Вздох до смерти

«Может показалось?»- мысленно спросила саму себя, принимая вновь изначальное положение.

Но стоило прикрыть глаза, выдохнуть, как машину стало заносить, тело швырнуло вперёд, но успела во время упереться руками в переднее сидение. Охранник — Вадим, пытался справиться с управлением, но его стали поджимать уже с двух сторон два огромных джипа. Ситуация не нравилась. Нас явно хотели застать врасплох.

— Кто это? — твёрдо спросила Германа, попутно доставая пистолет из-под сидения и снимая с предохранителя.

— Не знаю.

Такой ответ шокировал. Герман не мог не знать, кто желал нам смерти именно в данную секунду, но, если это всё же было правдой, то дело — дрянь.

— Чёрт! — выругалась, когда нашу машину опять «боднули», а я больно ударилась локтем о дверь. — Достали!

Только решила открыть окно и стрелять по машине врагов, как ауди резко шатнулась вправо, я буквально упала в руки Германа, не успев за что-нибудь зацепиться, авто чуть ли не скакало по буграм, пока не врезалось с диким скрежетом в дерево. Удар мощной силы оглушил и на пару секунд я потеряла сознание. Открыв глаза, смутно оглядела окружение вокруг, в нос ударил металлический запах крови, и чуть позже разглядела мёртвого охранника, в лбу которого красовалась уже знакомая дырка от пули. Стало понятно, по какой причине мы съехали с трассы и стали жертвами аварии.

Понимала, что дела паршиво состоят, но тело словно онемело, в голове стоял гул, виски сдавливало, перед глазами то и дело мельтешили чёрные точки. Кое-как перевернулась, оказываясь лежащей на Германе, который, к великому сожалению, находился в отключке.

— Герман. Эй! Герман! Молот! — получался какой-то приглушённый голос со скрежетом, но мужчина никак не реагировал.

Готова была защищать нас двоих до конца. К тому же, совсем скоро стали слышны голоса чужаков, ходящих вокруг нашего покорёженного авто. Мужчины посмеивались, и явно торжествовали. Решила дать им шанс почувствовать вкус победы. Взможно, Герман был прав, и меня всего лишь решили выкрасть, считая лёгкой добычей.

«Что ж. Не будем пока расстраивать несостоявшихся убийц».

Пистолет в последний момент уронила на пол, изображая из себя бесчувственную девицу на грани обморока.

Дверь отворилась позади со скрежетом, видимо, её и открыли не сразу, меня не совсем аккуратно вытащили из салона. Почему-то была уверенна, что Германа не тронут. Кому было нужно, убедились, что я важна для Молота, а значит, меня собирались выкрасть ради сделки, следовательно, Герман должен был выполнить свою часть сделки, а для этого он должен был быть живым.

— А хорошенькую девку Молот себе выбрал, — усмехнулся тот, который нёс меня куда-то.

— Вот и проверим, насколько хорошенькую, — ответил второй мужской голос.

— Уверен, что он придёт за ней? — с неуверенностью спросил третий.

Наступила тишина, думала, что парни передумали меня красть, но всего лишь в машину садились, и опять меня небрежно кинули на заднее сидение машины.

Слышала возню впереди, закрывание дверей, чувствовала посторонний взгляд на себе, но продолжала изображать девицу в отключке.

— Хозяин уверен, что она его слабость, значит, и мы должны быть уверены.

— Но она всё равно сдохнет, — как-то чрезмерно экспрессивно выплюнул уже знакомый голос.

— Ты прав. Но сначала поиграем с «предвестником», — усмехнулся тот, которого я решила про себя называть «главным».

Машина тронулась в места, мужчины замолчали, и даже музыку тихо включили. Я же думала-думала-думала. Своего «хозяина» они рассекретить боялись, ведь уже наверняка упомянули бы его имя, фамилию или кличку, в конце концов. Оставалось надеяться, что кто-то их моих похитителей окажется мне знаком.

От недавней аварией всё же пострадала. Голова раскалывалась, а на очередной кочке вновь ударилась головой и потеряла сознание.

***

Проснулась от дикой боли в ноге. Сцепила крепко зубы, чтобы не взвыть в голос, и открыла глаза, оглядываясь вокруг.

Какая-то небольшая комнатка, с обшарпанными пожелтевшими обоями, окон нет, только одна металлическая дверь, и та на добром слове держится, повсюду грязь, пыль, в углах паутина. Значит, это не постоянное убежище. Держась за голову, кое-как села. Несколько секунд приходила в себя, избавляясь от тошноты и мушек перед глазами. Встала со скрипучей полуразвалившейся кровати и тихо застонала от боли в ноге. Пришлось обратно сесть и оглядеть себя на наличие повреждений. Вывод мне понравился: пару царапин и ссадин на теле, на лице макияж помахал ручкой давно, ногу лишь сильно ушибла. Вздохнув, взяла себя в руки, и тихо вылезла из своего места заточения.

Мужчины, укравшие меня, явно полагали, что со мной не будет проблем, ведь даже охранника ко мне не поставили.

Кралась дальше, то и дело оглядываясь по сторонам, пока не вышла на шум мужского гогота. Притаилась за углом, прислушиваясь к каждому слову, но разговор был ни о чём. Мужчины обсуждали очередной матч по хоккею, что в данной ситуации было очень смешно. Но понимала, что не вечно же мне тут прятаться, а сбежать могу только по одному пути, а для этого нужно быть невидимкой. Сомневаюсь, что никто не заметит меня, если спокойным прогулочным шагом пересеку амбар и выйду на свободу. Биться в истерике — как-то не по мне. Вернуться туда, где очнулась, и ждать, когда кто-нибудь соизволит прийти? Через чур скучно.

Было ли мне страшно?

Нет. Не было.

Была уверенна, что меня уже ищут, а остальное только вопрос времени. Если же мне и попытаются что-либо сделать, то явно удивятся моими умениями «выживания». В последние дни тренировалась исключительно с Германом, не жалея сил. Прежние навыки восстановились, и мне даже удалось улучшить показатели прошлых лет, так что сейчас была абсолютно спокойна. И плевать было, что мужчин, судя по голосам, пятеро, а на улице возможно ещё двое-трое.

Ещё раз всё тщательно обдумав и взвесив, вернулась в прежнее место заточения, села на кровати, обхватывая ноги руками, прижимая к груди, и стала смотреть в стену. Наверное, так и ведут себя жертвы, хотя я ни разу не оказывалась в подобных ситуациях. И это удивляет.

С двадцати лет вошла в мир «предвестников смерти», жила по их законам, убивала, калечила, разрушала не только людей, но и их судьбы. Конечно, моё вмешательство всегда оставалось в тени, все решили, что так будет лучше. А сейчас это оказалось на руку. Меня считали лишь любимой игрушкой Германа, которая была с ним, потом уехала в Лондон, и вновь вернулась. Никто и догадаться не мог, какая я на самом деле.

Невольно улыбнулась, вспомнив ошеломлённое лицо Аристарха, когда я первый раз убила человека. Сокол думал, что слабая, не справлюсь, испугаюсь, рука дрогнет. Сам протянул пистолет, сказал, что хочет проверить меня. Что ж, проверил. Но думаю, он ожидал совершенно другой развязки.

Что почувствовала я в тот момент, когда забрала жизнь чужого мне человека?

Ничего.

Даже выстрелила не по той причине, что хотела Ариса позлить, опровергнуть его слова, а потому что сама хотела понять, что почувствую. Равнодушие к трупу почему-то не удивило. По сути, всё, что знала об умершем: мужчина, который сбывал наркотики за спиной Сокола, а бОльшую часть процентов забирал в свой карман. Он был виновен, а этого достаточно, чтобы пустить ем пулю в лоб. «Предвестники» никогда не давали второго шанса за подобные проступки, а для Ариса и вовсе любая «погрешность» каралась смертью. Так что, ничего удивительного в том, что я убила «предателя», не дрогнув, и ничего не почувствовав.