Выживший Матео

— Но то, что ты сказала мне, не объясняет текстовые сообщения.

— Текстовые сообщения ненастоящие, — заявляю я.

Его брови подпрыгивают при этих словах. — Это не так? Странно, я видел это своими собственными глазами. Они повторяются в гребаном цикле, когда я пытаюсь заснуть ночью. Они кажутся мне довольно реальными. Даже не давая мне возможности ответить, он продолжает. — Так вот, может быть, ты солгала ему. Это возможно. Я не знаю, почему, в этом нет смысла, но это возможно. Может быть, твои чувства ко мне были настоящими, но ты продолжала морочить ему голову, говоря, что ты несчастна, хотя это было не так. Но это тоже не имеет смысла. Ты понимаешь, в чем я здесь застрял, Мэг?

— Да, — говорю я, кивая. — В этом нет никакого смысла. Я просто не знаю, как помочь. Кто нашел этот телефон и где он был?

Внимательно глядя на меня, он говорит: — Ты знаешь, где был спрятан телефон.

— Я не знаю. Если ты сам не нашел этот телефон, возможно, его никогда и не прятали. Кто тебе это принес?

— Адриан.

Тут я немного теряю самообладание. На самом деле я не могу обвинить Адриана в уловках. Может быть, он и не утверждает, что является другом Матео, но для кого- то, кто якобы не заботится о нем, он определенно присматривает за ним.

Похожие мысли, вероятно, проносились в его голове, и Матео говорит: — Ты думаешь, что Адриан подложил телефон?

— Нет. — Это не требовало ответа, учитывая его сомневающийся тон, но я все равно даю ему ответ. — Нет, Адриан не предал бы тебя.

Проблема в том, что я не думаю, что кто- то из нас стал бы. Я не знаю всех в доме хорошо, но я не видела ни от кого ничего, что могло бы вызвать подобные сомнения. Он не всегда им нравится, но все под этой крышей преданы Матео. Что любой из них выиграет от всего этого? Они уже получили повышение на его службе — ну, все, кроме Винса, но он просто молод. Они могли бы сохранить власть, если бы продали его, но почему? Это не имеет смысла.

Настоящая проблема в том, что самое разумное — это то, во что он верит, просто это неправда. Если бы я не был собой, я бы тоже сомневался в себе.

— Могу я посмотреть телефон? Могу я прочитать текстовые сообщения?

Матео качает головой, дрожь в его челюсти выдает гнев. — Я уничтожил это.

— Это… не то, что ты бы сделал.

— Это было ненамеренно, — выпаливает он.

— О.

— Возможно, ты и не могла физически трахнуться с ним, пока была со мной, но эти текстовые сообщения заставляют меня хотеть убить вас обоих.

Он делает шаг ближе, одно воспоминание о них распаляет его гнев.

— Ну, я не знаю, что они сказали, но мне очень жаль, что тебе пришлось их прочитать. Я никогда раньше не читала о предательстве любимого по смс, но представляю, как это больно.

— Мучительно, — говорит он, останавливаясь, когда его колени касаются моих ног. — Ты назвала мою компанию мучительной.

— Я ни в малейшей степени не нахожу твое общество мучительным, — говорю я ему. — Очевидно, мне очень нравится твое общество. Немного меньше, когда ты думаешь, что я тебе изменила, но даже сейчас я бы так это не назвала. Прискорбно. Я думаю, мы будем вспоминать об этом как о прискорбном, но… не мучительном.

Мне немного трудно закончить свою мысль, потому что Матео подходит ко мне, пока я не забираюсь обратно на кровать. Затем он просто следует за мной с этим сердитым блеском в глазах.

Но я не чувствую его гнева, я чувствую боль. Я причинила ему боль. Ну, я этого не делала, но, очевидно, какой- то придурок- самозванец, отправляющий текстовые сообщения, это сделал, и он не может поверить, что я невиновна.

Мне все равно. Я распластываюсь на кровати, приветствуя его вес, когда он опускается на меня сверху.

— Ты думаешь о нем, когда я трахаю тебя, Мэг?

Я не отвечаю. Не знаю, настоящий это вопрос или просто оскорбление, которое он хочет нанести, но я все равно перевариваю его.

Он проводит тыльной стороной пальцев по линии моего подбородка, почти нежно. — Ты скучаешь по нему? Ты думаешь о нем, когда ты со мной? Ты представляла себе совместную жизнь с ним? Ты проводила ночи, свернувшись калачиком в его объятиях, так же, как ты свернулась калачиком в моих?

Уровень его ревности заставляет меня немного нервничать, но я игнорирую это. Я невиновна в этих преступлениях, и в конце концов он это узнает. Так или иначе.

— Ты любила его достаточно сильно, чтобы рисковать своей жизнью ради этой гребаной глупости — и, очевидно, ты любишь меня настолько, чтобы наброситься на него теперь, когда тебя поймали. Ты просто любишь всех?

Я прищуриваюсь, услышав это. — Я не знаю; почему бы тебе не спросить моего покойного мужа?

Вместо того, чтобы воспринять этот упрек так, как он должен, это только подливает масла в огонь его безумия. — И ты была замужем. Я имею в виду, Родни был собачьим дерьмом и не заслуживал тебя, я понимаю это, но ты поклялась мне, что никогда не изменяла.

— Нет. Это остается правдой. Я никогда никому не изменяла за всю свою жизнь.

Он убирает руку, склонив голову набок. — И все же Сальваторе.

— Я никогда никого так сильно не ненавидела, не проведя в его обществе больше двух минут, — говорю я, качая головой. — Ты тоже должен убить его. Они со стариком просто наводят порядок в доме.

— Хочешь знать, что здесь смешного? спрашивает он, хотя по его лицу ясно, что смешно не будет. — Я всегда считал Сальваторе своим союзником. Может, он и из Кастелланос, но он тоже не хотел драться за территории. Мило и чертовски просто — с этим парнем никогда не было проблем. Если я когда- нибудь увижу его снова, я разорву его гребаное лицо.

Он все еще злится, и я не испытываю особого восторга, когда его руки опускаются к моим шортам, расстегивая их. Мое тело не было готово к злому траху прошлой ночью, и сегодня у меня все еще немного болит.

— Матео, — нерешительно начинаю я, хватая его за руку. Я как раз собираюсь сказать ему и это. Я не хочу, чтобы он расстраивался, но он слишком большой и даже не пользуется презервативами, чтобы войти внутрь. Это будет не очень веселое времяпрепровождение.

Но он хватает мои запястья и прижимает их надо мной к кровати, его глаза встречаются с моими с невысказанным вызовом. Обманчиво спокойный, он говорит: — Да, Мэг?

Он не собирается останавливаться. Я понимаю это еще до того, как открываю рот, чтобы возразить, поэтому закрываю его. В животе появляется пустота, но я беру себя в руки. — Ничего.

Теперь его штаны спущены, и он двигается между моих ног, прижимаясь ко мне. — Ничего?

Я качаю головой, пытаясь расслабить свое тело. Это не сильно облегчит боль, но напряжение определенно сделает ее менее приятной.

Он толкается во мне досуха, и это даже менее комфортно, чем я ожидала. Я хватаю его за плечо, желая, чтобы он притормозил, но он рвется вперед.