Выйти замуж за дурака

Судя по толстым щекам учкудукца, до того, чтобы помереть, времени у него было еще предостаточно.

– Что ты умеешь? – на свою голову спросил царевич.

Потому что его нежданный спутник разинул рот и запел:

Шел джихад по берегу, шел издалека.

Под зеленым знаменем – черная рука.

Голова обвязана грязною чалмой.

Не придет с победою моджахед домой!..

– Тише ты! – прикрикнул на певуна царевич. Сюда весь дворец на твои песни сбежится, орешь как резаный!

– Моя тихо только про Любовь песни поет, – с достоинством пояснил тот.

– Ладно, нам сейчас не до песен. Зовут тебя как?

– Тудыратым Жарамдылык, – ответствовал певец и поправил лисью шубу. На твоя речь это означает Вечный Воитель, да!

– О как! – восхитился Иван-царевич. А я-то думал, ты только песни горланить можешь…

– Моя все может. Легко!

– Добро! А меня звать Иван. Царевич я местный.

– Вай-ай! Зачем пачкаешь уста ложью? Царевич по подвал не ходит, колбаса не ест! Царевич белый дворец сидит, приказы воинам отдает! Говорит: «Садись, воин, в железную птицу, лети и сбрось на неверных огненное яйцо!» И воин садится…

– Не-не, у нас все не так, – перебил Тудыратыма Иван-царевич. У нас власть и дворец захватила злая колдунья.

– Так пойди и убей ее! – наивно предложил простосердечный сын Учкудука. И вырви у нее глаза и сердце. Сердце отдай собакам, а глаза съешь сам. Тогда будешь сам колдун.

– Ага, я уже… Спешу. Саблю, вот только не могу сыскать особенную, заговоренную, чтоб сразу колдунье башку снесла…

Таким манером отговорился царевич от воинственного приятеля, которому, конечно, и в голову прийти не могло, что царевич из лености да бестолковости не изменяет ситуации, в коей очутился по воле узурпаторши.

Узурпаторша меж тем даже и подзабыла о том, что в ее подвалах томится благородный отпрыск заколдованной Руфины Порфирородной. И немудрено забыть, когда каждый день приносил столько событий, от которых голова шла кругом и даже крепкие косяки священного кумара не стирали с Аленкиного лица выражения мрачной озабоченности и вселенской злости.

После того как Аленка провозгласила царем Брахму Кумариса и от его и своего имени принялась издавать совершенно разгромные указы, послы сразу двух сверхдержав – Великой Братании и Фигляндии – затребовали у нее немедленной аудиенции.

Аудиенция состоялась не во дворце, а в летней (поскольку было уже весьма тепло) царской резиденции. Следуя учению своего кармического супруга, Аленка повелела местным, еще не взятым под стражу, столярам сделать сию резиденцию в форме распускающегося лотоса. В этом лотосе Аленка и плавала по дворцовому пруду наподобие жабы. Послы же вынуждены были оглашать заготовленные петиции, стоя на берегу и поминутно рискуя свалиться в воду с осклизлых камушков.

– Я слушаю вас, милорд! – ободряюще крикнула из лотоса Аленка лорду Вроттберри. Валяйте, не стесняйтесь!

Лощеного лорда перекосило от подобного отсутствия политеса, но он взял себя в руки и заговорил:

– Миледи! Я, как чрезвычайный и полномочный посол Великой Братании в Тридевятом царстве, уполномочен сделать вам официальное заявление от имени моего правительства и моей королевы, да продлят небеса дни ее царствования!

– Я вся внимание! – Аленка повернула пестик лотоса, как руль, и деревянный цветок красиво завертелся. Что намерено мне заявить ваше правительство?

– Великая Братания, руководствуясь международными соглашениями и принципами гуманизма, выражает озабоченность и недовольство той внутренней политикой, которую проводите вы, миледи. Десятилетия добрососедских отношений между Великой Братанией и Тридевятым царством основывались на взаимовыгодном партнерстве, в которое в качестве экспортных статей входили мед и пряники…

– Не будет! – оборвала посла Аленка. Кончились экспортные статьи. Шиш вам, а не пряники: Хрен вам, а не мед!

– Но, миледи!.. Мировое сообщество… Дружественные соглашения… Царица Руфина, как вы можете…

Аленка расхохоталась от всей своей черной души:

– Посол ты посол! Неужли не понял ты еще вместе со всею своею Великой Братанией, что я – никакая не царица Руфина! Я царица, которая правит сама по себе. И потому плевала я на мировое сообщество. И на соглашения тоже! А что касается настоящей царицы Руфины, то ее нет и больше не будет. Так и передайте всей вашей Великой Братании.

Лорд Вроттберри стал бурым от едва сдерживаемого гнева.

– Вы узурпировали власть! Вы самозванка! – воскликнул он. Как мы могли так долго пребывать в заблуждении относительно вашего статуса! Я незамедлительно покидаю вашу страну и сделаю доклад на международном совещании… Готовьтесь к тому, что Совет Единых Народностей введет эмбарго по отношению к Тридевятому царству! А если вы не прекратите своей разрушительной политики, то введет и миротворческие войска!

– Валяй, докладывай! – невежливо крикнула Аленка. Чихала я мелким чихом и на Совет, и на эмбарго, и на войска миротворческие! Все, посол, свободен! И дуй отсюда вместе со своим вонючим котом!..

Аленка надула щеки и так дунула в посла, что тот сухим листом полетел над верхушками окружавшей озерцо цветущей бузины.

Посол Фигляндии, Туукка Тииккуриилла проследила взглядом за полетом братанского посла с чувством глубокого морального удовлетворения. Во-первых, она была гипертрофированной феминисткой и сексисткой и твердо верила в то, что мужчины не имеют способностей к Большой Политике. Во-вторых, она, как истинная фигляндская патриотка, прохладно относилась к Великой Братании с ее волюнтаристскими амбициями.

Итак, на берегу осталась Туукка, а в лотосе плавала Аленка, наслаждаясь погожим деньком.

– Я хочу сказать вам как женщина женщине… – начала было Туукка, но узурпаторша бесцеремонно ее прервала:

– Я знаю все, что ты намереваешься мне высказать. Насчет ценности человеческой жизни и всего такого прочего. На это я отвечу: мне плевать. А если ты скажешь, что мы должны вашему Фигляндскому валютному фонду три миллиона золотом и мелкими ассигнациями, я повторюсь, но отвечу то же самое. Мне плевать. И знаешь почему? Потому что я сильнее. Потому что не люблю отдавать долгов. Кстати, их наделала не я, а опять-таки царица Руфина, которой больше не будет.

– Это жестоко! – воскликнула Туукка. Это негуманно!

– Я знаю, – мило улыбнулась из лотоса Аленка. Но меня это устраивает, понятно?! И давай-ка ты лети прямиком вслед за лордом, не порть мне отдых.

Когда Туукка Тииккуриилла пролетала над теми же кустами бузины, в ее голове мелькнула мысль, что никогда не следует радоваться, если кто-то наступил на навозную кучу. Потому что всегда есть вероятность самой наступить туда же.

Разорвав дипломатические отношения с Фигляндией и Великой Братанией, Аленка хорохорилась два дня. Потом помрачнела и стала выспрашивать у своего махатмы, что будет, если на них пойдут войной.