Выжившая

– Что этo, ли? – на стол небрежно падает вчерашний выпуск

«PULSE OF LIFE», задевая кружку, и несколько капель черного кофе выплёскивается на белоснежное блюдце. Я неприязнено морщусь, отодвигаю газету в сторону и промокаю пролившийся напиток бумажной салфеткой.

–Осторожнее, вендолен. Мы не дома, здесь я твой официальный руководитель, а не старший брат. Не забывай о субординации, - сухо выговариваю я. В обращёных на меня синих глазах сверкают слезы, уголки накрашенных губ предательски дергаются.

–Зачем? За моей спиной?
– сдавленно выдыхает сестра, тщательно пытаясь сохранить самообладание.
– Ты за этим ездил в редакцию «LIFE»? Знал, что я никогда не отправлю в печать макет с … этим материалом, - Гвен нервно тычет пальцем в газету.

–Ты - главный редактор “PULSE Beauty journal», – напоминаю невозмутимо.
– А статья, которую ты имеешь в виду, в журнале о красоте, моде и последних новостях в сфере искусства и шоу-бизнеса была бы абсолютно неуместна.

Согласись?
– она недовольно хмурится под моим проницательным взглядом. – К тому же, как владелец пятидесяти процентов акций, я имею полное право отправить в печать любой материал, который сочту нужным, в обход решения главного редактора.

–Значит, ты не отрицаешь, что был в курсе?
– вызывающе уточняет Гвендолен.

– Не отрицаю.

– Твоих рук дело? Ты автор статьи?

– Нет, Гвен. Не я.

–Только не говори… – округлив глаза, выдыхает сестра.

Недоверие в потемневших глазах сменяется потрясением.

–Да, - подтверждаю я сестринскую догадку. Она издает сдавленный горловой звук. Растирает пальцами шею, словно ей не хватает воздуха.

– Почему ты позволяешь ему? – наконец спрашивает Гве.

–Это его условие, - коротко отвечаю я, опуская взгляд в кружку с остывшим кофе. Мое спокойствие выводит Гвен из себя, и она переходит на крик:

– Какое к чeрту условие?!

–Не забывай, где мы находимся. Успокойся, Гвен, - строго оговариваю сестру. Она закрывает рот дрожащими пальцами, но надолго ее сдержанноcти не хватает.

–Как я могу успокоиться? – срывающимся шепотом говoрит

Гвендолен.
– Мы итак чертовски рискуем, Оливер. Если кто-то начнет копать подноготную Дэниэла Кейна, и всплывет информация о нашей матери…

–Не всплывет, Гвен, - уверенно заявляю я, не дав сестре договорить. Она боится, что мы снова можем оказаться в центре скандала, но на этот раз женские опасения беспочвенны. Наша мать была единственной и, к сожалению, внебрачной дочерью Дэниэла Кейна, документально они не были связаны и ниогда не встречалиcь. Однако это не помешало Кейну помочь нашей семье начать жизнь с нуля, на новом месте. Дед действовал издалека, через своих поверенных, отказываясь общаться с нами лично, но в конечном итоге отдал дело своей жизни, недвижимость и огромные капиталы внукам от непризнанной дочери. Его мотивы до сих пор являются для меня необъяснимой загадкой, которую я вряд ли смогу решить, потому что тех, кто ее загадал, давно нет в живых.

–Почему он не оставит нас в покое, Оли?
– подавленно всхлипывает Гвен. Я поднимаюсь из-за стола, чтобы утешить сестру, и она доверчиво бросается в мои объятия, почти беззвучно плачет на моем плече, заливая пиджак горькими слезами, пока я успокаивающе глажу ее вздрагивающую спину.

– Мы могли бы избавиться от него… – шепчет oна едва слышно.
– И от его чёртовой кошки.

–Мы не можем, Гвен, – отзываюсь тихо. Я бы тоже этого хотел, но никогда не озвучу сестре свои мысли.

–Иногда я боюсь, что он убьет тебя и займет твое место, - едва слышно признается Гвендолен, цепляясь пальцами за лацканы пиджака, и с отчаянным страхом смотрит в мои глаза.

– Я уверена, что он способен.

– Ты насмотрелась фильмов, Гвен, - улыбаюсь мягко, стирая ее слезы большими пальцами. – Ты знаешь меня с детства и всегда сможешь заметить подмену.

– Я не уверена, Оли, – Гвен освобождается из моих объятий и отступает в сторону, берет со стола газету, судорожно сжимая в руках.
– Эта статья… Мне показалось…. Нет, я была уверена, - сбивчиво пытается сформулировать мысль, -

что ее написал ты.

Только не понимала зачем. Он копирует тебя, понимаешь?

– Гвендолен, я должен кое-что сказать… – сделав глубокий вздох, отхожу к большому окну во всю стену и задумчиво смотрю на циркулирующий внизу неиссякаемый поток людей и машин.
– За все время, что мы работаем здесь… –

делаю паузу, чтобы решиться и продолжить.
– Я ни одной статьи, ни одной заметки не написал сам. У меня нет литературного таланта, - голос звучит уверенно, но внутри поднимается протест и раздражение. Не просто признаваться в собственной несостоятельности кому бы то ни было. Дае младшей сестре, безоговорочно любящей меня.
– Ты помнишь, что моим коньком всегда были точные науки. Я далек от творчества, от искусства. В отличие от …

Дилана.

– Ты спятил, Оли?
– спиной ощущаю ее изумление, слышу потрясенный вздох.

– Гвен, это его единственный шанс общаться с миром, – я пытаюсь объяснить? Черт, кажется, я действительно это делаю. Выгораживаю его, оправдываю себя за то, что поддаюсь на манипуляции Дилана, хотя заявлял обратное.
–

Он чудовище, Гвен, я знаю, – проговариваю быстро, прежде чем сестра начет возражать. Она не знает его так хорошо, как я. И слава Богу.

Знать Дилана хорошо – смертельно-опасное удовольствие. – Но очень одаренное чудовище. Я собираюсь выпустить пробный тираж его рукописи в одном из издательских домов «Пульса».

– Дилан пишет книгу?
– недоверчиво спрашивает Гвен. Она ошеломлена. Сегодня день откровений. Для нас обоих.
–

Не наброски шизофренических фантазий?
– ее шаги приближаются. Сестра встает рядом со мной и тоже смотрит на город.
– Полноценную книгу с сюжетной линией?

– Да, я читал ее, Гвен, - киваю я, и мы одновременно поворачиваемся и встречаемся взглядами.
– И это неудивительно, Гвен. Он прочитал почти все книги из библиотеки деда.

– Почти все время находясь в кромешной темноте. Как он это делает, Оли?
– недоумевает сестра.

– Включает свет, - натянуто улыбаясь, поясняю я. Она удивленно хлопает ресницами.
– Но есть подозрение, что Дилан умеет видеть в темноте не хуе, чем его кошка.

– О чем она? – без тени улыбки напряженно спрашивает

Гвен. – Книга, - дополняет, заметив замешательство на моем лице.

– О Шерри, - убрав руки в карманы брюк, я перевожу взгляд за стекло, бесцельно смотрю в окна небоскреба напротив.

– О кошке? Ты смеёшься?
– снова раздражается Гвен. Я

отрицательно качаю головой.

– Нет. О Шерил Рэмси, единственной выжившей девочке ….

После общения с ним.

В кабинете воцаряется тягостное молчание. Боковым зрением вижу, как Гвен опускает голову вниз, сжимая ладони в кулачки, тут же пряча их за спиной.

– Есть ещё ты. И я. Мы живем с ним. В одном доме, - тихо говорит она.

– Этo другое, вен. Мы нужны ему, чтобы жить. Дилан не тронет нас, пока зависим. А зависим он будет всегда.

– Я хочу прочитать эту книгу, Оливер, – нерешительно произносит Гвен.
– Она окончена?