Выживает слабейший
Шрифт:
– Сын! Где ты был!
Несмотря на злость в голосе, Сохог был взволнован, а лицо его отражало скорбь. Таисия, вырванная из мира грез, встрепенулась от слов мужа.
Тут заговорил Закарум, не обращая внимания на семейные ссоры:
– Шакрам, сын Сохога! Скончался злой ночью сын Дарга - почтенный Ке...
– Что?!
– неучтиво перебил юноша, - Но ведь он лишился руки!..
При этих словах к Шакраму подскочил Харуши с разноцветными четками на шее и схватил того за плечо.
– Как ты смеещь перебивать старейщину, ничтожество! Ты позор Чжаохана!
– при каждом слове пальцы его впивались в слабые плечи юного саг"гаш,
– По твоей вине погиб Ке, отрыжка бездны! Храбрые охотники безвозмездно защищали соплеменника, сына пощтенного Сохога! Но...
Тут взор Харуши обратился на Таисию, крепко сжимавшую букет цветов. Проследив за взглядом Харуши, Сохог и Закарум застыли, не смея издать ни звука.
– Что это?.. Откуда... Откуда оно?..
Таисия перевела удивленный взгляд на Шакрама и тотчас все уставились на юношу.
– Где ты взял это...
– Никогда не видел ничего подобного!..
– Их я нашел у острова, а потом услышал...
– Что!?
– Ты был на острове?!
– Нет, я всего лишь подплывал к нему, а потом...
– Как ты... как ты!..
В ужасе Закарум, Харуши и Сохог отплыли на два локтя.
– Ты, - сквозь зубы начал Харуши, - негодный муж, ступивщий на проклятую землю газарги...
Закарум прервал вспыльчивого друга и заговорил вместо него:
– Сперва мы хотели предать тебя священным водам Энки, но ты, оскверненный духами газарги...
И тут не выдержал Харуши:
– Будь ты проклят! Живи ты целый век!
Шакрам замер, пораженный услышанным. Закарум рукой отодвинул гневного Харуши:
– Полно, брат, полно, - и повернулся к юноше с жестким взглядом, -Внимай же мне, Шакрам, сын Сохога! Более не имеешь ты чести называться саг"гаш. Более не являешься ты священным потомком Энки. Проклятому мерзкими газарги нет места в наших глубинах. Живи ты целый век!
Вердикт прозвучал громом в тишине, воцарившейся в ракуше Сохога.
– Но я не ступал на земли злых духов!.. Я...
– Мы все сказали. Убирайся.
Тут попробовал вмешаться Сохог, у которого провалилось сердце:
– Достопочтимый Закарум! Прошу вас пересмотреть...
– Мы. Все. Сказали.
Отчеканил Закарум и, развернувшись, медленно уплыл, вытолкав недовольного Харуши.
Тишина давила на плечи и терзала уши, которые молили о каком-нибудь звуке. Сохог с болью смотрел в спины уплывающим старикам, мать испуганно переводила взгляд с мужа на сына, а Шакрам застыл со стеклянным взглядом. За два дня он превратился из рядового неудачника в изгоя. В предателя. В душегуба! Мысли беспорядочно метались в голове, не смея сложиться во что-то целое.
– Пап... Я...
Шакрам остановился на полуслове, когда увидел полный боли взгляд отца. Скулы Шакрама начали зло поигрывать и он опустил глаза. "Все к этому и шло. Изначально все так и должно было случиться", - такие мысли крутились в голове изгоя. Медленно проплывая мимо отца, он даже не поднял взгляда, но Сохог сам остановил его.
– Я не могу отпустить сына без оружия.
Приняв из рук отца черный каменный трезубец, изгой-саг"гаш вопросительно посмотрел на отца.
– Ты всегда был слабее остальных. Мне, охотнику, стыдно за тебя.
Шакрам отвел взгляд, до боли сжимая копье.
– Но каким бы слабым ты ни был, ты никогда не отступал. Ты понимал, что не имеешь права склонять голову перед противником. Моего сына не интересовало, сколько мальчишек хотят его поколотить и насколько
они сильнее его. Ты всегда проигрывал, но никто никогда не смог сломить твой внутренний стержень.– Пап...
Тут сорвалась Таисия, подплывшая к сыну, но Сохог остановил ее порыв одним движением.
Мать еще долго кричала, чтобы он не уходил, что они все переживут, что старейшины ошиблись... Мужчины были погружены в свои мысли и понимали, что уже ничего не изменить.
– Тебе пора.
Со спокойным голосом отца невозможно было спорить и, выпрямив спину, изгой выплыл из ракуши, тотчас замерев. Десятка два саг"гаш, сильных охотников, собравшихся у ракуши Сохога, взревели, увидев виновника в смерти Ке. Шакрам беспокойным взглядом бегал по лицам охотников, постоянно натыкаясь на злые взгляды и стискивающие копья руки.
– Изгой, теперь мы будем говорить по нашим правилам!
Шакрам попятился, наткнувшись затылком на торс отца и тут же отпрянул, испугавшись, что его уже окружили сзади. Сохог сдержанно смотрел на разъяренных мужчин, медленно переводя взгляд с одного на другого, словно оценивая.
– Никто не посмеет тронуть Шакрама.
Все застыли, недоуменно поглядывая друг на друга.
– Старейшины объявили его изгоем и мы вправе на месть! ..
– Да!..
– Мне плевать на мнение старейшин. Шакрам - мой сын и останется им навсегда.
– Сохог!
– вмешался Закарум, потрясая четками на запястьях.
– Опомнись, охотник! Изгой теперь сам по себе.
– Замолчи, старик.
Как-то устало проговорил Сохог, не удостоив старейшину даже взглядом. Он уже вошел в боевой режим и готов был ринуться в бой при малейшей возможности.
– Сохог! Ты ведь понимаешь, что случиться с тобой, если ты не возьмешь свои слова обратно? Ты...
– Я буду защищать родную кровь даже если это будет стоить мне жизни.
Шакрам, оказавшийся между Сохогом и злыми саг"гаш, был ошеломлен словами отца. Никогда не проявлявший отцовской любви Сохог сейчас готов был грызть горло друзьям и соплеменникам ради какого-то неудачника, рискуя жизнью, любимой женщиной и собственной честью. Строй саг"гаш замер, не зная, что делать. Из двух дюжин охотников четверо сложили оружие, и поплыли к своим ракушам - это была не их резня. Провожая беглецов злым взглядам, Сокран перекинул копье в другую руку и неожиданно кинулся на Шакрама. Яростный рывок нес смерть, но Шакрам успел в последнее мгновение отвести кончик копья, которое неглубоко, но все-таки пропороло плечо. Запахло кровью, которая мигом побежала по сосудам раненого, и он попытался разорвать дистанцию, но Сокран был не согласен, позволив отдалиться жертве локтей на сорок. Ринувшись вновь, Шакрам не успевал защититься, как в дело вступил Сохог. Отец изгоя безжалостно насадил на копье обидчика его сына, и строй охотников не выдержал, метнувшись в бой вслед за первым убитым. Шакрам удобнее перехватил оружие и подплыл к отцу, но мощнейшая оплеуха была тому ответом:
– Уплывай отсюда! Скорее!
– Нет!..
– Упрямый глупец! Будет ли довольна твоя мать, когда увидит нашу смерть?! Пусть у нее останется хотя бы надежда!!!
Охотники стремительно приближались и отец снова выкрикнул:
– Убирайся! Изгой! Предатель! Душегуб! Ты мне больше не сын! Живи целый век!
Слова если и приносили боль изгою, то он не чувствовал в них злости и ненависти. Закрепив трезубец на спине, не сказав ни слова, изгой взвинтился вверх.
– Он уплывает!