Взгляд на историю установления государственного порядка в России до Петра Великого

В Византии происходит также важное явление: богословские споры, волновавшие ее до сих пор, прекратились; в 842 году, в год восшествия на престол императора Михаила, с которого наш летописец начинает свое летосчисление, созван был последний — Седьмой Вселенский Собор для окончательного утверждения догмата, как будто бы для того, чтобы этот окончательно установленный догмат передать славянским народам, среди которых в то же самое время начинает распространяться христианство; тогда же, в помощь этому распространению, является перевод Св. Писания на славянском языке благодаря святой ревности Кирилла и Мефодия. По следам знаменитых братьев обратимся к нашим западным и южным соплеменникам, судьбы которых должны обратить на себя наше особенное внимание.

По своему положению западные славяне должны были с самого начала войти во враждебные столкновения с германцами, сперва с турингами, а потом с франками. У последних Карловинги сменили Меровингов. Германские племена соединились в одну массу; дух единства, принятый германскими вождями на старинной почвеРимской империи, не переставал одушевлять их, руководить их поступками; потомок Геристаля принял титул Римского императора; располагая силами Западной Европы, Карл Великий двинулся на Восточную с проповедью римских начал, единства политического и религиозного. Что же могла противопоставить ему Восточная Европа? Народы, жившие в простоте первоначального быта, разрозненные и враждебные друг другу. Легко было предвидеть, что новый Цезарь получит такие же успехи над младенчествующими народами Восточной Европы, какие старый Цезарь получил некогда при покорении варварского народонаселения Европы Западной. По смерти Карла Великого преемники его уже не могли с таким постоянством и силою действовать против славян, и между последними видим стремление к самостоятельности, чем особенно отличаются князья Моравские. Но эти князья должны были понимать, что для независимого состояния Славянского государства прежде всего была необходима независимая славянская церковь; что с немецким духовенством нельзя было и думать о народной и государственной независимости славян; что с латинским богослужением христианство не могло принести пользы народу, который понимал новую веру только с внешней, обрядовой стороны и, разумеется, не мог не чуждаться ее.

Вот почему князья Моравские должны были обратиться к Византийскому двору, который мог прислать в Моравию славянских проповедников, учивших на славянском языке, могших устроить славянское богослужение и основать независимую славянскую церковь; близкий и недавний пример Болгарии должен был указать Моравским князьям на этот путь. Со стороны Византии нечего было опасаться притязаний, подобных германским: она была слишком слаба для этого, — и вот из Моравии отправляется в Константинополь посольство с просьбою о славянских учителях; просьба исполнена: знаменитые братья Кирилл и Мефодий распространяют славянское богослужение в Моравии и Паннонии. Но не западным славянам суждено было основать среди себя независимую славянскую церковь: в последнее десятилетие IX века на границах славянского мира явились венгры. Политика Дворов — Византийского и Немецкого — с самого начала обратила этот народ в орудие против Моравской державы. К несчастию для последней, в 894 году умер знаменитый князь ее Святополк; в то время, когда западным славянам нужно было сосредоточивать все свои силы для отпора двум могущественным врагам — немцам и венграм, моравские владения разделились на части между сыновьями Святополка; вражда последних погубила страну, которая стала добычею венгров.

Разрушение Моравской державы и основание Венгерского государства в Паннонии имели важные следствия для славянского мира: славяне южные были отделены от северных; уничтожено былоцентральное владение, которое начало было соединять их, где произошло столкновение, загорелась сильная борьба между Востоком и Западом, между славянским и германским племенем, где с помощью Византии основалась славянская церковь; теперь Моравия пала, и связь славян с югом, с Грецией рушилась; венгры стали между ними. Славянская церковь не могла утвердиться еще, как была постигнута бурею, отторгнута от Византии, которая одна могла дать ей питание и укрепление. Таким образом, с уничтожением самой крепкой связи с Востоком, самой крепкой основы народной самостоятельности, западные славяне должны были по необходимости примкнуть к западному римско-германскому миру и в церковном и политическом отношении. Самостоятельное Славянское государство могло образоваться и окрепнуть только на отдаленном востоке, куда нс достигали западные влияния, ни материальные, ни духовные. К судьбе этого-то государства мы теперь и обратимся.

Мы видели, как среди северных племен явился князь, призванный для установления наряда в Земле, взволнованной родовыми усобицами. Установление наряда среди племен, сосредоточение их около одного правительственного начала дали им силу; этою силою северных объединенных племен князья пользуются для того, чтобы подчинить себе, сосредоточить под своею властью и остальные племена, обитавшие в нынешней Средней и Южной России. Теперь предстоит нам вопрос: в каких же отношениях нашелся князь к племенам, призвавшим его и к подчинившимся впоследствии? Для решения этого вопроса должно обратиться к понятиям племен, призвавшим власть. Летописец прямо дает знать, что несколько отдельных родов, поселившись вместе, не имели возможности жить общею жизнию вследствие усобиц; нужно было постороннее начало, которое условило бы возможность связи между ними, возможность жить вместе. Племена знали по опыту, что мир, наряд, возможен только тогда, когда все живущие вместе составляют один род, с одним общим родоначальником; и вот они хотят восстановить это прежнее единство; хотят, чтобы все роды соединились под одним общим старшиною, князем, который ко всем родам был бы одинаков, чего можно было достичь только тогда, когда этот старшина, князь, не принадлежал ни к одному роду, был из чужого рода. Они призвали князя, не имея возможности с этим именем соединять какое-либо другое новое значение, кроме значения родоначальника, старшего в роду.

Из этого значения князя уяснится нам круг его власти, его отношения к призвавшим племенам. Князь должен был княжить и владеть по буквальному смыслу летописи; он думал и гадал о своем владении, как старшина о своем роде, думал о строе земском, о ратях, об уставе земском. Вождь на войне, он был судьею во время мира; он наказывал преступников; его двор — место суда, его слуги — исполнители судебных приговоров; всякая перемена, всякий новый устав проистекал от него. Но если круг власти призванного князя был такой же, какой был круг власти прежнего родоначальника, то в первое время на отношениях князя к племенам отражалась еще вся неопределенность прежних родовых отношений, которой следствия и постепенное исчезновение мы увидим после. Теперь же мы должны обратиться к вопросу первой важности, а именно: что стало с прежними родоначальниками, прежними старшинами, князьями племен? Удержали ли они прежнее значение относительно своих родов и, окружив нового князя из чужого рода, составили высшее сословие, боярство с важным земским значением, с могущественным влиянием на остальное народонаселение?

Соединение многих родов в одно целое, с одним общим князем во главе необходимо должно было поколебать значение прежних старшин, родоначальников; прежняя тесная связь всех родичей под властию одного старшины не была уже теперь более необходима в присутствии другой, высшей, общей власти. Само собою разумеется, что это понижение власти прежних родоначальников происходило постепенно: мы еще видим некоторое время старцев, участвующих в Советах князя, прежде нежели явились всеобщие Советы, или Веча; но общественная жизнь, получая все большее и большее развитие, условливала распадение родов на отдельные семьи, причем прежнее представительное значение старших в целом роде должно было мало-помалу исчезать. Те исследователи, которые предполагают долговременное существование прежних славянских князей, или родоначальников, и те, который предполагают переход этих старшин в бояр с земским значением, забывают, что родовой быт славянских племен сохранился при своих первоначальных формах, не переходя в быт кланов, где старшинство было уже наследственно в одной линии, переходило от отца к сыну; тогда как у наших славян князь долженствовал быть старшим в целом роде, все линии рода были равны относительно старшинства: каждый член каждой линии мог быть старшим в целом роде, смотря по своему физическому старшинству. Следовательно, одна какая-нибудь линия не могла выдвинуться вперед пред другими, как скоро родовая связь между ними рушилась; никогда линия не могла получить большого значения по своему богатству, потому чтопри родовой связи имение было общее; как же скоро эта связь рушилась, то имущество разделялось поровну между равными в правах своих линиями: ясно, следовательно, что боярские роды не могли произойти от прежних славянских старшин, родоначальников, по ненаследственности этого звания в одной линии. Из этого ясно видно, что бояре наших первых князей не происходили от старинных родоначальников, но имели происхождение дружинное.

Таково было значение князя, таковы были отношения его к подчиненному народонаселению. Само собою разумеется, что эти отношения устанавливались не вдруг, но постепенно — у одних племенпрежде, у других после: прежде — у племен, участвующих в призвании князя, после — у племен, подчинившихся позднее преемникам Рюрика и более отдаленныхот главного места действия, то есть от водного пути между Новгородом и Киевом. Не вдруг, но мало-помалу обнаруживались и перемены в быту племен вследствие подчинения их одной общей власти: дань, за которою сам князь ходил, была первоначальным видом этого подчинения, связи с другими соподчиненными племенами. Но при таком виде подчиненности сознание этой связи, разумеется, было еще очень слабо. Гораздо важнее для общей связи племен и для скрепления связи каждого племени с общим средоточием была обязанность, вследствие которой сами племена должны были доставлять дань в определенное князем место, потому что с этим участие племен в общей жизни принимало более деятельный характер. Но еще более способствовала сознанию о единстве та обязанность племен, по которой они должны были участвовать в походах княжеских на другие племена, на чужие народы: здесь члены различных племен, находившихся до того времени в весьма слабом соприкосновении друг с другом, участвовали в одной общей деятельности, составляли одну дружину под знаменами Русского князя. Здесь наглядным образом приобретали они понятие о своем единстве и, возвратясь домой, передавали это понятие своим родичам, рассказывая им о том, что они сделали вместе с другими племенами под предводительством Русского князя. Наконец, выходу племен из особного, родового быта, сосредоточению каждого из них около известных центров и более крепкой связи всех их с единым, общим для всей Земли средоточием способствовали построение городов князьями, умножение народонаселения, перевод его с севера на юг.

Мы коснулись непосредственного влияния княжеской власти на образование юного общества; но это влияние сильно обнаружилось еще посредством дружины, явившейся вместе с князьями. С самого начала мы видим около князя людей, которые сопровождают его на войну, во время мира составляют его Совет, исполняют его приказания, в виде посадников заступают его место в областях. Эти приближенные к князю люди, эта дружина княжеская, могущественно действуют на образование нового общества тем, что вносят в среду его новое начало, сословное, в противоположность прежнему, родовому. Является общество, члены которого связаны между собою не родовою связью, но товариществом; дружина, пришедшая с первыми князьями, состоит преимущественно из варягов;но в нее открыт доступ храбрым людям из всех стран и народов, преимущественно, разумеется, по самой близости туземцам. С появлением дружины среди славянских племен для их членов открылся свободный и почетный выход из родового быта в быт, основанный на других, новых началах; они получали возможность развивать свои силы, обнаруживать свои личные достоинства; получали возможность личною доблестью приобретать значение, тогда как в роде значение давалось известною степенью по родовой лествице. В дружине члены родов получали возможность ценить себя и других по степени личной доблести, по степени той пользы, которую они доставляли князю и Земле. С появлением дружины должно было явиться понятие о лучших, храбрейших людях, которые выделились из толпы людей темных, неизвестных, черных; явилось новое жизненное начало, средство к возбуждению сил в народе и к выходу их; темный, безразличный мир был встревожен, начали обозначаться формы, отдельные образы, разграничительные линии.

Обозначив влияние дружины вообще, мы должны обратиться к вопросу: в каком отношении находилась она к князю и Земле. Для легчайшего решения этого вопроса сравним отношения дружины к князю и Земле в Западной Европе и те же самые отношения у нас на Руси. На Западе около доблестного вождя собиралась толпа отважных людей с целью завоевания какой-нибудь страны, приобретения земель во владение. Здесь вождь зависел более от дружины, чем дружина от него; дружина не находилась к вождю в служебных отношениях; вождь был только первый между равными. «Мы избираем тебя в вожди, — говорила ему дружина, — и, куда поведет тебя твоя судьба, туда пойдем и мы за тобою; но, что будет приобретено общими нашими силами, то должно быть разделено между всеми нами, смотря по достоинству каждого». И действительно, когда дружина овладевала какою-нибудь страною, то каждый член варварского ополчения приобретал участок земли и нужное количество рабов для его обработания.

Но подобные отношения могли ли иметь место у нас на Руси с призванием князей? Мы видели, что князь был призван северными племенами как нарядник Земли; в значении князя этих племен, в значении князя известной страны, он расширяет свои владения. Около него видим дружину, которая постоянно пополняется новыми членами, пришлецами и туземцами, но ясно, что этидружинники не могут иметь значения дружинников западных: они не могли явиться для того, чтобы делить Землю, ими не завоеванную, они могли явиться только для того, чтобы служить князю известных племен, известной страны. С другой стороны, если князь с дружиной покорил новые племена, то это покорение было особого рода: во-первых, князь покорял их не с одною дружиною, но соединенными силами всех, прежде подчинившихся племен; во-вторых, покоренные племена были рассеяны на огромном пустынном пространстве; на них налагалась дань — и только; но их не делили между членами дружины. Земли было много у Русского князя; он мог, если хотел, раздавать ее своим дружинникам; но дело в том, выгодно ли было дружинникам брать ее без народонаселения; им гораздо выгоднее было оставаться при князе, ходить с ним за добычею на войну к народам, еще не покоренным, за данью к племенам подчи-ненным, продавать эту дань чужим народам — одним словом, получать от князя содержание непосредственно.