Выжить любой ценой
Шрифт:
Санек с полным ртом картошки, только промычал.
Когда тяжелые звуки шагов Коляна в коридоре затихли, Саня посмотрел на Горчицу:
– А ты что, с*ка, тут сидишь?
– Че те надо!?
– Да тише вы,- прохрипел Васек.- Зае*ли уже.
Танюха полезла в один из пакетов, валяющийся у нее в ногах и извлекла почти полную бутылку водки. Она кинула злобный взгляд на Санька.
Ява тут-же оживился, воскликнув:
– О-о-о! Таню-юха! Ну, ты растешь в моих глазах, не все, б*дь, на халяву жрать.
– Да пошел ты…- огрызнулась она и выхватила сигарету из лежащей на столе пачки.
Ява засмеялся и потянулся за бутылкой. Уцепился
Он плеснул в каждый стакан ровно по три "булька" и поставил бутылку подальше от Танюхи. Каждый молча выпил, закусил, и в потолок полетели свинцовые клубы дыма от трех сигарет.
Саня вновь принялся ругаться с Таней, а Вася периодически осаживать его. Алкоголь постепенно расслаблял и возвращал силу мышцам. Васек уже поднялся с матраца и уселся за стол. Выпили еще по одной. Покурили. Вскоре, разогретый Ява подобрел и уселся поближе к Тане. Разомлевшая Танюха уже смеялась во весь беззубый рот над его шуточками.
Выпили еще.
– Да, че мы, б*дь, сидим как эти?- Саня встал и, шатаясь, подошел к подоконнику.
Он стащил с него старый кассетный магнитофон и нажал на кнопку "stop". Крышка, словно катапульта, выстрелила, и Санек вырвал из недр магнитофона пошарпанную кассету. Закрыл один глаз и уставился на нее. Удовлетворенно выпятив нижнюю губу, покачал головой и засунул обратно. Кривой палец ткнул в кнопку перемотки назад. Магнитофон заскрипел и изрек шелест быстро мотающейся пленки. Раздался глухой удар, и магнитофон тихо заурчал. Саня, прикрывая глаз, ткнул в кнопку перемотки вперед, через несколько секунд остановил и нажал "play". Из динамиков, пробиваясь сквозь шум помех, вырвался звук мотоцикла. Санек встал в позу мотоциклиста, запрокинул голову вверх и погазовал на воображаемом руле. Губами озвучил вступление и запел:
– Мне на днях исполнилось шестнадцать лет, захотел я двухколесный драндулет…
Вася закрыл глаза, набрал воздуха и вступил:
– Я к батяне подошел, сказал: "Купи, ты на "Яву" мне "кусочек" накопи!" Мой папаша был хронический алкаш, но на счастье на него напала блажь…
Таня только курила и кивала головой в такт музыке. На середине альбома выпили и, закурив, продолжили…
Когда альбом закончился, Санек попытался перевернуть кассету и возобновить концерт под фонограмму, но остальные певцы уже устали. Хотелось помолчать и отдохнуть.
– Все, хорош, а то скоро соседи придут,- закончил Васек.
– Да?.. Ну, тогда все…- согласился Санек, но магнитофон не убрал обратно.
Выпили еще.
– Б*дь! Надо дверь сделать, с*ка,- сказал Вася и поднялся. Шатаясь, он пошел в прихожую. Споткнувшись о какие-то доски, упал в груду тряпья, и из коридора понеслась непрекращающаяся ругань.
Санек обернулся, вставая:
– Что там у тебя, б*дь?
– Да них*я, б*дь, е*учая дверь!
– Вася, б*я, давай я завтра принесу инструмент и мы поставим ее. Сейчас не трогай. Х*й с ней!
Вася, не переставая ругался и барахтался, словно рыба в сетке. Наконец ему удалось выползти обратно. Он кое-как поднялся и вернулся к столу. Там уже стояла новая бутылка. Таня гордо выпятила нижнюю губу и высоко подняла голову.
– Нали-ий-вай,- вырвалось у нее вместе с икотой.
Саня прикрыл один глаз и криво улыбнулся:
– О-о-па! Васек, давай.
Танюха, я тебя люблю!- отрывисто проговорил он и впился зубами в горлышко бутылки.– Зае*ла уже! Бл*дь! Еб*чая дверь!- Вася ни как не успокаивался.
– Держи,- сказал Санек, пододвигая к нему пол стакана водки.
– За то, что бы дверь стала на место!- просипела Горчица и принялась медленно цедить теплую водку.
Васек и Санек разом запрокинули головы и влили в себя прозрачную жидкость. Закурили. Саня налил еще. Со второго раза схватил стакан и промычал:
– Ну-у-у!
Вася скривился, махнул рукой и развернулся к матрацу, но не удержался на ногах и завалился к холодной батарее:
– Ы-ы-ы, б… су…- промычал он и пополз.
Добравшись до матраца, Вася с трудом залез на него и затих. Санек все это время силился выпучить один глаз. Он то щурился, то откидывал голову назад, стараясь поймать в фокус обессилившего друга. Его тело болталось как вареная сосиска, но рука плавно скользила по воздуху, удерживая содержимое стакана в спокойном состоянии:
– Ва-а-се-е-ек! Ты ку-уда?
– У-у… я б*я,- промычал Вася и засопел.
Непроницаемая для света, звука и запаха тьма накрыла его тяжелым одеялом.
Санек громко выдохнул, выпил водку, совершенно не поморщившись, словно воду, и перевел свой красный глаз на Танюху. Та прислонившись головой к стенке спала. Из ее открытого рта вытекла тоненькая струйка слюны и скрылась где-то в сальном воротнике старого полушубка.
Саня набрал воздуха в легкие и затянул:
– Яву-у, Яву-у, взял я на халя-яву-у хэй! Дж-ж-жы-жы!..
Он посмотрел на магнитофон, и недовольно скривил нижнюю часть лица. Взгляд вновь перекочевал на спящую Татьяну:
– Какого х*я ты спишь там? А-а!?
Не услышав ответа, он махнул рукой и отвернулся. Через минуту его голова беспомощно повисла. Еще через минуту он свалился со стула и, растянувшись на полу захрапел…
Первой проснулась Таня. Она открыла глаза, осмотрелась, оттолкнулась от стенки и налила себе пол стакана водки. На столе зашевелились, впопыхах унося ноги и крылья насекомые. Медленно, смакуя каждый глоток, она выпила, скривилась и подобрала отвоеванный у таракана кусок хлеба. Покурила. Порылась в тряпье. Выпила еще немного и, прихватив со стола пару сигарет, пошла к выходу. Из коридора донеслась ее ругань и стук двери.
Вскоре проснулся Санек.
– Васек! Васе-ек! Ты спишь?- просипел он.
Вася зашевелился и что-то невнятное буркнул в ответ.
– Б*я-я, а где, с*ка, Танюха?- вновь прохрипел Ява.
Он поднялся и поводил глазами по столу, словно рентгеном. То, что он там обнаружил, обрадовало его:
– Иди сюда, Васек.
Тело с матраца замычало.
В коридоре послышалась суета и стук разгребаемого завала в проходе.
– Кто там?- крикнул Саня.
– Б*дь, еб*чая дверь,- донеслось из коридора.
– Кто это?- Саня привстал.
– Я, б*дь.
В комнату вошел Паша Рыжий. Он был на пять лет младше Санька, но выглядел не лучше. Его худое, впалое лицо было выбрито и разукрашено россыпью разодранных прыщей. Оно сползло вниз, прикрыв веки, и висело как мокрая тряпка на заборе. Короткие светлые волосы прятались под кепкой. Голубые глаза были полуприкрыты, зрачки блестели маленькой точкой. Высокий худой, со сгорбленной спиной, Паша походил на высушенного морского конька.
Он поставил на бетон литровую бутылку "колы" и принялся тщательно отряхивать сальные спортивные штаны и рукава куртки: