Выживалки

– Да, на нашей планете купол, – ровно подтвердила Велка.

– Я слыхала, что у вас типа забанены пирсинг и татухи… Но с какого, не знаю. Пояснишь, мал'aя?

Велка вряд ли была сильно младше «атаманши», но крепкое тело и наглость последней, как и прочих ребят, окруживших нас и легонько поигрывающих толстенными палками, указывали на выходцев с планеты с суровым климатом.

– У нас всякое учащение дыхания на счету, так что за искусственно созданный стресс по головке не погладят, – объяснила Велка.

– А обезбол? – вклинился один из окруживших.

– На такое тратить не станут.

– Ну, буду знать, – хмыкнула «атаманша». – В вашу дыру ни ногой! Чё замерли? Контейнеры давай!

– Я уже всё отфоткал и скинул в ОЦ, – блефовал я. – Так что вас наши трофеи не спасут.

– У вас доказухи не будет, вам не зачтут, – гыкнул один из амбалов.

– Идентичность, дебил! Программа сразу считает, что эти экземпляры присылались другим отрядом, – рыкнула на него девица и, не ища сочувствия, не оправдываясь, а словно приглашая нас разделить сложность ситуации, добавила: – С кем приходится работать!

Я развёл руками, мол, сама выбирала.

– Да и вообще у нас не так много трофеев, – добавил я, будто это обстоятельство могло смягчить их неудачу.

– А ты не брешешь?

Я покорно скинул рюкзак.

– Можно? – я не хотел быть избитым только за то, что какие-то недалёкие парни не так поняли мой жест.

– Валяй! – растянулась в неоновой улыбке «атаманша».

Я быстро скользнул взглядом по своему отряду: Лада и Ярик настороженно поглядывали на окруживших, чтобы в случае нападения успеть сгруппироваться, они не сомневались ни во мне, ни в моих действиях, Ким буквально смотрел девице в рот, должно быть, раньше не видел крашенных зубов, а вот Велка недобро прищурила свои иссиня-чёрные глаза и поджала и без того тонкие губы – презрение и разочарование в командире, то есть во мне, читалось на её лице.

– Это всё, что мы успели добыть, – я извлёк из рюкзака два наполненных контейнера, в которых сиротливо болталась веточка зверолиста и едва шевелила лапками огнеловка лютая, и вытащил также пачку пустых, плоских, свёрнутых в трубочку контейнеров в доказательство, что больше у нас ничего нет.

Девица смачно плюнула:

– Только время с вами просрали!

– Давай их просто так отделаем? – предложил её подручный.

– Ща я тебя отделаю! Уважение должно быть к людям, придурок! Ты не на своей рудокопной планетишке, где привык по задворкам пьяных старателей щемить. Здесь этих сопляков стоит уважать хотя бы за то, что они на эти игры прилетели! – девица разошлась не на шутку. – А конкретно этих (и она ткнула в нас), что не ныли и вели себя достойно!

– А если я не чувствую уважения? Тогда чё?

– Тогда просто прояви его, дебил! Шуруйте отсюда, – бросила она нам, одним жестом отзывая своих церберов.

Упрашивать нас не надо было – мы быстро слиняли, нырнув в самые дебри, и как только нас не стало видно, побежали, петляя, словно двурогий заяц. И лишь выбившись из сил, перешли на шаг.

– Вот это девица! – наконец, восхищённо выдохнул Ким («атаманша» явно потеснила Ладу в его сердце).

– Ты нормальный? – одёрнула его Велка. – Нас могли побить ни за что! Хорошо, что Родька отправил фотки!

Ярик и Лада рассмеялись. До новенькой стало доходить, что я блефовал, и теперь весь её гнев был сосредоточен на мне.

– Ты вообще башкой поплыл?! Да какой ты командир!! Лебезил там перед этой маньячкой…

– Почему маньячкой? Очень даже адекватная фря. Этакая пиратка. А как своими гамадрилами руководит – загляденье! И даже принципы свои имеет. Ты слышала, что она об уважении говорила? То-то же!

– Ты, что же, предлагаешь мне уважать её?

Наконец-то я увидел, что Велка – живой человек, умеющий выходить из себя, а не только «держать лицо».

– Её – не надо. А вот отряд свой не мешало бы. Ну, и меня как командира. Или хотя бы проявить уважение в виде соблюдения субординации. А то пока у нас с тобой одни споры.

– Да уж, день споров и везения, – подмигнул Ярик.

Мы все удивлённо уставились на него с единственным немым вопросом: «Какое, к чёрным дырам, везение?»

– Три задания выполнили – раз, задержали одних – два, легко отмазались от других – три, а четыре – вот!

И он ткнул пальцем вверх.

На ветке сидел златокрылый фабас, редкий экземпляр из семейства зубастых птиц. Это была настоящая удача – задание со звёздочкой. Осторожно, чтобы не спугнуть, я достал комуник и сфоткал птицу на приличном приближении. На экране фабас был ещё краше – с янтарно-глянцевидным оперением, с красным, торчащим, словно тычинки тропического цветка, хохолком, с умными, блестящими глазами. Не живое существо, а Царь-птица из древних сказок! Я тут же перекинул фото в Отрядный Центр вместе с фотографией вериндата, а также выполнил то, что должен был сделать сразу, то, что якобы уже сделал – снял наши трофеи и тоже переслал их.

– Ну, вот и слава космосу! – резюмировала Лада. – Потопали дальше.

В продолжении дня нам больше не попалось ничего из списка заданий, хотя мы шли, внимательно присматриваясь к окружению, осторожно прислушиваясь к каждому шороху и отмечая на карте возможные места обитания того или иного зверя, ареалы распространений нужных нам растений и насекомых, но увы – это было пустое завершение перегона.

И хотя физически мы не сильно устали, однако пережитое волнение давало знать, к тому же мы, один репей, опережали график продвижения, поэтому я дал отряду команду отбоя раньше обычного времени, лишь только увидел удобную площадку для стоянки, уединённую, ровную и с источником воды. На привале мы долго молчали, и фляги наполняли молча, и турбоспальники раскладывали молча, и дрова собирали молча, и костёр разводили тоже в абсолютной тишине. Один раз только Ярик стал что-то мурлыкать, как всегда, ужасно фальшивое, но быстро перестал даже без нашего одёргивания. Сил искать пропитание не было, и мы достали пайки.

«Я же говорила, что новенькие мутные», – процокала Лада на языке тугоструйников.

«Ты говорила, что они предадут. А они наоборот», – ответил я.

– Больше двух говорят вслух, – недовольно заметила Велка.

Мы с подругой пристыженно переглянулись. Я не думал, что кто-то, кроме меня и Лады, понимает бессловесное наречие. Особенно неловко стало Ладе, она даже вжала голову в острые плечи.

– А? Что? – заозирались мальчишки, ничего не понимая.

– Я полагала, что в основе отряда, кроме уважения, должно быть доверие. А вы тут переговаривайтесь при всех.

– Ты чего? – засовестил сестру Ким. – Все молчали. Ты, наверное, просто устала. Тебе почудилось.

– Нет, не почудилось, – вдруг отчего-то призналась Лада. – Прости. Все простите – я знаю язык тугоструйников.

– Чего? – округлил глаза Ярик, видимо, такой подставы от подруги он не ожидал.

– Ты же тоже знаешь его? – спросила Лада у Велки.

Впервые за всё время нашей дружбы я заметил смущение в глазах подруги.

– Нет, я не владею им. Но слышала, как он звучит. Если бы ты одна цокнула, я бы не догадалась, но Родя ответил – трудно было не сообразить.

Лада обожгла меня взглядом, будто я один был во всём виноват.

– Какого репея? – взвился Ярик. – Ты! И ты! Вы оба!!! Мне, значит, петь запрещаете, а сами…

– Ну, прости, Ярушечка, – стала ластиться Лада к пыхтевшему другу. – Хочешь – пой! Хоть без умолку. Это будет наше наказание.

– Значит, моё пение – наказание? – ещё больше взревел Ярик. – Это друзья называются?

Я с укоризной глянул на Велку – по сути это она заварила всю кашу. Ну, не знал Ярик про наше с Ладой (очень нечастое, к слову) тайное общение и жил себе спокойно. Тем более, что ничего важного или обидного мы не говорили – просто Лада иногда бессловесно комментировала ситуацию, и пар выпуская, и не задевая никого. Так нет же – надо было встрять!