Взлет и падение короля-дракона

— Ваши войны и споры это ваше дело. Почему это должно меня заботить?

Погибель Гномов ответил быстро и неожиданно: — Потому что пока они сражались между собой, Сач Арала и Виан разбили камень.

Хаману, ливший воду из ведра прямо себе на голову, швырнул покрытое соломой глиняное ведро через весь двор, разбив его о стену. Раздался глухой звук, стена не выдержала и обрушилась на землю бесформенной массой.

— Он свободен?

Галларда передернуло. — Еще нет. Ты нам нужен, Хаману. Нам нужны все.

— Я должен опять взять реальгар? — Хаману поглядел в сторону тщательно закрытого хранилища, в котором он хранил свои компоненты для заклинаний.

— Для этого слишком поздно. Нам надо торопиться.

Доблестные Воины все еще не нашли способ убить друг друга, но безусловно приблизились к решению. Сач Арала и Виан, избитые до того, что их обоих стало невозможно узнать и отличить друг от друга, были привязаны тем, что казалось обычными веревками к колоннам по обе стороны ворот белой башни. За ними присматривала Инесс, с каменной кувалдой Дрегоша в руках. Они поступили бы умнее, если бы сбежали — но у них не было шансов.

Значительно больше, чем судьба двух более слабых Воинов Хаману беспокоил яйцеобразный камень, вокруг которого собрались семь других Доблестных Воинов. Зеленые толстые слои шевелящихся защитных заклинаний не могли скрыть огромных трещин. Пока Хаману глядел, отростки яркой, светящейся магии, длиной не меньше пальца, вылезли из одной из темной трещин. Они извивались как слизни, пока защитные заклинания не уничтожили их. Черная Линза была поблизости, так что Воины могли постоянно обновлять защиту. Дернув пальцем, почти не думая, Хаману добавил свое заклинание к куче. Но все это не могло держаться вечно, во всяком случае не против первого волшебника.

— А что с Пустотой под Чернотой? — спросил Хаману.

Борс взглянул на Галларда, который только покачал головой. — Слишком опасно даже приближаться, чробы взглянуть. Но она держит… должна! Если бы Пустота треснула, накакое заклинание не удержало бы тело в камне.

— Ну, и мы должны ждать, пока он освободиться, или что?

— Еще один камень, — посоветовал Албеорн. — Побольше, вокруг этого.

Хаману скептически изогнул бровь.

— У тебя есть мысль получше? — спросил Борс, поднимая кулак.

Лев из Урика не был большим специалистом по волшебству, по меньшей мере тогда, и хотя ему было нечего предложить, зато он мог поддержать и усилить любое действие, физическое и магическое, какое бы не предложили более опытные Доблестные Воины. Работая вместе, они построили второй камень вокруг первого. Им показалось, что новая тюрьма будет держать, но во время захода солнца на поверхности испещренного крапинками камня они заметили темные линии, а когда встала луна, на ней заиграли темно-синии искорки.

— Он исследует слабости между нами, — устало сказала Сильва.

Хаману пришел к тому же заключению, но золотоволосая королева Ярамуке высказалась раньше.

— Нам нужно сделать своего собственного Раджаата, прежде чем мы построим тюрьму для этого, — тихо предложил Борс.

Хаману думал, что Борс, который стоял перед ними в виде высокого, с толстой шеей и вооруженного как тролль Палача-Дварфов, был в своей естественной форме, но это была иллюзия, как всегда. Когда золотой свет заиграл вокруг него, Борс переделал себя. Его голова стала клином, наполненным клыками. Глоза засверкали кровавым солнечным светом. Руки и ноги вытянулись, изменили пропорции. Хотя он и остался стоять на двух ногах, было ясно, что из-за массивного торса ему будет намного более удобно поддерживать свой возросший вес при ходьбе на всех четырех.

— Я предлагаю себя, — Борс сформировал из своих слов заклинание, которое повисло над несовершенной тюрьмой. — Помогите мне закончить метаморфозу, и я сохраню Раджаата в Пустоте.

Дрегош зарычал, но он и близко не был таким драконом, каким уже был Борс. Так что его гнев показался всем слабым и бессильным.

— Подумай о риске, — сказал Хаману, думая о себе и своей собственной метаморфозе, которая угрожала ему. Он даже не заметил, что сказал это вслух.

Я уже думал, передал Борс в сознание Хаману. Мой риск не так велик, как мог бы быть твой. Я закончу с дварфами — а также эльфами и гигантами — но человечеству нечего бояться меня. Атхас будет нашим миром, миром людей и Доблестных Воинов, в котором Раджаат не будет иметь ни силы ни влияния.

* * *

— И я поверил ему, — сказал Хаману Виндриверу, когда они оба рассказывали друг другу о событиях, которые навсегда остались в их памяти.

Виндривер был около белой башни в ту ночь, когда Хаману и остальные Доблестные Воины создали дракона, при помощи Черной Линзы.

— Твои Воины всегда врут, — спокойно возразил Виндривер. — Тогда и сейчас.

Перед внутренним взором Хаману вспыхнуло одно из самых мрачных воспоминаний, хранившихся с сумрачном ландшафте его памяти: облако из мерцающего тумана окружает Борса. Облако растет и растет, пока на накрывает всю белую башня и угрожает проглотить всех Доблестных Воинов. Виан и Сач вместе вскрикивают, потом замолкают. Два маленьких темных шара вылетают из тумана и исчезают в ночи. Эти шары — отрубленные головы предателей, все еще наполненные бессмертной жизнью, потому что Борс оказался неспособен убить их, хотя и пожрал их тела. Инесс громко ликовала, а потом она закричала, тоже.

Борс не смог остановиться на предателях: он нуждался и во всех них. Они все недооценили, как далеко зашла метаморфоза Раджаата, как много жизни должно пожрать заклинание, прежде чем возникнет и утвердится Дракон. Содрагаясь от боли и бессмертного страха, Доблестные Воины бросились прочь от белой башни, спасая свою жизнь, но оставив за собой наполовину-рожденного дракона.

Сотню лет Борс рыскал по Центральным Землям, уничтожая все на своем пути, прежде чем закончил волшебную трансформацию, начатую рядом с башней Раджаата.

— Он не был Раджаатом, — сказал Хаману, что было половиной правды. — Он не был тем, чем я мог бы стать.

— Но ты не уверен, — мягко упрекнул его Виндривер.

— Я заглянул внутрь себя. Я увидел Дракона Урика, старый друг. Я уверен. Так что мы не сделали ошибку, старина, просто у нас не было выбора.

Тринадцатая Глава

Закат в Кригиллах: огненный шар, пронзенный черным зазубренными пиком, западный горизонт сверкает волшебными грязно-бурыми цветами, и, наконец, звезды, одна за одной, более яркие и крупные, чем они видны над пыльной равниной.

Хаману вытянул руку и набрал кусочек звездного света в руку. Он играл со светом, как ребенок — или танцор — может играть, наматывая сияющие серебряные нити на движущиеся пальцы. Внутри себя он слышал мелодию дудки, которая заглушала все остальные мысли, убаюкивала опасения и тревоги. Один, в мире с природой, он забыл даже о том, где находился, пока не услышал голос Виндривера.

— Мир простирается далеко за пределы Центральных Земель. Есть роскошные леса в Поющих Горах и кто-знает-что на дальних берегах Илового Моря. За горизонтом лежат чудеса, — заявил призрачный тролль, как если бы они были двумя старыми купцами, ищущими новых рынков.