.

– Ты куда домой поедешь?

– К тебе, разумеется.

И зачем нам только нужны две квартиры? Давно уже пора объединяться.

Наконец-то поезд вяло дернулся и остановился. Проводница открыла дверь, и мы дружно полезли в столицу нашей родины. Волоча за собой сумки, мы поплелись к тексерскому гнезду, не находя в себе сил пилить на орденоносном метрополитене.

Гнусная таксерская рожа запросила семьсот рублей до Выхино и нам пришлось покориться. Запихав сумки в багажник, мы развалились на заднем сидении и тут же задремали.

Проснулись уже на подступах к дому. Тая отсчитала грабительскую сумму и мы двинули к родным пенатам.

Валясь с ног от немедленно желания упасть и отключиться, я открыла замок и мы ступили во мрак прихожей, уворачиваясь от радостно скачущего Лаврентия.

– Соскучился, мой маленький, соскучился, лапонька, – я поставила сумку на пол и обняла свою родненькую лохматенцию. – Приехали мамочки, приехали.

– Тише, – дернула меня за руку Тая. – Слышишь?

– Что? – я затаила дыхание и услышала, что из моей комнаты доноситься тихий храп.

– У тебя тут кто-то есть, – напряглась Тая.

– Влад, кто же еще.

– Ты уверена?

– Ну не вор же прилег отдохнуть, тем более что воровать у меня тут нечего, самое дорогое мое имущество это Лаврентий, да и тот подарочный, бесплатно мне обошелся.

Мы на цыпочках прошли в комнату. Первое, что бросилось в глаза – импровизированный столик из двух табуреток, на нем бутылка мартини, пустая бутылка шампанского и тарелка с сыром и красными икорными бутербродиками. Разложенный диван был застелен моим лучшим комплектом постельного белья с орнаментом из желтых роз, на этом роскошестве, которое я берегла до лучших своих жизненных времен, дрых Владик в обнимку с какой-то блондинкой. Одеяло было небрежно откинуто в сторону и мы имели счастье лицезреть парочку во всей их первозданной красоте.

– Все-таки хорошая у него фигура, да? – Тая взяла с тарелки бутерброд и отправила в рот. – А вот у дамочки задница малость подкачала, да? Что у нас тут за мартини? – она взяла бутылку. – Бьянко? Мое любимое.

Таюха взяла из моего маленького страшненького сервантика стакан, наполнила его и сделала добрый глоток, продолжая разглядывать мирно спящую парочку.

– Сена, будешь бутерброд?

– Давай.

Я взяла бутерброд и сказала, что, пожалуй, тоже не откажусь от мартини. Тая налила и мне.

– Сена, ты нормально относишься к тому, что он устраивает бордель в твоей квартире?

– Это мое лучшее постельное белье… – трагически прошелестела я.

И тут Влад открыл глаза. С добрую минуту он смотрел на нас довольно бессмысленным взором, и лишь когда Тая ехидно произнесла: «Ваше здоровье, мущинка», вдруг почему-то страшно перепугался. Схватив одеяло, он набросил его на свою подружку и натянул на себя до самого носа. Все еще не в силах произнести ни слова от неожиданности, он смотрел широко открытыми глазами, как мы жрем и пьем стоя у них над душой. Цокая когтями по полу, пришел Лавр сел рядом со мной и тоже уставился на Влада.

– Вы давно тут?.. – наконец обрел дар речи Казанова.

– Со вчерашнего дня, – Тая взяла с тарелки еще бутерброд. – Хорошо живете, молодой человек, икру трескаете бочками, мартини пьете ведрами, видать зарабатываете много? Скрываете от государства нетрудовые доходы, да?

С черной тоской смотрел Влад на свою бывшую возлюбленную, понимая, что покуда она не выплеснет весь свой яд, пытка не закончится. Девица заворочалась, приоткрыла глаза и сонно уставилась на нас.

– Влад, кто это? – хрипло произнесла она.