Выживший. Покорение Америки

Используя нижнюю часть рамы как опору для ствола, а локоть уперев в подоконник, я приник глазом к окуляру. Каждый волосок на голове Фрэнка Костелло, конечно, разглядеть нереально, но дистанция для 10-кратной оптики более чем приемлемая. Только бы кто-нибудь из присутствующих в парикмахерской не сосредоточил свой взгляд на доме напротив. В первую очередь это касалось телохранителя, разобравшегося наконец-то со своими прыщами. Так что лучше не затягивать, и я медленно нажал на спусковой крючок.

Увидев в прицел, как голова Костелло разлетается красными брызгами, я словно удирающий от лисы заяц рванул вверх по лестнице. Рывок — скоба отлетает вместе с замком, и я взлетаю в тамбур и на крышу. Снизу слышны крики и женский крик. Не отвлекаться — скоро здесь будут и мафия, и полиция.

Протираю карабин носовым платком. Не знаю, насколько сейчас развита дактилоскопия, но лучше подстраховаться. Затем обёртываю оружие поджидавшей меня здесь простынёй, и аккуратно укладываю в выемку под днищем водонапорной башни. Кто знает, как в будущем повернётся, вдруг этот карабин мне ещё пригодится.

Ну а дальше бегство по уже проторенному маршруту. К счастью, ни на крыше, ни в подъезде соседнего дома мне никто не встретился и, выйдя на улицу, я не удержался, что не посмотреть хотя бы издалека, что происходит возле парикмахерской. А там уже толпился народ, кто-то отчаянно размахивал руками, слышались громкие голоса, и несчастный Маурицио Гросси, к которому люди будто бы боялись приближаться, словно к прокажённому, сидел на крыльце заведения, горестно обхватив голову руками.

Вдали послышалась сирена, и я предпочёл за лучшее исчезнуть.

На следующее утро я держал в руках свежий номер "Нью-Йорк Геральд Трибьюн" с заметкой о покушении на предполагаемого главаря социальной мафии Америки. Новость была снабжена фото, на котором четверо копов несли носилки с укрытым простынёй телом.

"Окружной прокурор Нью-Йорка Томас Дьюи высказал предположение, что убийство Костелло — результат внутренней борьбы между итальянскими гангстерами, — писал репортёр. — И происшедшее может означать, что начинается передел сфер влияния, новая Кастелламмарская война. А это — новые жертвы, в том числе со стороны мирного населения. И потому властям следует немедленно принять меры к тому, чтобы предотвратить зарождающуюся бойню".

Что ж, неплохо, если власти прислушаются к советам Дьюи. Тогда мафиози уж точно стает не до меня. Правда, и наш с Джорданом бизнес это может в какой-то мере задеть, но мы всё же не итальянцы, и я надеялся, что нам в этом лане повезёт.

Лэнс, когда сутки спустя я показал ему газету, со мной согласился. Не преминув добавить с толикой иронии, что, появившись в Нью-Йорке, я стал для многих большой проблемой, и ему ещё повезло, что он на моей стороне. После чего предложил поспарринговать. Я был не против, мне требовалась какая-то психологическая разрядка, а употреблению крепких напитков я всегда предпочитал спортивные упражнения.

Вот не пойму, везёт мне или я по жизни такой крутой? Столько всего за год с небольшим произошло со мной, что другому на несколько жизней хватит, а я до сих пор цел и невредим. Может, за мной кто-то свыше приглядывает? Тот, например, по чьей воле я оказался в этом времени. А если это не природное явление, а и впрямь эксперимент какого-то разумного… сверхразумного существа? Нет, лучше не забивать себе голову всякой ерундой. Многие знания — многие печали.

Между тем наши дела всё больше шли на лад. В середине месяца я выплатил очередные дивиденды Вержбовскому и Науменко, не забыв отдельно премировать четвёрку своих бойцов. При этом я заявил подполковнику и атаману, что пора бы уже приглядеть списанное судно на предмет превращения оного в "Русский клуб".

— Честно сказать, Ефим Николаевич, я мало разбираюсь в кораблях, поскольку всю жизнь служил в пехоте, — несколько смущаясь, заявил мне Виктор Аскольдович. — Может быть, вы уж сами?

Атаман тоже признался, что в морском деле ни черта не смыслит, равно как и в плавсредствах, но за идею "Русского клуба" он также обеими руками "за". Ладно, выкрою некоторое количество времени для нашего общего дела. Тем более что кое-какие намётки имелись. С этими мыслями я вечерком заявился по старому адресу и вытащил Лючано Красавчика из дома в ближайшую закусочную.

— Лючано, есть дело. Понимаю, что ты член профсоюза и всё такое, но по дружбе ведь не откажешься помочь?

— Да что нужно-то?

— В общем, нужно списанное судно. Не очень большое и не очень маленькое, и что бы нормально держалось на воде. Хотим сделать из него плавучее место отдыха под названием "Русский клуб". Тут тебе и музей русского оружия, и ресторан — куда же без него — с концертной программой, и настоящая русская баня, и даже шахматы с участием ведущих шахматистов мира. Тебе персонально как VIP-клиенту организуем парилку с берёзовым веником и бочонком кваса. Поможешь найти подходящее судно? Материально не обижу.

– "Русский клуб"? Хм, хорошая затея. Да только чем я помогу? Кладбище списанных кораблей находится в Статен-Айленде, тебе нужно туда брать с собой человека, который разбирается в морской технике, чтобы оценил, будет ли судно держаться на плаву, во сколько обойдётся ремонт… Плюс в любом случае придётся оформлять соответствующие документы, раз это будет действующее плавсредство. Если хочешь, могу порекомендовать специалиста, который неплохо разбирается в морских судах, он в доке работает механиком.

Так я познакомился с Николасом Шейком, который оказался приятным в общении немолодым человеком, и настоящим профессионалом своего дела. За неплохие комиссионные он съездил со мной на Статен-Айленд, где и впрямь обнаружилось целое кладбище списанных кораблей. Их тут ржавели, наверное, сотни — больших, средних и маленьких, от бывших круизных лайнеров до юрких некогда катеров. Я объяснил Нику, что мне нужно судно среднего размера, с хорошей устойчивостью, и желательно не совсем гнилое. Желательно пассажирское, а не какой-нибудь сухогруз. Тот пообещал в следующий выходной нанять моторку и исследовать имеющийся в наличии материал, после чего отчитается о проделанной работе. В итоге еще неделю спустя на выбор мне были предложены три более-менее приличных судна. Мне приглянулся бывший прогулочный теплоход, на борту которого ещё угадывалось название "Орфей". Причём теплоход был колёсный, как в фильме Рязанова "Жестокий романс", и работал на дизельном топливе.

— Двигатели, конечно, порядком истрёпаны, но починить их можно, — говорил Ник, вытирая ветошью перепачканные мазутом руки. — Колесо тоже требует ремонта. Плюс, сами видите, настил во многих местах прогнил, окна выбиты. Чтобы привести судно в рабочее состояние, да ещё кое-какой мебелью обставить — потребуется вложить тысяч пятьдесят долларов. Ну а там уж на свой вкус, насколько позволят средства.

У меня уже было отложено именно на "Русский клуб" около семидесяти тысяч долларов, так что такое предложение вполне устраивало. Тем более что казино и бордель исправно выдавали неплохую прибыль. Оставалось оформить всё это официально и, не мудрствуя лукаво, я направился в юридическую контору Фунтикова. Пусть Христофор Венедиктович отрабатывает моё заступничество.