Выживший : С нуля

— Ее заполняет Отшельник.

— А-а-а, типа Учителя, — догадался Бавлер. — Понимаю, о чем речь идет. Представляю и понимаю. У всех богатых есть учителя. Ну, не только богатых, но вообще… м-м-м, из высшего сословия.

— Высшего сословия, хм. То есть, если у тебя есть учитель, то ты оттуда? Или наоборот? Ты должен быть оттуда, чтобы у тебя появился учитель?

— Не то и не другое. Родители нанимают учителей, а те уже оценивают. У всех есть эта оценка. И учителя, как правило, доживают со своими учениками до самого конца, — пояснил Аврон.

— А ты все-таки много знаешь о людях, которых ты не видел никогда, — с подозрением заметил я.

— Я не говорил, что я никогда не видел таких. Я говорил, что я никогда не бывал в городах. В хорошей большой деревне можно встретить наместника из таких. И это нормально. Но большая часть действительно сидит по городам, ты прав.

— Проще не стало, но я хотя бы начал понимать, что здесь происходит, — вздохнул я. — И учитель, то есть, Отшельник, позволит мне заниматься деревней, если я принесу ему шкуру с твоей лошади. Поэтому еще раз уточню: лошадь тебе не нужна?

— Нет. Мясо уже нельзя есть, оно трое суток лежало на солнце. Скоро еще пахнуть начнет. Если уже не пахнет. А мух я и отсюда слышу, — и он махнул в сторону туши, до которой было больше пятидесяти метров. Жужжание и правда доносилось до меня. — Поэтому шкуру забирай без вопросов, остальное нам придется закопать. Только одна проблема, — Аврон поморщился, точно сел на что-то острое. — У меня лопаты нет.

— У меня есть! — воскликнул я и тут же укорил себя за несообразительность — можно было забрать лопату от шалаша и принести сюда. — Но только деревянная.

— Пойдет, — кивнул Аврон. — Надо же с чего-то начинать.

— А какие у тебя еще инструменты есть? Серп? Коса? Надо же будет расчищать площадку? — я закидывал парня вопросами. — И еда? Если есть запасы на неделю, то…

— У меня есть удочка, а в реке полно рыбы.

— И до реки день ходу, — с грустью заметил я. Почему же все сразу становится так сложно! — Мы не сможем ничего построить, если не будет еды прямо под носом.

— Есть лошадь я не стану, она уже стухла, — Аврон принюхался и зажал нос пальцами. — Несет уже. Не знаю, как ты будешь снимать с нее шкуру. Ты хоть умеешь?

— Видел, как свежуют зайца, — я вытащил нож и ловко подкинул его в воздух. Поймать, разумеется, уже не смог и лезвие воткнулось в землю в паре сантиметров от моей ноги. — Ну, пожалуй, больше так делать не стоит. Значит, со шкурой ты мне не помощник?

— Аккуратнее там только, ладно? Если подцепишь заразу и помрешь, что я буду делать один здесь?

— Хорошо, — я посмеялся.

— Зря смеешься. Паразиты, трупный яд — и еще куча всего, что может тебя отправить на тот свет.

— Дохлая лошадь отправит меня на тот свет, как же.

— Я тебе серьезно говорю.

— Получается, что опасности и правда подстерегают меня здесь на каждом шагу. Ну и ну, — воскликнул я и направился в туше.

Кажется, она даже немного увеличилась в размерах. Но совсем немного. Впрочем, я успел несколько раз изменить мнение прежде, чем добрался до нее.

Сил и правда стало меньше, потому что я еле дышал. Почти четверо суток — и я постоянно на ногах. Это ужасно неприятно, потому что начали болеть колени, которые никогда не болели раньше. Или я просто не помнил, что они болели когда-либо.

В любом случае, усталость я ощущал отчетливо. Да еще и запасы еды шли к исходу. Попросить помощи было бы негде, но вид лошадиной туши мне не показался аппетитным ни разу. Совершенно отвратное зрелище.

Я присел рядом, вдохнул случайно аромат и закашлялся. Твою-то мать! Да кому в голову придет жрать эту чертову тушу! Она уже непригодна для…

Чавк! Не может этого быть!

Я сидел за спиной лошади, позади этой раздутой туши, а на противоположной стороне клацнули челюсти. Падаль. Кто-то жрет падаль и не боится этого. Что за…

Чавк! Чавк-чавк! Эту гниль реально кто-то жрет. И, очевидно, портит своими наглыми пастями шкуру! Я и сам могу ее испортить, неаккуратно проведя ножом, но, чтобы это сделал кто-то другой? Нет уж, увольте! Сам справлюсь.

Я приподнялся повыше, чтобы посмотреть, кто же так активно работает челюстями и почему Аврон ничего мне не сказал про падальщиков.

Две шерстяных спины, рыжих с проплешинами белого цвета, медленного и ритмично покачивались. Живность отрывала плоть, щетинясь, но молча, без рыка. Не обращая внимания ни друг на друга, ни на меня.

Получалось, что шкуру мне все равно не добыть. Но если я отступлю сейчас, то не получу ее вовсе. А дополнительных условий с Отшельником мы никак не обсуждали.

Выбора не оставалось. Я встал, выпрямился, раскинул руки пошире и заорал, что было сил. Проверенная тактика — отличное решение. Но только когда звери не голодны настолько, чтобы жрать падаль.

Два пса подняли окровавленные морды. У одной из них из пасти свисал шмат кожи или еще чего похуже. Вопль застрял у меня глотке. Второй раз крикнуть уже не получилось. Теперь бы позвать на помощь Аврона, но у этих псов такой вид, что, если я отвернусь — меня моментально раздерут на части.

Я начал медленно опускать одну руку вниз, поближе к ножу. Успею выхватить — разделаюсь хотя бы с одной. Лишь бы только они не прыгнули раньше времени.

Глава 48

Мал да удал

Всегда маленькие враги были очень юркими и брали если не силой укуса или удара, но частотой. Иногда и от миллиона маленьких порезов можно умереть быстрее, чем от одного большого отверстия.

А зубы у одичавших псов были отнюдь немаленькие. К тому же я прервал их трапезу, поэтому злости им сейчас было не занимать. А что делает дикого зверя страшнее? Только злость. Или страх. И то, и другое непременно усилит атаку и превратит даже крохотную собачку в такую фурию, что проще будет сбежать.

Но сбежать для меня не вариант. Нет гарантий, что собаки потом не набросятся на Аврона, а тот не очень-то боец. Поэтому за спиной — нуждающийся в защите человек, а передо мной — квестовый предмет, который нельзя испортить. Что я и не позволю сделать собакам.

Псы начали рычать. Еще бы — я помешал их трапезе. Зато теперь, когда я полностью выпрямился, я заметил, что обе шавки не очень велики по размерам. Обе килограмм на десять весом, не больше. Но если такая разбежится и ударит на полной скорости — запросто собьет с ног. Опрокинет, уронит, а потом с размаху вцепится в глотку, потому что падение вышибет из меня весь дух и не хватит сил и времени, чтобы оторвать от себя собаку.