Выжить любой ценой
Шрифт:
Остальные с неприкрытым интересом смотрели на Васю.
– Нет-нет. Я расскажу… а что вы едите-то?
– Все, что можно есть – все годиться. Наше основное богатство – коровы и теплицы.
– И давно так?
– А черт его знает,- сказал Михаил.- Давно-недавно. Я пацаном был – мы жили чуть южнее. Помню, как шли… очень долго, а потом мать сказала: "Все, ну наконец-то" и мы поставили наш дом,- Он кивнул на стену и продолжил после небольшой паузы.- С тех пор, дом только поднимается вверх каждым летом. Думаю, скоро пойдем дальше…
В это время Марья как-то скрючилась, хрипло и резко
– Мам, мам, мам, еще ведь рано. Да, да?- он смотрел то на отца, то в ее красные, выпученные от боли глаза.
Михаил так же, удивительно резко для человека, вскочил, прыгнул к ней и прошептал:
– Марь… фу-у, все нормально.
Необычно большие зрачки женщины мгновенно сузились, заметались по сторонам, и она вырвалась из объятий сына. Села на прежнее место и прижала ко лбу ладонь:
– Опять… Слишком быстро…- тихо сказала она и посмотрела на Михаила.
Тот вернулся назад и сказал:
– Да-а. Мы уже не пойдем дальше.
Повисла ледяная пауза. Где-то за стенами бушевала буря, занося в дом отголоски дикой пляски бесноватого ветра.
– Что с вами?- спросил Вася.- Вы заболели?
– Ничего,- сказал Михаил,- Наше время заканчивается. У нас уже начались приступы. Скоро они участятся и… Это ничего. Посмотри, какие у меня дети… эх, тут нет моей дочки. Я и внуков увидел – не каждый может похвастаться этим,- он вздохнул.- Зато мне есть чем гордиться: дети не хотят меня съесть и получить законные "костяшки".
– Как это? Что значит "съесть" и какие "костяшки"?
– Костяшки? Вон,- Михаил ткнул пальцем в висевшую под потолком связку с белыми, нанизанными на веревку рогатыми побрякушками.
– Что это?- Вася сощурился, пытаясь рассмотреть.
– Позвонки.
– Человеческие? А зачем они?- Вася неуверенно спросил.
– Ну да,- сказал Владимир.
– Это как оплата… Если ты, допустим, не хочешь за свой труд брать еду, то можешь взять костяшку. За них можно купить шкуры или еще… что нужно. Когда кто-то умирает, то тело сдается на склад в столовую. Взамен дом умершего забирает часть костяшек своего покойника и одну порцию еды.
Вася замер. Его лицо нервно дергалось, силясь улыбнуться. Они каннибалы, они едят своих покойников… и дети едят, думал он, глядя на черноволосых людей как бы сквозь пелену. Михаил и Владимир спокойно наблюдали за ним. Марья продолжала заниматься своей работой. За ширмой играли дети с Верой в непонятные ручные игры. Слышался смех и недовольные бурчания проигравших. Ничего не произошло. Все было, как и минуту назад. Только мысли у Васи кружились вокруг сказанного и упорно не хотели воспринимать это. В голове прозвучал голос: "Выжить любой ценой".
– А-а…- только и смог он выдавить.
Снаружи послышался колокольный звон, помогая вывести из оцепенения своим отрывистым: "Бом-бом-бом".
– Что это?- спросил Вася, радуясь, что не придется продолжать тему пищи.
– Пора на работу,- ответил Михаил вставая.- Пойдем, Василий, не думаешь же, ты остаться у меня дома?
Все разом поднялись, оделись и поочередно выползли
наружу, предварительно вытолкнув гостя в плывущую темноту бурана.В лицо сразу ударил град острых снежинок. Ветер врезался и прижал одежду к телу, словно холодным утюгом. Ноги утонули и повисли в вязком снегу. Вася закрыл лицо ладонью и подумал: хорошо бы раздобыть рукавицы.
– Иди за мной, прокричал Михаил в самое ухо.
Хлопья снега с силой впечатывались в его лицо, мгновенно таяли и стекали в побелевшую бороду. Он резко развернулся и уверенно зашагал куда-то на зов колокола. Вася побежал следом. Он старался не отстать от Михаила. Это удавалось с большим трудом. Ноги проваливались, ветер валил с ног, снег слепил, забивался во все щели и мгновенно таял, разливаясь холодом.
Вася уже совсем выбился из сил и жадно глотал морозный воздух вперемешку с острыми снежинками, когда Михаил внезапно остановился перед огромным сугробом. Откуда-то появились еще заснеженные фигуры. Стало даже тесно. Теперь уже люди топтались на месте, выстраиваясь в линию и медленно продвигаясь вперед.
Наконец вьюга осталась позади. Вася оказался в ледяном туннеле. Все вошедшие тут же снимали и вешали на пояс снегоступы. Василий немного повозился и, найдя на куртке специальный крючок, развесил свои. К своему удивлению, за ремнем он обнаружил меховые рукавицы. Очередь из заснеженных, одетых в одинаковые куртки людей уходила далеко вперед и там заворачивала за угол. Михаил развернулся:
– Сейчас запишешься у начальника. Он тебе все объяснит, я думаю, определит тебя в карантин на первое время, а там посмотришь. Да не бойся ты…
Вася кивнул. Он все оборачивался и смотрел по сторонам словно бычок, которого ведут на забой.
– Мы пойдем в столовую, будем тебя ждать в дальнем углу. Если задержишься… а ладно, я схожу с тобой. Понравился ты мне, Василий.
– Спасибо,- Вася опять кивнул.
Они как раз подошли к похожему на барную стойку "распределителю". За ним стаяло в ряд три женщины неопределенного возраста, закутанные в меховые капюшоны. Они раздавали разноцветные деревянные жетоны с номерами и дублировали вслух:
– Зеленый – двести сорок пять… Красный – сто двадцать восемь… Белый – сто девяносто один…
Очень редко слышались другие цвета с цифрами, не превышающими десяти. Михаил пропустил вперед Владимира, Марью и Веру, а сам стал перед Васей. Владимир чуть слышно сказал:
– Пятеро в бригаде.
Женщина с красными жетонами кивнула, отсчитала ровно пять и прокричала:
– Красный, сто двадцать девять, сто тридцать…
Все по очереди взяли красные значки и свернули за угол.
Владимир развернулся и крикнул:
– Мы в углу, долго ждать не будем, придете сами.
Михаил кивнул и сказал Васе:
– Идем.
Они зашли в узкий коридор, потом еще в один и оказались в небольшом помещении с таким же прилавком. Только тут на деревянном стуле со спинкой сидел плотный мужчина с темным вздувшимся лицом и седыми моржовыми усами. Его кустистые брови сжались в недовольном вопросе.
– Здравствуйте,- сказал Михаил и слегка поклонился.- Тут такое дело…
Брови заострили угол, а коричневые глаза медленно переползли на Василия.