Взглядом зверя

Она припала на передние лапы, потом на пробу легонько подпрыгнула, оттолкнувшись всеми четырьмя, покрутилась из интереса за собственным хвостом, пытаясь его рассмотреть или даже поймать и внимательно изучить такой нестандартный гаджет. Ей этого, правда, не удалось, слишком уж короток тот был.

Потом повалялась по ковру, благодаря трению избавившись от зуда после проросшей шерсти. Прислушалась к собственным ощущениям и на пробу мяукнула. Получилось весьма громко. Уши сами собой прижались к голове, придав зверю вид виноватый, как у домашней кошки нассавшей в хозяйские тапки и пойманной на этом деле. Милена несмело оглянулась по сторонам, словно опасаясь критики. Но единственный критик, Грация сидела на шкафу с такими большими глазами, словно им на морде стало мало места и они решили расширить поле зрения не зависимо от желания самой кошки.

Не дождавшись ни презрительных плевков, ни аплодисментов, Милена резко встала, отряхнулась, как будто стряхивая с себя воду, и даже подрыгала передней левой и задней правой лапами. В общем, новое тело она, нашла очень даже неплохим. Сильное и гибкое — уже вполне привычное. Оно даже говорить могло, правда привычные звуки из горла прорывались с трудом, но всё же говорить, после нескольких пробных фраз она смогла. Правда звучание было как у того кота из ролика на ютубе.

В целом ситуация уже перестала вызывать такой ужас, как несколькими десятками минут ранее. И в этот момент Милена начала ощущать в голове уже привычную тяжесть, а в костях знакомую ломоту. Всё на что её хватило, от страха и жалости к себе это завыть и рухнуть на пол закрыв нос лапами. Её уже трясло, хотя боль была ещё и не сильна. Однако уже спустя несколько мгновений, ещё до того, как она успела подумать, как наглотаться обезболивающего, подло спрятанного в ящике на кухне, все ощущения вернулись в полном объёме. На этот раз из горла зверя раздался лишь полный муки стон.

Обратное превращение заняло гораздо меньше времени, чем предыдущее. И к половине пятого на полу комнаты лежало обнажённое девичье тело, совершенно немного изменившееся со вчерашнего вечера.

Часы на микроволновке показывали семь минут шестого, когда Милена надсадно хрипя и кашляя, попыталась подняться с пола. От слабости её трясло и шатало даже на четвереньках. Хватаясь за стены, и с трудом вписавшись в дверной косяк, она дотащила своё тело до ванны. И потратила больше минуты, только на то чтобы дотянуться до выключателя и попасть по нему открытой ладонью.

Когда свет наконец-то зажёгся, она едва обратила на это внимание, потому что перед глазами то и дело становилось темно и плавали разноцветные круги. Потребовалось ещё значительные усилия, чтобы дотащиться до бортика ванны. Совершив этот подвиг, Милена думала, что проблюётся от восторга, но скрутивший спазмом желудок выдал только невразумительную каплю желчи, обжёгшую пищевод.

Тогда она потянулась к смесителю и, добившись первой невразумительной струйки воды — припала к ней в надежде избавиться хотя бы от этого привкуса, а в идеале ещё и усмирить скрутивший желудок. Через пару глотков в голове немного просветлело и, собравшись с силами Милена открыла живительную влагу на полную. Вот что ей стоило поставить обычный смеситель с одним регулятором? Нет, надо было выпендриться и установить два красивых вентиля с разовыми наболдажничками, ещё и цвет-то такой противный. Б-р-р-р.

Оценив живительный эффект влаги, Милена делала большие глотки, отправляя в желудок такие вкусные, пусть и слегка ржавые миллилитры. Чтобы через пару мгновений извергнуть их обратно, глухо кашляя и задыхаясь. Но начало было положено. В голове слегка прояснилось и Милена перекинула себя через бортик ванной, позволяя воде смыть пот и кровь, параллельно заглатывая всё новые порции воды. Больше её не рвало, а уже через десяток минут она почувствовала себя достаточно живой, чтобы доползти до холодильника.

Голову ещё немного вело, поэтому по пути Милена пересчитала плечами все дверные косяки, запнулась обо все коврики и саданулась ногой об стул, благополучно его опрокинув. Но всё же её состояние было достаточно трезвым, чтобы дойдя до ящика с бельём одеть трусы и сунуть туда прокладку. Как вода смывала с ног кровь она уже видела, а снова мыться потом не хотелось. На футболку Милена едва не забила, но поддавшись порыву цивилизованности, натянула и её, попутно запутавшись в рукавах и горловине, словно их там было больше восьми, как для осьминога. Дорога до холодильника стала труднее, чем путь израильтян через пустыню, но значительно короче. Честно-то говоря, в голове опять поселилась чернота, а в ушах звон, поэтому почувствовав на лице холодный воздух, Милена могла только похвалить встроенный GPS.

Сначала взгляд пал на колбасу и живот благостно заурчал. То что происходило дальше выглядело хуже чем ночью. Остаётся только сказать, что шкурки она не снимала, а уже выплёвывала и что холодная комковатая овсянка была съедена при помощи отнюдь не ложки. Упомянем только что мыться Милене потом всё же пришлось.

Во всяком случае, после принятых мер и опустошенного холодильника, она готова была почувствовать себя человеком. Слабым и больным, но всё-таки человеком. И, к сожалению, только почувствовать, признать себя человеком после ночных событий было сложно. Объективно говоря Милена не задумывалась о том что произошло. Большую часть она не то чтобы совсем не помнила, но очень сильно не хотела вспоминать. Впрочем, несколько минут в теле зверя запомнились хорошо. Немного смазано, но хорошо. И как бы ни ломило мышцы и не подводило живот, Милена всё ещё чувствовала глубоко внутри себя этого зверя. Конечно, очень хотелось сказать, что как герои книг она с ужасом чувствовала тёмную сущность внутри собственной души, сейчас спящую, но готовую в любой момент, вот-вот… на самом деле ничего такого к великому облегчению, Милена не ощущала.

Просто летающая под потолком муха раздражающе громка жужжала, а запах перенесённых ей самой страданий так наполнил комнаты, что пришлось открыть нараспашку все окна, безжалостно выстуживая квартиру. И ощущение пребывания в квартире кошки было немного странным. Не запах туалета конечно, на который плюются все, кто никогда не имел в доме это «простое в эксплуатации» животное. А именно ощущение присутствия. Так что, спохватившись длительной тишине и спокойствию утра, Милена обнаружила пропажу на самом высоком шкафу в доме.

Грация забилась в дальний угол и смотрела на хозяйку так, словно на её месте находиться страшный пришелец, с однозначным намерением слопать чудесную, наверняка такую вкусу-у-усную кисю. Учитывая, что с ней творилось всего несколько часов назад, винить кошку было не за что.

Чтобы достать ополоумевшее от страха животное со шкафа, Милене пришлось нести стул, с которым совсем недавно умудрилась подраться и уже с него тянуться за кошкой. Грация смотрела на неё далёкими от благодарности глазами. Она шипела и плевалась, пока Милена балансировала и матюкалась на стуле, но стоило ей утвердиться на шаткой конструкции, которую собой представлял этот стул, бывший, кажется, старше самого дома, как она страшно завыла, всем своим видом демонстрируя, что сотворит с собой нечто противоестественное, если чудище потянется к ней.

Чудище с ясной до звона головой и болящими мышцами во всех возможных и невозможных местах, не вняло такому доходчивому предупреждению и протянуло свои чёрные от пыли, (ибо ну кто вытирает пыль на шкафу?) руки в сторону животного. Кошка раскрыла глаза ещё больше, так, что Милена испугалась, как бы они не выпали нафиг, и не прекращая завывания, сиганула со шкафы прямо на пол, а оттуда в открытое окно.

Дерево за окном манило всех котов округи, и нередко там исполняли свои рулады дворовые красавцы, страстно поглядывая на изводящуюся от тоски серую красавицу. Которую, в свою очередь, отгоняла от окна злая хозяйка, обещая, что если при прыжке к очередному ухажёру она не долетит и сломает себе лапы, то к ветеринару её никто не понесёт. Оказалось, что при правильной мотивации кошка способна не столько к длинным прыжкам, сколько к коротким полётам. И хватко уцепившись коготками за ветку, сноровисто, словно и не прожила все свои три года в квартире, спустилась вниз, исчезнув из поля зрения.

Милена проводила её ошарашенным взглядом, не успев даже испугаться, как следует. Словно во сне она начала спускать со стула и естественно навернулась, больно плюхнувшись копчиком прямо на пол. И уже там разревелась. Жалко было не столько сбежавшую кошку, доставшуюся от бабушки вместе с квартирой, сколько себя. Свою несчастливую жизнь, пережитый страх и боль, и ноющий копчик.

Размазывая по лицу слёзы, она поставила стул на место, закрыла распахнутые окна и легла на диван, укрывшись пледом, купленным по случаю в икее.