Выйти замуж за бандита. Выжить любой ценой

— Потерпи, малыш, ещё немного. Уложу тебя в кровать, накапаю пустырника, и отдохнёшь. О детях позабочусь, отправлю за Полиной, если что.

Он так и держит нас на руках, вылезая из салона и неся к крыльцу. Сейчас бесполезно говорить, что я могу справиться сама. Сама подняться по лестнице, сама добраться до кровати. Мир включил режим альфа-самца, и никакие силы не смогут вырвать меня из его хватки.

— Гар! Отгони машину в сервис. Пусть разберут на гайки, но установят причину отказа тормозов. Да, и позвони Элеоноре. Встречу перенести на неопределённое время. Позже сообщу день.

По пути в спальню Дамир раздаёт указание обслуживающему персоналу. Наполнить ванну и добавить расслабляющий набор солей, приготовить отвар и накапать в него пустырник, подогреть молоко и покормить Киру, отвлечь Глеба и не подпускать его к спальне. Все приказы исполняются мгновенно и беспрекословно. Отмуштрованная прислуга отлично знает, что медлить нельзя, когда хозяин в таком состоянии. Его зверь сходит с ума и пытается вырваться наружу. Встречаться с ним ни у кого желания нет.

Дверь в комнату открывает ногой, следом протискивается Зося, спеша подготовить купальню и свежее бельё. Мир опускает меня на кровать, выдирает из рук Киру, стягивает куртку, ботинки, и только после этого освобождает из комбинезона дочь. Она успокоилась по дороге домой, пригрелась между нами и теперь тихо лежит, чмокает губами, сводит бровки и ждёт еду.

— Ванная готова, — подходит Зося. — Могу я забрать Киру на кормление?

— Да, — отрывается от ребёнка Дамир. — Покорми и уложи спать. Веронике нужно отдохнуть.

Зося выходит, а Мир жадно набрасывается на меня, сдавливая до боли, жаля беспорядочными поцелуями и безостановочно твердя, как он любит, как он боится, как он умрёт, если со мной что-нибудь случится.

— Ничего со мной не случится. Ты всегда придёшь, успеешь, спасёшь. Ты же мой Мир, моя жизнь, моё сердце.

Глава 10

Дамир

— Мы не смогли доставить автомобиль в сервис, — отчитывается Гарыч, кривя разбитые мной губы. — Он взлетел на воздух через пять минут после того, как вы уехали.

— Не понял. Что значит взлетел на воздух? — кричу шёпотом, боясь потревожить девочек, которые совсем недавно уснули. Они перенервничали, испугались, перевозбудились и с трудом отпустили напряжение. Ника ворочалась и не могла найти место, а Кира капризничала и куксилась.

— Произошёл взрыв. Двоих парней задело. Митяй оказался ближе всех. Доставили в больницу в тяжёлом состоянии. Это не случайность, Мир. Покушение.

Гар виновато пялится в пол понимая, что его оплошность и недосмотр чуть не стоили жизни моей жене и ребёнку, а может расчёт был на то, что я поеду вместе с ними. Всем известна моя мания держать семью при себе и никуда не отпускать одних.

— Собери свежую информацию на недоброжелателей, конкурентов, обиженных, и проверь всех, имеющих допуск на территорию. Обработать машину могли только здесь.

— Сделаю, — кивает головой, разворачивается и устремляется к двери.

— Гар, — торможу его. — Ещё один прокол, и я забуду о годах твоей преданности.

Он уходит, тихо прикрыв за собой дверь, а я беру ручку и выписываю на бумагу все имена, вызывающие подозрение. Их не так много. С конкурирующими группировками разобрался, пока Ника выживала у Егора, новых, желающих бросить вызов не появилось. Остаётся рассматривать недовольных принятыми решениями и обделённых вниманием.

Список оказался не очень большим, но в него вошли и Шахим, и Элеонора, и Кротов, и пара бизнесменов, ужатых в территории и прибыли, и неизвестный, который вложил когда-то револьвер Виктории. В оплошность охраны борделя я не верил, сомневался, что сразу три человека забыли пристегнуть на цепь и закрыть дверь, а самое главное, напиться потом и заснуть. В конце концов они поплатились за раздолбайство, как и половина работающих там. Можно было бы спустить всё на тормозах, поверить в конец истории, но чуйка кричала, что это не конец. Кто-то слишком хорошо прятался, или приблизился совсем близко.

Доверие к ближнему кругу умерло вместе Маратом, доказав, что верить нельзя даже родным. Исключение составляет только дед Егор и Вероника, ну с натяжкой ещё баба Тоня, и то, пока она не пересекается с моими интересами.

Размышляя, не заметил, как пронеслось несколько часов, не услышал, как проснулась жена, не обратил внимание на шум, исходящий из коридора. Только щелчок открываемой ручки вырывает из воспоминаний, связанных с неприятными эпизодами. На пороге стоит Ника, держащая на руках дочь, а за её ногу цепляется сын, хитро улыбаясь мелкими зубками и предвкушая карусель, которую получает каждый раз, как удаётся пробраться в кабинет.

В такие моменты я строго свожу к переносице брови, грозно наступаю на парня, а затем подхватываю на руки, подбрасываю к потолку, переворачиваю вниз головой и кружу вокруг своей оси, громко смеясь и слушая счастливый визг. Правда, после карусели Глеб частенько икает, а жена смотрит на меня с укором, но радость сына превыше медицинских показаний и советов из интернета.

— Заработался? — улыбается малышка, заходя и прикрывая дверь. — Мы соскучились.

— И я соскучился. Где тут мой разбойник, зашедший в кабинет? — поднимаюсь, пересекаю комнату и хватаю хихикающую хитрюгу. По порядку следую привычному обряду, кошусь на Киру и понимаю, что скоро каруселить я буду с двумя.

Отвизжавшись, Глеб спрыгивает на пол и бежит к камину раскладывать поленья. Это ещё один момент нашей сложившейся жизни. Он устанавливает их домиком, я подпаливаю лучину и передаю своему маленькому мужчине для самостоятельного розжига дров.

— Ты как, малыш? Зачем встала? — обеспокоенно вглядываюсь в бледное лицо Ники и провожу пальцами по скуле.

— Поспала, отдохнула и чувствую себя хорошо, — склоняет голову, ластясь щекой о ладонь. — Выяснили что-нибудь?

— Пока нет, — целую её в лоб и ныряю носом в волосы, пряча глаза и беря паузу.

Не знаю, что ей сказать. Признаться в почти состоявшемся покушении? Взволновать ещё больше? Увидеть в глазах страх? И в то же время нарушаю своё слово не врать, боюсь показать свою беспомощность, не оправдать её надежд. Она ведь вернулась ко мне с условием, что последствия моего образа жизни не коснуться семьи.

— Я во всём разберусь. Нужно время. Больше такого не повторится, — обещаю, а у самого сердце рвётся из груди. Вдруг не справлюсь? Вдруг не уберегу?

— Знаешь, я попросила вернуться домой. Чувствовала тревогу, как будто должно случится что-то плохое. Чушь, наверное, но последнее время как-то неспокойно. Может накручиваю себя, может послеродовая депрессия.

— Просто нехватка секса, — горячо шепчу на ухо, прикусывая мочку. — Петтинга не достаточно. Мой член бредит о твоей киске.

— Надо попасть ко врачу, — отвечает тихим, дрожащим голосом.

— Завтра поедем, заодно пообедаем в итальянском ресторанчике, — переключаю её на более приятную тему, избегая неудобных вопросов, на которые у меня нет ответов.

Мы разжигаем камин, располагаемся на ковре перед ним, раскидав подушки и пледы. Ужинаем здесь же, не желая выходить и сталкиваться с миром. Кира уснула, Глеб клюёт носом, пламя трещит, а я не отвожу взгляда от жены. С каждым годом она становится красивее, сочнее, мягче, женственнее. У неё несгибаемый стержень внутри, завидная сила воли, и всё это сокровище обволакивают умопомрачительные округлости.