Выстрел из темноты

В голове с какой-то мстительной периодичностью стучал метроном, отзываясь холодным металлом в разгоряченных висках. Мерно налаженная жизнь с некоторыми сложностями и неурядицами, без которых не обходится ни одна семья, рушилась.

Иван Максимов видел, что сказанное Варлене давалось непросто. В какой-то момент ее глаза блеснули, даже показалось, что она сейчас разрыдается. Но обошлось без истерик, она лишь прикусила губу.

– О чем ты таком говоришь? – невольно вырвалось у Максимова. Помолчал недолго, как если бы иссякли нужные слова, а потом продолжал с горечью: – Идет война! Сейчас все так живут. Люди днями не бывают дома, каждый из нас делает все возможное для победы. Как же тогда другие живут? Им тоже непросто!

Варлена отрицательно покачала головой:

– Но я не хочу как другие. У меня своя жизнь, и она одна.

– Понятно… У тебя кто-то есть?

– Ты имеешь в виду, были ли у меня какие-то отношения с мужчинами? Нет, не были. – Помолчав, добавила: – Но мне нравится один человек.

– И этого достаточно, чтобы сказать, что ты меня не любишь?

– Ваня, я к тебе ничего не чувствую. Может, раньше оно и было, но сейчас все прошло.

Вот оно как бывает… Оказывается, он совершенно не знал свою жену. Теперь в проеме двери стояла совершенно незнакомая ему женщина, у нее было лицо прежней любимой: она говорила ее голосом, вот только в действительности все в ней было чужое. Она будто бы переродилась.

– Послушай, Маруся, у тебя, наверное, сейчас скверное настроение. Уверен, что все это пройдет.

– Не пройдет, я знаю. Я просто хочу быть счастливой.

– О каком таком особенном счастье ты можешь говорить, когда вокруг столько горя? В нашем доме уже не осталось семьи, куда бы не пришла похоронка.

– Тем более именно сейчас я хочу быть счастливой. Мне многого не нужно.

– Чем же таким он очаровал тебя, этот человек?

– Мне трудно это сказать… Я уже и не девочка, немало пережила, через многое прошла. Но он был очень внимательный, заботливый…

– А разве я о тебе не заботился? Я заботился о тебе с нашего первого знакомства, забочусь и сейчас.

– Это невозможно объяснить. У меня настроение поднимается, когда я вижу его или даже просто слышу его голос. Если я его увижу, так потом целый день летаю как на крыльях… Мне просто хочется всегда быть рядом с этим человеком. Он надежный и сильный. – В голосе Варлены послышалась трогательная чувствительная нотка, которую он никогда не слышал по отношению к себе, пребольно царапнувшая растревоженную душу.

– А я, значит, по-твоему, ненадежный и слабый? – усмехнулся Максимов.

– Совсем нет, но тут другое… Ты очень изменился с того самого времени, как я вышла за тебя замуж. Ты стал другим. Я не за такого человека выходила замуж.

– Возможно, я стал черствее, но сейчас идет война… Объясни мне, что он за человек, возможно, я попытаюсь как-то измениться.

Варлена отрицательно покачала головой:

– У тебя не получится. Ты просто другой.

– Может, ты как-нибудь покажешь мне этого красавца? Обещаю, что я ему ничего не сделаю.

– Не нужно… От всего этого нам будет только хуже. Обещай мне, что не будешь его искать.

– Обещаю… Как же нам теперь жить вместе, если ты меня не любишь? Если уже больше нет той женщины, которую я любил?

– Как прежде… Мы будем жить вместе.

– Как будто бы ничего не случилось?

– А разве что-то произошло в наших отношениях? Они были такие же, как и месяц назад, просто ты не хотел замечать перемены. Я хотела с тобой быть честной, по-другому я не могу.

– Но ты же всегда была моей женщиной, я в тебе никогда не сомневался, – произнес Иван сдавленным голосом.

– Теперь я уже не твоя женщина.

– Тогда чья же?

– Пока ничья… А как дальше будет, я не знаю.

– Но ответь тогда мне на вопрос… Куда же тогда подевалась прежняя моя Маруся, которую я любил, которая светилась от счастья, когда видела меня, которая, ломая каблуки, бежала мне навстречу, чтобы побыстрее обнять меня? – тяжело выговаривая каждое слово, как если бы оно имело материальную сущность, произнес капитан Максимов.

– Ее нет, – так же негромко ответила Варлена. – Она умерла, и уже давно… Она больше не вернется. Вот только очень жаль, что ты этого не сумел заметить.

– Значит, ты предлагаешь мне жить вместе, но не как муж и жена, а как добрые соседи? – усмехнулся Максимов.

– Получается, что так.

– Кажется, я тебя понял. – Порывисто поднявшись, Иван Максимов произнес: – Мне надо идти. Служба. Жаль, что не договорили.

– Если ты желаешь, мы можем договорить потом.

– Значит, ты мне предоставляешь… полную свободу действий?

Варлена отступила в сторону, пропуская его из кухни. Желанная, слегка растрепанная, что совершенно ее не портило. Его женщина, которую он тысячи раз целовал, которую мял в своих объятиях, теперь переместилась на какую-то далекую орбиту, куда ему не было доступа. У Максимова возникло непреодолимое желание прикоснуться к Варлене. Встряхнуть ее за плечи и с горечью выдохнуть: «Что же ты с нами делаешь? Почему же ты разрушаешь то, что мы создавали годами? Ведь невозможно же будет все это восстановить».

– Ты можешь поступать как хочешь. Можешь завести роман с другой девушкой, я не буду против.

– А если я приведу ее сюда?

– Можешь поступать так, как тебе удобно.

Это даже не слова, а графическая лаконичность. Закрыв глаза, Иван молчал. Теперь он отчетливо осознавал, что перед ним стояла совершенно чужая женщина. Прежняя его Варлена действительно умерла, потому что вряд ли сумела бы произнести нечто подобное.

– Прости меня, – неожиданно произнесла Варлена.

– За что?

– За то, что я разбила твое сердце.

– Не извиняйся. – Максимов едва улыбнулся, пытаясь глубоко спрятать страдание. Не получилось, казалось, оно выпирало из него колючими кровоточащими углами. Вот он – почин трудового дня! – Как-нибудь переживу.

Выйдя из дома, Максимов некоторое время рассеянно брел неведомо куда. Очнулся перед кленом, переодевшимся в желто-бордовые цвета. От него тянуло злой осенней стужей. Невольно передернул плечами. Уже никогда не будет как прежде, и к этому теперь предстоит привыкнуть.

* * *

Капитан Максимов подошел к началу пятиминутки. В этот раз кроме начальников отделов и старших оперативников в кабинете старшего майора Рудина присутствовал командир военизированного батальона, сорокалетний майор, постриженный наголо, а также командиры автомобильной и пулеметной роты, оба худощавые, жилистые, отозванные недавно с фронта.

Заняв свободное место на кожаном диване, стоявшем за стульями у стола, Максимов вытащил блокнот с карандашом и приготовился записывать.